Читать книгу "Убрать слепого - Андрей Воронин"

– Почему бы и нет? – с деланным безразличием пожал плечами тот.

Весь он был какой-то ненастоящий, наигранный, словно дрянной актеришка в бездарной пьесе, и раздражал Алексея Петровича безумно. «Что поделаешь, – мысленно вздохнул Жлоб, – без этой гниды мне пока что не обойтись. Ишь, как глазки замаслились у государственного человека! Ванька-встанька, небось, вот-вот на волю вырвется.., вот смеху-то!»

Он незаметно кивнул девкам, и те, подступив с двух сторон, взяли гостя в оборот. Через полторы минуты тот был уже красен, расхлюстан и полностью готов к употреблению. Алексей Петрович, спрятав ухмылку, вернулся к письменному столу и удобно расположился в вертящемся офисном кресле, приготовившись наблюдать. Он любил иногда понаблюдать за друзьями и знакомыми, пока те развлекались за его денежки. Для особо стеснительных существовала скрытая видеокамера, установленная в нише за большим, в полный рост зеркалом, с виду очень похожим на старинное. Пленки потом просматривались при большом скоплении народа, а самые удачные Жлоб иногда крутил в одиночестве, получая невинное удовольствие, а порой и довольно выгодно продавал самым стеснительным из персонажей своих любительских фильмов. Порой Алексей Петрович подумывал, не отправить ли парочку кассет на телевидение, в программу «Сам себе режиссер» – глядя на то, как упражнялись посреди его кабинета некоторые из гостей, невозможно было удержаться от смеха.

Пока он развлекался подобным образом, за стенами его просторного особняка разворачивались события, которые в самое короткое время должны были роковым образом сказаться на его судьбе. Через высокий бетонный забор, надежно отгораживающий трехэтажный особняк от всего остального мира, одна за другой бесшумно перемахнули несколько темных фигур. Ослепленные метелью телекамеры не смогли засечь незваных гостей, да это и не имело ровным счетом никакого значения – Голован забыл про все на свете, увлекшись приключениями крутого киногероя.

В его пальцах дымилась забытая сигарета, которую ему не суждено было докурить.

Угрюмый увалень по кличке Назар, дремавший вполглаза на стуле у входной двери, вздрогнул и открыл глаза, услышав звон разбитого стекла. Похоже, решил он, что кто-то развлекается возле теплицы.

Возможно, это был всего лишь ветер, но Назар в этом сильно сомневался – теплица в имении Жлоба была сработана на совесть, как, впрочем, и все остальное, а никакого торнадо на улице не наблюдалось.

Звон повторился, а через секунду с треском лопнуло еще одно стекло. Сомнений не оставалось – какой-то недоумок бил стекла в теплице, не поленившись в чертову метель вскарабкаться на высоченный бетонный забор. Назар протяжно вздохнул – выходить на улицу ему совершенно не улыбалось, но он не сомневался, что Жлоб, увидев, во что за ночь превратилась его теплица, будет в бешенстве. Знал Назар и то, что в такие моменты его хозяин бывает попросту опасен, и единственное, что может смягчить его гнев, это яйца злоумышленника в оригинальной упаковке, или, на самый худой конец, сам злоумышленник – с разбитой в кровь мордой, дрожащий и готовый снять с себя последние штаны в возмещение убытков.

Отперев кодовый замок, Назар распахнул дверь, впуская в дом метель. Вместе с метелью в открывшийся дверной проем проникло кое-что еще, куда менее безобидное, чем снег и ветер. Выстрел хлопнул совсем негромко и как-то очень буднично, пуля крупного калибра, выпущенная почти в упор, снесла незадачливому охраннику полчерепа и намертво засела в стене. Назара швырнуло обратно на все еще хранящий тепло его тела стул, стул с грохотом опрокинулся, и охранник распластался на кафельном полу, заливая его темной кровью, в которой темнели какие-то сгустки. Его пистолет, вращаясь на скользком кафеле, отлетел в противоположный угол и замер, ударившись о стену.

Перепрыгивая через тело убитого охранника, перегородившее проход, в дом бесшумно и стремительно ворвались люди в темно-серых комбинезонах, поверх которых неприкрыто красовались легкие бронежилеты, и черных трикотажных масках, скрывающих лицо. Держа наизготовку автоматы с глушителями, они начали растекаться по дому, заглядывая в каждую дверь и перебегая от угла к углу. Их было семеро, но они передвигались с такой плавной стремительностью, что могло показаться, будто их гораздо больше.

Через несколько секунд в глубине дома хлопнул еще один выстрел, и Голован мешком свалился под консоль, на которой были установлены мониторы наружного обзора. Третий охранник, неожиданно выйдя из туалета в конце длинного коридора, наделал-таки шума: в его вскинутой руке блеснула короткая вспышка, и по всему дому раскатился полновесный грохот выстрела из старого доброго «ТТ». В ответ шепеляво залопотал автомат с глушителем; охранник выронил пистолет и с грохотом влетел спиной вперед в только что покинутое помещение. Приземлившись на сиденье унитаза, он обмяк, уткнувшись лбом в стену и глядя широко открытыми глазами на серо-белые, «под мрамор», разводы итальянской кафельной плитки, которой был облицован туалет. Дверь за ним затворилась, мягко щелкнув язычком замка.

В ответ на выстрел наверху истошно завизжала женщина, а на площадке второго этажа возник плечистый мужчина в черной майке без рукавов и с толстой золотой цепью на шее. В руках его задергался, плюясь огнем и рассыпая по покрытым ковровой дорожкой ступенькам горячие гильзы, короткоствольный «Калашников». Зеркальная стена прихожей взорвалась осколками, посыпалась сбитая штукатурка, с сухим стуком упала убитая наповал рогатая вешалка, стоявшая в углу. Последний вошедший в дом человек, одетый так же, как и остальные семеро, но вооруженный, в отличие от них, только длинноствольным «магнумом», небрежно вскинул револьвер и нажал на спуск. «Магнум» басовито рявкнул, и автоматчик, кулем перевалившись через перила, с треском обрушился на тонконогий столик с инкрустированной крышкой, стоявший под лестницей. Держась обеими руками за простреленный живот, он трудно шевелился среди обломков, пытаясь отползти. Стоявший в дверях человек неторопливо подошел к нему и протянул в его сторону руку с револьвером так, что длинное вороненое дуло почти коснулось разом вспотевшего лба. Раненый закричал, и тогда «магнум» выстрелил еще раз, оборвав этот хриплый отчаянный вопль.

Темные фигуры уже стремительно и плавно, как ртуть, текли вверх по лестнице. Второй этаж оказался пуст, если не считать полусумасшедшей старухи, замахнувшейся своей клюкой на ворвавшегося в ее конуру автоматчика. Это была престарелая мать Алексея Петровича, но автоматчика явно не интересовали тонкости жлобовой генеалогии – длинная очередь почти перерубила высохшее старушечье тело пополам, отбросив его на ночной столик, заставленный пузырьками и склянками. Столик перевернулся, задребезжало стекло и остро запахло аптекой, но автоматчик уже скрылся за захлопнувшейся дверью.

Человек, возглавлявший нападающих, неторопливо поднялся на третий этаж, держа «магнум» стволом вниз в опущенной руке. Стрельба и женские крики к этому времени уже стихли. Два автоматчика, приподняв стволы кверху, стояли по бокам дверного проема. Сорванная с петель дверь валялась в стороне.

В доме хлопали двери, и кто-то уже топал по чердаку, больше не таясь – зачистка, судя по всему, была близка к завершению.