Читать книгу "Перманентный кризис. Рост финансовой аристократии и поражение демократии - Марк Шенэ"

Краткосрочная финансовая логика лежит в основе обоих этих феноменов. Она соответствует интересам элиты (слишком часто оказывающейся коррумпированной) и направлена против большинства населения.

Как мы дошли до этого

С 1814 по 1914 год, то есть примерно от наполеоновских войн до начала Первой мировой войны, человечество прожило столетие неслыханного до тех пор социального, экономического и научного развития. Последующий век оказался отнюдь не на высоте подававшихся надежд, с более чем 200 млн жертв войн и конфликтов[19]: за Первой мировой войной последовал великий кризис 1929 года, а затем возникновение ужасных диктатур, главным образом, в Германии и СССР, но и в Италии, Испании и Японии, приведших к развязыванию Второй мировой войны с ее кровавым урожаем. Конец войны ознаменовался американскими бомбардировками Хиросимы и Нагасаки, началом эры военного и гражданского атома и холодной войны. Период восстановления, который во Франции называют «славным тридцатилетием», а в Германии – годами экономического чуда, был отмечен в Европе определенной стабильностью и благосостоянием.

Перемены наступили в 70-е годы в результате вьетнамской войны и нефтяных кризисов. С избранием Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер начался сдвиг к неолиберальной экономической политике[20], сначала в США и Великобритании, затем в большинстве западных стран. Падение Берлинской стены позволило экспортировать эту политику в страны бывшего Советского Союза и его бывшим союзникам. Она была принята в качестве основополагающей и в Китае и царит сегодня более или менее повсеместно. Согласно Франсису Фукуяме, введение неолиберальной повестки на мировом уровне неминуемо приведет к «концу истории», то есть к эпохе, в которой не только либеральные, но и демократические принципы позволят восторжествовать логике равновесия и мира на всей планете. С окончанием холодной войны либерально-демократический консенсус должен был установиться повсеместно на международном уровне.

Манипулирование и контроль над общественным мнением

Нынешнее состояние нашего общества, основанное на финансиализированной экономике, часто изображают последней и непревзойденной стадией капитализма. Но так ли это? Отличается ли сегодняшняя ситуация расцветом, позволяющим надеяться на бесконечное распространение материального и политического благосостояния на всю планету? Это более чем сомнительно. Нынешнее положение дел напоминает скорее начало XX века, когда западная цивилизация пребывала в высокомерной уверенности в своем превосходстве над всем миром… пока не вспыхнул мировой конфликт. К сегодняшнему моменту, когда в Европе – по причине или под предлогом украинских событий – организуется новая холодная война, падение нашей цивилизации, кажется, уже началось. Демократические принципы поруганы, как об этом красноречиво свидетельствует система слежения за электронными и телефонными коммуникациями (PRISM), существование которой обнародовал Эдвард Сноуден[21]. Демократическое государство не может разрешить себе доступ к переписке своих граждан и граждан других государств, а завтра, если позволит технология, читать их мысли. Стоит регулярно напоминать себе содержание 12-й статьи Всеобщей декларации прав человека: «Никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию». Общество, описанное в «1984» Джорджем Оруэллом, по всей видимости, осуществляется на наших глазах, и реальность порой превосходит литературу. Технология позволяет кошмарам стать реальностью. Демократия трещит по швам из-за интенсификации и банализации контроля над гражданами. Нет, человечество заслуживает другого «конца истории».

Манипулирование общественным мнением, инструментализация страхов получают все больший размах. Сегодня от угрозы катаклизма уже требуется спасти прежде всего… самих финансовых монстров, считающихся лидерами национальных экономик. То есть те же самые банки, которые производят токсические финансовые продукты и снимают сливки с ими самими во многом произведенного кризиса, приходится во имя стабильности и экономического процветания поддерживать за счет государственных средств! Вчера это нужно было делать во имя цивилизации, нации, демократии, из страха перед варварством, «чтобы покончить с войнами», то есть чтобы эта стала последней. На деле производители оружия – Крупп в Германии и Шнейдер во Франции – имели свои интересы и защищали их изо всех сил. Страх американских банков, давших займы Великобритании и Франции, перед колоссальными финансовыми потерями был одним из ключевых факторов вступления США в войну в 1917 году.

Сегодня, как и вчера, чтобы защитить банки от взятых ими же самими рисков и обеспечить их выживание, все может быть принесено в жертву, включая демократию. Слова героя «Семьи Тибо» (в продолжение уже цитировавшегося отрывка) не утратили, увы, и сегодня своей актуальности: «Никогда правительства, пользуясь своим могуществом, не предписывали умам такого полного отречения, никогда не подавляли устремлений масс так жестоко!»

Власть и лобби финансовой аристократии

Таким образом, демократические принципы попираются сегодня прежде всего в экономической сфере. В самом деле, как правило, независимо от исхода тех или иных выборов, в западных государствах превалирует один политический курс – курс финансовой аристократии. Она так уверена в главенстве и превосходстве своих интересов над интересами экономики и общества (лобби обычно уверяют в совпадении этих интересов), что она избегает всякого обсуждения этой темы. Но хуже всего то, что большинство политических лидеров ей верят или по крайней мере ведут себя так, будто ей верят.

Эта настоящая каста поглощает астрономические суммы, будучи по сути не способной инвестировать их в экономику. Эти суммы с нарастающим темпом циркулируют внутри этой системы «казино-финансов» вопреки и в ущерб предпринимательской логике, а сомнительные пари на разорение фирм, банков и стран заменяют стандартные финансовые операции, свойственные капиталистической экономике. Для этих пари характерно, что риски перераспределяются на все общество. В глазах гигантских финансовых организмов, достигших критического размера и определенной плотности связей внутри экономической и финансовой ткани (ставших, таким образом, что называется «too big to fail»), именно на государство, а значит, в конечном счете на налогоплательщика, пенсионера, клиента банка, безработного, возлагается миссия принять на себя риски и, когда нужно, оплачивать счета. В итоге эта финансиализированная экономика подрывает основы как экономического, так и социального здания.