Читать книгу "Потерянное озеро - Сара Эдисон Аллен"

И это всегда бесило Крикет.

Как Кейт допустила такое? Как могла позволить, чтобы ее дочку воспитывал человек, стремящийся перекроить по-своему ее удивительный характер? Уничтожить в ней то, что было присуще самой Кейт и чем она всегда гордилась? Кейт проглотила ком в горле и почувствовала, что теперь может говорить.

– Привет, детка. Чем занимаешься?

Девин с улыбкой обернулась:

– Мамочка! Погляди, вот это мое самое любимое.

Она вытащила из сундука выцветшее розовое платье с красным поясом. Нижняя юбка из плотной ткани была такая старая и жесткая, что потрескивала под руками, как четки или дрова в камине. Девин натянула платье через голову поверх одежды. Подол коснулся пола.

– Подрасту – будет как раз, стану носить его с фиолетовыми туфельками, – сказала она.

– Смело, – отозвалась Кейт, а Девин снова нырнула в сундук.

Чердак в доме матери Кейт всегда восхищал Девин, она подозревала, что там таятся несметные сокровища. Когда бабушка была жива, она позволяла Девин есть шоколадные батончики, пить газировку с виноградным сиропом, а также залезать в старый сундук, полный самых разных платьев, которые когда-то надевали женщины из рода Моррис, чтобы вскружить голову богатому мужчине и выскочить за него замуж. Этот богатый гардероб в основном принадлежал бабушке Кейт, Мэрили, известной красавице, которая, как, впрочем, и все остальные, взяла да и влюбилась в бедняка.

– А кто такая Эби Пим? – вдруг спросила Девин.

– Эби?

Кейт направилась к сундуку, стараясь шагать размеренно и спокойно, чтобы не выдать волнения. А Девин опять полезла внутрь. Сундук был очень большим, и снаружи торчала только зеленая шляпка, украшенная ярким пером. Когда девочка поворачивала или наклоняла голову, перо выписывало в воздухе невидимые письмена. Кейт уселась возле сундука на пол как можно ближе.

– Эби – сестра бабушки Мэрили. Моя двоюродная бабушка. И твоя прабабушка. Я видела ее всего один раз, но она показалась мне удивительной женщиной. Ни на кого не похожей. Она… могла сразить наповал.

– А чем она занималась?

– Эби вышла замуж за человека обеспеченного, и родственники ждали, что она поделится с ними, – ответила Кейт. – Но, вернувшись из свадебного путешествия, они с мужем вдруг решили раздать все денежки бедным. Дом в Атланте продали, купили недвижимость на юге. Много лет о них не было ни слуху ни духу. Когда я встретилась с Эби, мне было двенадцать лет. У нее умер муж, и мама с папой решили ее навестить. Эби жила на берегу очаровательного озера. Они с мужем сдавали отдыхающим домики, тем и зарабатывали. Мне кажется, это было лучшее лето в моей жизни.

– А давай туда съездим.

Голосок из сундука прозвучал совсем негромко. Сердце Кейт застучало, она даже глаза закрыла.

– Да я не уверена, сохранилось ли на этом месте все по-прежнему. Давно это было. А почему ты спрашиваешь? Что-то нашла?

Из сундука высунулась детская рука, пальцы сжимали старую открытку.

– Вот открытка. На твое имя.

Кейт взяла почтовую карточку. На одной стороне большими округлыми буквами было написано: «Потерянное озеро», в каждой букве поместился кусочек пейзажа.

Кейт перевернула карточку. Судя по штемпелю, ее послали пятнадцать лет назад, как раз в то время, когда Кейт виделась с Эби.

Кейт, я знаю, тебе здесь очень понравилось, ты даже не хотела уезжать. Навещай нас в любое время, когда пожелаешь. Я хочу, чтобы ты всегда помнила об этом.

С любовью, Эби Пим

Кейт впервые видела эту открытку. Мать не показывала ее дочери. Кейт знала, что мать в то лето из-за чего-то поссорилась с Эби, но понятия не имела, что та пыталась связаться с нею.

Девин вылезла из сундука и стала укладывать платья обратно. Некоторые были такие ветхие – ткань просвечивала насквозь, словно они были сшиты для привидений.

– А мы заберем сундук с собой к бабушке? – спросила Девин, сняла с себя шляпку и платье, уложила в сундук, осторожно закрыла крышку и заперла.

Можно было ответить, что бабушка давно отказала Девин в этом. Как бабушка сказала, так и должно быть. Свекрови и без того хватает хлопот с переездом Кейт и Девин к ней в Бакхед, да и расходы немалые. Год назад возвращающегося с работы на велосипеде Мэтта насмерть сбила машина, и в их жизнь неожиданно ворвалась Крикет. Когда Мэтт был рядом, она никогда не вмешивалась в их семейные дела. Ей это удалось без труда, поскольку Кейт словно впала в спячку. Деньги у Крикет имелись, тут она была не чета Кейт. Та была обязана свекрови тем, что сейчас на счету лежала кругленькая сумма за проданный дом и велосипедный магазин Мэтта, – сделку устроила и провернула Крикет, да так ловко, что казалось, она околдовала покупателей. В глубине души Кейт постоянно тряслась от страха, она боялась, что Крикет заберет у нее Девин, если захочет. Средство у нее всегда под рукой – стоит только вспомнить инцидент с ножницами. Кейт должна считать, что ей еще повезло, ведь Крикет берет ее к себе вместе с дочерью и дает работу секретарши в агентстве недвижимости. Она должна благодарить свекровь и за то, что та предоставляет им в своем доме весь третий этаж. Теперь они будут у нее под боком – приходи когда хочешь, не нужно таскаться каждый день на другой конец города и проверять, как живут невестка с внучкой.

– Конечно заберем, – ответила Кейт, засовывая открытку в нагрудный карман помятой ночной рубашки. – Что хотим, то и заберем. Помоги спустить его вниз.

Сундук оказался не очень тяжелым. Но, съехав по ступенькам стремянки, брякнулся об пол и оставил-таки небольшую вмятину. Кейт с дочерью втащили сундук в гостиную, где уже стояла гора коробок, чемоданов и кое-что из мебели.

Она заметила список, приклеенный Крикет к стенке вертикального ящика для перевозки одежды, где уже висели вещи Кейт. Но читать не стала, поскольку была занята тем, чтобы подвинуть сундук на середину комнаты. Кейт даже в сомнамбулическом состоянии сделала бы все необходимое, не заглядывая в список. Переезд – дело нехитрое.

А написано там было вот что:

Новые жильцы будут здесь в полдень. В машину к ним не садись. И Девин не разрешай.

Ждите ровно полчаса. Потом поезжайте ко мне. Не надевай никакой модной одежды. Никакого макияжа. Это придает тебе печальный вид. Я хочу, чтобы Девин ехала в том, что на ней надето.

Это самое важное. Возле дома вас будет ждать съемочная группа, чтобы снять день вашего переезда. Веди себя естественно. Они просили ради достоверности не говорить тебе об этом, но я боялась, если ты не будешь знать, расстроишься, сделаешь что-нибудь не то и все испортишь. Это крайне важно! Приду домой – все объясню.

Крикет Ферис любила распоряжаться, организовывать, с точностью до последнего винтика. Мало кто знал об этом ее качестве, хотя, по местным меркам, она была далеко не последним человеком. Свою карьеру она выстроила на мнимой способности плыть по течению, умении переждать любую непогоду. Но, по правде говоря, Крикет ничего и никогда не пережидала. А погоду контролировала сама. Тем и заработала себе репутацию серого кардинала. Хороший вкус Крикет удачно сочетался с политическими амбициямии, но всякий раз, когда к ней обращались с просьбой выставить свою кандидатуру на высокую должность, она снисходительно заявляла о самоотводе – ей нравилось управлять из-за кулис. Она славилась способностью увеличить число сторонников любого кандидата, просто-напросто поставив рекламный плакат его кампании на лужайке рядом с рекламной вывеской своего агентства недвижимости. А все потому, что пятнадцать лет назад, после смерти мужа, Крикет самостоятельно превратила свою компанию в крупнейшее агентство в штате. Далеко за его пределами прогремели разработанные ею успешные рекламные акции. Рекламные ролики посвящались продаже дома, где Крикет с мужем и Мэттом жили вместе, и поискам нового жилья для вдовы и сына. «Мы-то с вами знаем, что значит переезд» – этой фразой заканчивался каждый ролик. Все сразу поняли, что Крикет – женщина компетентная, симпатичная, а кроме того, чуткая, ведь она так много пережила, утратив спутника жизни. Но в этом шоу всех затмил Мэтт. Милый, замечательный мальчик, ангелочек, чье лицо было просто создано для телевидения: щечки-персики и большие карие глаза, в которых плескалась грусть. Каждый, кто смотрел на этого ребенка, проникался к нему глубочайшим сочувствием. И всем хотелось, чтобы он обрел наконец свой дом.