Читать книгу "Умница, красавица - Елена Колина"

– Ну что, Николаева? – хихикнула она. – Помнишь, как ты сказала: «Анна Каренина гадина, – нельзя бросать человека только за то, что тебе не нравятся его уши»?

– Я совсем не то имела в виду, Алла Иванна… – ноющим голосом проговорила Соня, и обе рассмеялись, – двадцать лет прошло, а вы помните…

– Я не все помню, а то, что этого достойно. Как ты живешь, Николаева? Ты счастлива? У тебя хороший брак? – требовательно спросила Алла Ивановна. – Я знаю, кто твой муж…

– Брак хороший, – ответила Соня, – только вот уши… уши не очень.

– Николаева! – возмутилась Алла Ивановна. – Чем тебе не нравятся уши твоего мужа?! Я видела их по телевизору… То есть я видела твоего мужа, он исключительно достойный человек, столько делает для нашего города…

– Я пошутила, – кротко отозвалась Соня, – у моего мужа самые большие и красивые уши на свете.

Когда-то, много лет назад, учительница русского языка и литературы Алла Ивановна лишила ученицу 9 Б Соню Николаеву невинности.

…Алла Ивановна называла Соню Николаеву Роковой За-соней. Обидно, когда тебе говорят: «Роковая Засоня, к доске!» Или: «Никто не раскрыл тему сочинения, кроме Роковой Засони. Засоня – пять-пять». Соня думала, ей и аттестат выдадут на имя Засони Николаевой.

Почему же Роковая Засоня, такое странное прозвище? Алла Ивановна, особенно внимательная к вовсю веющим в классе любовным вихрям, намекала, что мечтательная, с дремлющим уплывающим взглядом Соня попала в драматичный любовный треугольник. Соня спала и мечтала, получала свои пять-пять, а вокруг нее кипели страсти – два лучших в классе мальчика боролись за ее любовь.

Был мальчик, была зима, с мальчиком гуляли по Стрелке. Шел снег, такой сильный, что Соня была похожа на снежную бабу. Защищая Соню от снега и ветра, мальчик прижал ее к гранитному парапету, впустив Соню в маленький безопасный домик из своих рук, поцеловал. Соне стало неприятно от ощущения ледяной полоски чужих крепко сжатых губ и приятно, что она мгновенно стала ДРУГАЯ…

А потом Соня и не помнила, что было… Был другой мальчик, и целоваться с ним ей понравилось больше.

И вдруг все эти тайные страсти вышли наружу. Хотя какие страсти?.. И Соня, и оба мальчика были не особенно продвинутые – просто дети. Ничего и не было, кроме поцелуев сжатыми губами…

Но первый мальчик грозил покончить с собой, как-то напоказ, публично грозил, – все знали. Однажды даже встал на подоконник в спортзале на четвертом этаже, – если Соня не будет с ним, он выбросится из окна. Мальчик как встал, так и слез, а Соню ругали, очень ругали… Сейчас смешно и невозможно понять, но Алла Ивановна всерьез обсуждала с классом – Роковая Засоня не имеет права любить, кого хочет, а должна быть в ответе за того, кого УЖЕ приручила.

– Такие женщины плохо кончают, – сказала Алла Ивановна, – вспомни Анну Каренину.

Соня не хотела быть как Анна Каренина, Соня плакала и просила прощения – у мальчика, у класса, у Аллы Ивановны. Она и сама готова была встать на подоконник, только чтобы опять быть хорошей или, по крайней мере, не быть ТАКОЙ плохой, поэтому после собрания разрешила победившему мальчику делать все, что ему было приятно, – это был ее долг перед ним за то, что он стоял на подоконнике на четвертом этаже. Было больно, было много крови, и у нее, и почему-то у мальчика тоже. Брезгливую Соню тошнило, и все это вместе называлось – быть в ответе за того, кого УЖЕ приручила… Четвертый этаж все-таки.

Столько лет прошло… Алла Ивановна изумилась бы, узнав, КАК хорошо Соня ее помнит, но ведь никто не знает, какими занозами мы продолжаем жить в чьей-то памяти.

Сейчас Алле Ивановне вменили бы эмоциональное давление, мстительно думала Соня. Ей хотелось… нет, не нагрубить, а просто установить с Мышью ДРУГИЕ отношения. Например, покровительственно улыбнуться и сказать: «А, да-да, я помню, кажется, вас называли Мышь…», или презрительно отвернуться, или еще что-нибудь в этом роде. Но установление новых, непривычных отношений вместо тех, что уже когда-то были, требует душевных затрат, поэтому Соня еще немного испуганно-вежливо поулыбалась Мыши, а затем сосредоточилась и приступила к обязательным звонкам.

Звонок первый.

– Ты только не сердись сразу, я в поезде, я в Москву еду… Нет, не с первым апреля… – тоненько сказала Соня, но, вовремя спохватившись, перевела голос в нижний, драматический, регистр. – У Левки неприятности, и у Ариши тоже неприятности. Нет, у каждого свои неприятности, а не одни на всех. Не сердись. Нет, точно не с первым апреля…

И зашептала-заворожила в трубку:

– Ты меня любишь? Любишь-любишь… – тут Соня немного смешалась.

Алла Ивановна заметила, что ее бывшая ученица не удержала лицо, – такая реакция бывает у человека, который вдруг понимает, что шепчет-ворожит в пустоту.

Звонок второй.

– Валентина Даниловна, я знаете где? Не знаете? А я в поезде. В Москву еду. Нет, ничего не случилось, просто… настроение плохое. Нет, не очень рассердился, почти совсем не рассердился. Ну и черт с ним? Хорошо. Присмотрите за Антошей? Ему к понедельнику сочинение по Лермонтову задано. Лермонтов у него в левом ящике стола. Целую крепко, ваша репка.

– Избаловала ребенка. Что задано, «Герой нашего времени» или «Мцыри»? – прокомментировала Алла Ивановна. – Это твоя подруга?

– Свекровь.

Звонок третий.

– Мне пришлось срочно уехать. Не забудьте Антоше гранат почистить. У него завтра теннис не в пять, а в четыре. Все, пока.

Любопытная Мышь пошевелила носом:

– Это твоя подруга?

– Домработница.

Соня, гордясь, рассказала Алле Ивановне про своего ребенка, и Мышь, гордясь, рассказала Соне про своего ребенка.

Антоша любит животных и играет на саксофоне, то есть хочет играть. На фотографии – пухлые щеки, уплывающий взгляд.

Алеша – известный пластический хирург, играет в теннис, скоро женится, то есть Алла Ивановна хочет, чтобы он женился. На фотографии – короткая стрижка, прямой взгляд.

Несносная Мышь все говорила и говорила… Бу-бу-бу, бу-бу-бу… Алексей прекрасный хирург, Алексей бесплатно оперирует в муниципальной больнице, Алексей на свои деньги сделал детям из ожогового центра подарки к Новому году, Алексей, Алексей, Алексей…

Соня задремала, изредка встряхиваясь, как щенок, и проявляя натужный интерес: «Да что вы говорите, Алла Иванна, неужели, потрясающе, не может быть, просто замечательно… » Странно все же – у бесполой Мыши сын!.. Кто-то обнимал ее, говорил: «Мышь, любимая»… – рассеянно размышляла Соня.

…Бу-бу-бу… Она надеется, что Алексей скоро женится… Девушка из очень хорошей московской семьи… бу-бу-бу… семья замечательная, они творческие люди, интеллигентные, с положением… бу-бу-бу, бу-бу-бу…

…Когда же ты замолчишь, Мышища невыносимая, достала меня со своим Алексеем!..

– Алексея вся Москва знает…