Читать книгу "Клеопатра - Стейси Шифф"

Через три дня Юлий Цезарь, преследуя своего соперника, высадился в Египте. С ним пришло его войско. Великий город, родной дом Клеопатры был столицей интриг, двойной морали и воровства. Его жители запросто болтали на всех существовавших языках; то был город вольных нравов и ярких, предприимчивых умов. Появление имперских знамен лишь усугубило давно начавшееся в нем брожение. Цезарь был сдержан и отнюдь не радовался смерти Помпея. Когда Теодот преподнес римлянину голову убитого врага, тот побледнел от ужаса и не смог сдержать слез. В конце концов, Помпей был не только его противником, но и зятем. Советники Птолемея не смогли бы придумать худший прием для нового повелителя, даже если бы очень постарались. Впрочем, Цезарь и сам ошибся, если счел, что расправа с Помпеем означает лояльность к нему, по крайней мере со стороны простых александрийцев. Никто не встречал римлянина на берегу, никто не поклонялся атрибутам его власти. В лучшем случае Цезарь был досадной помехой. В худшем — узурпатором и завоевателем. В Риме он успел сделаться единоличным и непопулярным властелином, помимо всего прочего обложив народ неподъемными налогами. Александрийцы не желали платить чужому правителю. Не желали покоряться римской власти. Цезарь поселился в доме за дворцом Птолемея, примыкавшем к царским верфям, в восточной части города. В городе продолжались волнения, но за стенами дворца, куда едва долетал рев негодующей толпы, пришельцы были в безопасности. Цезарь немедля послал за подкреплением. И только потом призвал к себе враждовавших брата и сестру. Он считал своим долгом выступить арбитром в этом споре, ведь всего десять лет назад они с Помпеем поддержали их отца. Риму был нужен спокойный Египет, исправно платящий налоги. Цезарь, совсем недавно готовый до последнего драться со своим соперником по трону, предложил брату и сестре «отбросить упрямство, забыть о вражде и более не искушать судьбу». Иными словами, пожалеть самих себя и свой народ.

Получив приказ явиться во дворец, Клеопатра глубоко задумалась. По всему выходило, что надо как можно скорее пасть к ногам Цезаря, не дожидаясь, пока советники брата настроят римского гостя против нее. Ее армия была зажата в песках. Несмотря на распоряжение Цезаря, Птолемей и не думал уводить свое войско. Прорываться на запад, к морю и Пелузию было рискованно. Согласно одному источнику, царица попыталась связаться с Цезарем при помощи посредника, но убедившись, что ее предали (при дворе Клеопатру не любили), решилась предстать перед ним сама. Оставалось лишь добраться до дворца живой и невредимой, благополучно миновав вражеские патрули. Клеопатре, которая, как гласит молва, никогда не упускала случая продемонстрировать себя во всем блеске, предстояло сделаться невидимой. Любопытная задача, даже по современным меркам. Чтобы заявить о себе и сделаться частью истории, этой женщине нужно было тайком пробраться в собственный дом.

Здесь было над чем поразмыслить. По словам Плутарха, Клеопатра «уже готова была впасть в отчаяние», но тут одному из ее соратников — а соратники у царицы все же были — пришла в голову блестящая идея. План включал переодевания и требовал содействия ловких и преданных друзей, вроде Аполлодора, верного слуги-сицилийца. Между Синайским полуостровом, на котором располагался лагерь Клеопатры, и родной Александрией лежали непроходимые топи, кишевшие клещами и москитами. Заболоченная равнина защищала Египет от вторжений с востока. Египтяне прозвали ее «зловредной топью», поскольку она могла без остатка поглотить целую армию. Войска Птолемея бдительно охраняли берег, на котором гнило в своей неглубокой могиле тело Помпея. О том, чтобы двигаться на запад, через мутные воды Пелузия, или вдоль побережья, не могло быть и речи: там Клеопатра оказалась бы на виду, и кроме всего прочего, путникам пришлось бы сражаться с сильным встречным течением. Оставалось подняться по Нилу на юг, в Мемфис, и перебраться на тот берег. Восьмидневное путешествие по реке тоже нельзя было счесть безопасным; на воде кипела жизнь, таможенники бдительно осматривали каждую лодку. В середине октября на Ниле было ветрено, над рекой вились полчища москитов. Тем временем советники Птолемея отказались повиноваться Цезарю. Как смеет какой-то римский генерал требовать к ответу царя? Вышестоящие вызывают к себе нижестоящих, а не наоборот, и Цезарю это известно.

В сумерках Аполлодор провел двухвесельную лодку в восточную александрийскую гавань и незамеченным подобрался к стенам дворца. Гавань лежала во тьме, но остальное побережье озарял свет величественного маяка в четыреста футов высотой, одного из чудес света. Башня возвышалась в полумиле от Клеопатры, на краю рукотворного мыса на острове Форос. Несмотря на столь яркое освещение, царица оставалась невидимой. Перед тем как лодка причалила к берегу, она забралась в большой кожаный мешок. Аполлодор завязал мешок, надежно затянул шнур и перебросил ношу через плечо. Вот единственное косвенное свидетельство о том, какого роста была Клеопатра. Слуга бережно пронес драгоценную ношу через окружавшие дворец сады, мимо роскошных вилл и нарядных портиков, растянувшихся почти на милю. Аполлодор — не единственный, но, безусловно, главный участник операции по возвращению своей госпожи из пустыни во дворец — хорошо знал эту часть города. На его плече Клеопатра миновала дворцовые ворота и оказалась прямиком в покоях Цезаря, которые прежде были ее собственными. Одно из самых удивительных возвращений домой в истории. Многие королевы возникли из ниоткуда, но лишь Клеопатра вышла на арену мировой истории из кожаного мешка вроде тех, в которых перевозили папирусы и золотые слитки. С тех пор царице нередко приходилось идти на уловки, чтобы спастись. Много позже она сговорится с другой женщиной, чтобы бежать, спрятавшись в гробу.

Мы не знаем, в какой момент Цезарь обнаружил пришелицу. Едва ли она предстала перед римлянином «во всем блеске царственной красы», как писал один историк, в одеждах, украшенных золотом и драгоценными камнями, как настаивает другой, или хотя бы просто хорошо причесанной. Вопреки мужским фантазиям, многим поколениям художников и двум великим английским пьесам, Клеопатра была одета в простую льняную тунику без рукавов. Ее единственным украшением была диадема или белая повязка на лбу, атрибут царской власти. Клеопатра была единственной женщиной в Египте, имевшей право носить такую. Она ни за что не появилась бы перед Цезарем без диадемы. С другой стороны, у нас есть немало свидетельств того, что царица «умела очаровать любого собеседника». Мало у кого находились силы противостоять ее обаянию. Для людей того времени сама смелость маневра — внезапное появление прекрасной молодой царицы в покоях собственного дворца, где даже Цезарь чувствовал себя не слишком уверенно — говорила о том, что здесь не обошлось без чар. По сути, у этой неожиданной встречи было не только личное, но и политическое значение: две совсем разные цивилизации вдруг столкнулись лицом к лицу. Юлия Цезаря, известного развитой интуицией и стремительной реакцией, было трудно удивить. Он и сам не раз появлялся там, где его не ждали, опережая гонцов. (Императору, кстати, пришлось дорого заплатить за прибытие в Египет раньше своих легионов.) Изрядной частью своего успеха этот блестящий стратег был обязан именно «быстроте и непредсказуемости». Нетерпеливый нрав был Цезарю на руку: пройдет всего год, и его девизом станет знаменитое: «Veni, vedi, vici»[4]. Этот железный человек перед решающей битвой приказал своим солдатам не метать дротики во врагов, а разрубать им головы, пообещав, что победа станет достойной наградой за храбрость. Цезарь не ошибся: его войско повергло сторонников Гнея Помпея в бегство. За предыдущие десять лет он преодолел немыслимые препятствия и совершил немало великих подвигов. Баловень фортуны неизменно следовал принципу: на богов надейся, а сам не плошай. Он был из тех, кто не столько полагается на судьбу, сколько изображает фантастическую удачливость. Что ж, по части неординарных решений этот римлянин повстречал родственную душу.