Читать книгу "Хроника рядового разведчика. Фронтовая разведка в годы Великой Отечественной войны. 1943-1945 гг - Евгений Фокин"

— Как психическая атака беляков в «Чапаеве», По мнишь? Тебе не страшно? — тихо спросил Канаев, не отрывая взора от танков.

— Вообще-то не по себе, — признался я.

Теперь мы оба внимательно всматривались в приближающиеся танки. Такого количества их мы не видели даже в кино. И вот они — наяву, перед нами.

— Один, два, три… десять… двадцать… сорок пять… пятьдесят восемь, — шептали бледные губы Юры.

Вначале, признаться, я еще не проникся, не осознал реальности нависшей опасности. Скорее испытывал не боязнь встречи с танками, а почти детское любопытство, которое, однако, быстро выветривалось, расползалось, как туман в горах с появлением солнца. 58 танков двигались на нас. «По одному на брата», — невесело подумал я. От этой арифметики во рту стало сухо.

Нас охватило гнетущее состояние обреченности. Казалось, ничто не может остановить этот неумолимо надвигавшийся танковый таран. В груди шевельнулся микроб страха. Против воли он овладевал мной медленно, но неодолимо. Он, как тупой нож, рвал живое и ощутимой болью проникал все глубже и глубже в душу.

Да, боя ждали все, ждал и я. Но страшно стало, по-видимому, оттого, что все происходившее на наших глазах поразило все-таки своей неожиданностью. К этому я психологически еще не был готов. Появились первые признаки недовольства собой, своим собственным бессилием. Я ловил себя на мысли: «Не сон ли это?» Нет, это был не сон. «Вон они, перед нами — танки. Пока они далеко, но скоро будут и здесь. И с этим надо считаться. Что будет с нами? Выдержим ли мы натиск? Надо выдержать — ни впереди кого нет».

Все мое существо пронизывает инстинкт самосохранения. Я его пленник. И я, и Юра, и все ребята — хотят жить. Нам не было еще и двадцати, впереди виделась большая жизнь. Теперь ее от нас заслоняют немецкие танки, изрыгающие смерть. Лихорадочно бьется мысль — ведь они несут смерть не только нам, но и нашим близким, молодым и старым. На нас надеются, нам верят. Теперь, кроме нас, их остановить пока некому. Остановить их — наш долг. Кто-то раньше защищал нас, теперь наступил черед нам защищать других. А танки тем временем, наполняя степь копотью, шли вперед, тяжело топча нашу землю.

— Танк — вещь серьезная. Его пулей не образумишь. Разве что только гранатой, а их-то у нас — кот наплакал, — с сожалением медленно процедил Юра Канаев.

Из стволов фашистских танков, которые были как на ладони, змеиными языками стали выскакивать белесоватые, почти невидимые на солнце облачка дыма, которые тотчас же таяли в воздухе. Танки приближались.

Впереди справа раздалась громкая команда, и мы увидели, как две оставшиеся установки «катюш», стоявшие под тополями, мгновенно освободились от маскировки, их направляющие стали плавно опускаться и вскоре замерли, приняв почти горизонтальное положение. Расчеты отбежали в стороны и спрятались в ровиках. «Катюши» приготовились бить по танкам прямой наводкой. В следующий миг навстречу вражеским танкам, до которых было теперь немного более километра, с направляющих сорвались и, оставляя за собой на фоне голубого неба белые полосы газа, понеслись реактивные мины. Пуск был осуществлен обеими установками, которые били короткими сериями. Мины легли почти по всему фронту движения танков. Там, где только что прогрохотали разрывы, встала грязно-серая стена дыма и пыли. Еще в воздухе клубилась пыль, поднятая воздушным потоком от установок в момент пуска, а наши «катюши» уже спешно покидали свои огневые позиции. И вовремя.

— Вот это да! — произнес Юра, пораженный, как и все мы, увиденным. Массированный удар реактивных установок подействовал на нас вдохновляюще. И мы воспрянули духом, ожили, посыпались даже шутки. Этот удар, удачный и смелый, рывком вывел всех из оцепенения.

Когда же, наконец, дым рассеялся, мы увидели, что фашистские танки остановились, а из двух поползли все усиливающиеся шлейфы чадящего черного дыма.

Оправившись от неожиданного удара, танки снова двинулись вперед, на нас, открыв яростный огонь по району, где раньше стояли установки, то есть били практически по нашим окопам.

— Санинструктора! — кто-то истошно закричал слева и осекся, не договорив фразы. Снова из-за горизонта одна за другой прошли, сотрясая мощным ревом моторов горячий воздух, две большие группы бомбардировщиков, которые, как и прежде, где-то поблизости, казалось, прямо за нашей спиной, сбросили бомбы. Все смешалось: и резкий грохот разрывов снарядов танковых пушек на земле, и разрывающий душу надсадный, надрывный рев «ве-зу-у, ве-зу-у», идущий с небес.

Дым от догорающего селения все сгущается. От близких разрывов снарядов воздушной волной нас прижимает к стенке окопа. Самочувствие не из приятных. А ведь надо не только прятаться, но и наблюдать за противником, быть готовым к встрече с ним. Поэтому, не дожидаясь команды, мы с Юрой подготовили две связки, для надежности по три фанаты — все, что у нас было.

— А где же наши орлы-соколы? — оглядывая небо, озабоченно произнес Юра. Тут к нам подбежал и спрыгнул в окоп Дышинский. Поинтересовался:

— Все живы-здоровы? Ну, что у вас нового? — одарил улыбкой. Из-под края каски блестели только белки глаз. Весь он был каким-то живым, возбужденным, только внешний вид не соответствовал его настроению: на лице — слой пыли, гимнастерка в глине, но выглядел молодцевато, даже лихо. Чувствовалось, что он и появился только ради того, чтобы оживить, подбодрить нас, вселить уверенность. — А связки приготовили? — поинтересовался он.

Канаев молча показал на наше рукоделие.

— Молодцы, так держать! — И подмигнул заговорщицки. — Граната — вещь надежная! А связка — тем более! — Прыжком выскочив из нашего окопа, побежал к соседям.

Мы заметили, как в разрывы снарядов вплелся какой-то до боли знакомый звук. Вскоре увидели, как левее нас, из села на шоссе выскочили два Т-34 и два Т-70.

Немецкие танкисты к этому времени не успели еще дойти до ложбины, то есть были где-то на взгорке, поэтому хорошо видели наши танки. Мы же замерли, ожидая, чем все это кончится. Что они могут сделать, четыре наших танка против приближающейся вражеской армады? Мы терзались мыслью, что ничем не можем помочь им. А наши танки, попыхивая облачками выстрелов, резво шли на сближение с врагом. Вокруг нашей четверки плясали частые разрывы, немцы били болванками.

Не дойдя до лощины, один из наших танков как-то судорожно задергался из стороны в сторону и остановился.

Экипаж другой тридцатьчетверки, трезво оценив обстановку, быстро подскочил к подбитому, взяв на буксир, и, несмотря на яростный обстрел, все вернулись в селение и укрылись в дыму. Мы радовались такому исходу этого неравного боя.

Строй фашистских танков снова ожил, пришел в движение и, хищно поводя пушечными стволами, начал ожесточенный обстрел села. Но почти одновременно загорелись два вражеских танка, вспыхнул еще один. Ход танков замедлился, и стальная армада остановилась. Имея многократное численное превосходство, немцы не решались идти вперед. Что-то мешало, сковывало их действия. Теперь началась смертельная перестрелка между танками. При это м перепадало и нам. Что сулят нам ближайшие минуты? Все возможно. Война…