Читать книгу "Против «мессеров» и «сейбров» - Сергей Крамаренко"

– Поздравляю, давай еще один полет.

Уже второй полет у меня получился чище... И за три месяца программа была окончена. Мы летчики!

* * *

Приход к власти в Германии фашизма, захват Гитлером Чехословакии и Польши, развязывание Второй мировой войны заставили Советское правительство еще более ускорить подготовку командных и особенно летных кадров. Весной 1941 года выпускники аэроклубов уехали в летные училища. Кто-то был направлен в Ейское, Конотопское училища, а 240 москвичей были направлены в Борисоглебское училище, точнее – в Борисоглебскую военную школу пилотов. Это была славная школа – ее воспитанники воевали в Испании, Китае, на Халхин-Голе, штурмовали неизведанные высоты воздушного океана.

Туда в конце марта 1941 года были направлены выпускники Дзержинского, Пролетарского и еще нескольких аэроклубов – и среди них был и я.

В училище первокурсников переодели в военную форму, выдав в качестве обуви ботинки с обмотками. Как же мы с ними намучились, пытаясь одеться и намотать их за те две минуты, что отводились на подъем по тревоге! Надо сказать, что ботинки с обмотками я носил вплоть до попадания на фронт. Конечно, летать в них было нельзя (не дай бог размотаются в воздухе), поэтому перед полетами обмотки оставляли в казарме, надевая ботинки и летный комбинезон.

И вот 1 апреля, мы в школе и проходим курс молодого бойца, то есть маршируем. Восемьдесят курсантов маршируют по небольшой площадке на окраине Борисоглебска. Задорно звучит любимая авиационная песня:

Там, где пехота не пройдет,Где бронепоезд не промчится,Тяжелый танк не проползет,Там пролетит стальная птица.

Шел второй час маршировки. Песня уже изрядно всем надоела, но командир, младший лейтенант Тянь-Тянь (как его прозвали курсанты), не уводил курсантскую роту со строевых занятий. И это при том, что времени до ужина оставалось в обрез – только чтобы дойти до военного городка.

«Выше ногу, раз, два, три! – свирепствовал он. – Громче песню!». Но песня замолкла окончательно. На все угрозы, на непрекращающиеся команды курсанты отвечали угрюмым молчанием. Было видно, что все решили не уступать, даже ценой опоздания на ужин. Никуда не денется, все равно за опоздание его, Тянь-Тяня, не похвалят, – так, вероятно, думал каждый. Младший лейтенант понял свое бессилие и, пообещав всех наказать, вынужден был дать команду на возвращение в городок.

В числе маршировавших по площади был и я. Меня возмущали ежедневная строевая подготовка, все эти бесцельные повороты направо, налево, кругом. Так хотелось быстрее начать полеты – ведь для этого все мы и приехали сюда! Но никто не возражал. Мы уже начали становиться военными и привыкали подчиняться. Вот и проходная авиашколы. Подведя роту к столовой, Тянь-Тянь остановил нас, объявил нескольким курсантам по наряду за плохую маршировку и дал команду заходить в столовую.

Дежурные принесли бачки с пшенной кашей и воблой. Была среда – Ворошиловский день. В этот день курсантам давали только кашу и воблу три раза в день, а на обед еще и гороховый суп. Видимо, это должно было приучать курсантов к тяготам военной службы. Но для большинства из нас, проведших свои юные годы в полуголодном состоянии, воинский паек, даже пшенная каша казались манной небесной.

Ужинали мы угрюмо. Придирки Тянь-Тяня испортили всем настроение. Скорее бы окончился вводный курс, обязательные два месяца строевых и уставных занятий, когда из вчерашних мальчишек, поступивших в училище, вышибали расхлябанность, приучали к воинской дисциплине, воспитывали единый коллектив. Процесс этот трудный как для воспитателей, так и для воспитуемых. Особенно тяжело переносили его молодые курсанты. Весной 1941 года, после окончания московских аэроклубов, их послали на дальнейшую учебу в военные летные училища. Большинство выпускников аэроклубов были фабрично-заводской молодежью, осваивать авиационную технику их послал московский комсомол.

Наконец этот курс заканчивается. 1 мая 1941 года мы принимаем присягу. Следует торжественное построение, зачтение текста, повторение слов клятвы – и теперь мы полноправные воины. Всех нас, 240 человек москвичей, направляют во 2-ю эскадрилью, расположенную на аэродроме у станции Поворино. Мы переезжаем и размещаемся в длинном бараке. Нам предстоит освоить два типа самолета и сначала – учебно-тренировочный моноплан УТ-2 конструкции Яковлева. Это как бы переходный тип от двукрылого По-2 к истребителю И-16.

После небольшого теоретического курса начались тренировочные полеты. Самолет УТ-2 был моноплан, то есть имел не два, а только одно крыло. Поэтому на нем было труднее выдерживать прямолинейный полет. Даже небольшой крен, который мы сначала просто не замечали, приводил к постепенному развороту самолета и отклонению его от заданного курса. Но после нескольких замечаний мы научились выдерживать прямую, и обучение полетам продолжалось. В целом мы освоили его гораздо быстрее, чем У-2 в аэроклубах.

* * *

На Западе полыхала война, немцы захватили Югославию. Об этом мы узнавали по радио и из газет, но наши дни были так заняты учебой, полетами, что нам казалось, что это происходит далеко-далеко, как бы в другом мире. Надо сказать, что мы все знали и чувствовали, что война неизбежна, хотя нас убеждали в противном: Гитлер захватывал все новые и новые государства. Несколько успокоил нас пакт 39-го года, но после разгрома Франции стало ясно, что надежды на мирную жизнь улетучились. Такими нас и застало начало войны.

Война

Наступило воскресенье 22 июня 1941 года. В этот день намечался выезд на речку. Но этому не суждено было случиться. После завтрака пошли тревожные разговоры. Все разъяснило радио: «Война!» После сообщения Молотова курсанты были собраны на митинг. На нем выступали инструктора и комиссар училища. Общий смысл речей сводился к тому, что враг будет быстро разбит. В наших головах не укладывалось, что такая небольшая по размерам страна напала на нашу огромную Родину. Мы считали, что рабочие Германии нам помогут, подняв восстание, и не сомневались, что скоро противник будет разбит. Но в ежедневных сводках стали упоминаться наши города...

С началом войны в училище, поставив по периметру аэродрома пулеметы на треногах, ввели дежурство на этих зенитных огневых точках – курсанты по очереди дежурили в течение всего светового дня. Нам объявили, что программа обучения резко сокращается. Наше обучение на УТ-2 быстро закончилось, и уже через месяц нас перевели в другой отряд, и мы стали осваивать полеты на истребителе И-16. Истребитель И-16 конструкции Поликарпова был лучшим и самым массовым истребителем довоенного времени. Он прославился во время боев в Испании и на Халхин-Голе. Этот самолет обладал замечательной маневренностью. Вращался он, как говорили летчики, «вокруг своего хвоста», но уступал немецким истребителям в скорости и вооружении. Скорость И-16 была немногим более 400 км/ч, что резко ослабляло его боевые возможности. Вооружение же его составляли четыре скорострельных пулемета ШКАС.

Сначала начались вывозные полеты на учебном самолете УТИ-4. Это тот же истребитель И-16, но за кабиной летчика конструктор ухитрился втиснуть еще одну кабину – для инструктора. Получилась она почти у самого хвоста, и видно из нее было совсем немного. Для того чтобы «вывозить» на этом самолете неопытных летчиков (какими мы тогда были), нужно было большое искусство.