Читать книгу "Любя, гасите свет - Наталья Андреева"

Стоило мне об этом подумать, и рука сама тянулась к блистеру с таблетками. Кстати, я их и не прятала. Они лежали на видном месте, на моей полке, странно, что моему мужу понадобился год, чтобы их найти.

Хотя… Он ведь никогда мною не интересовался. Как я провожу время без него, куда хожу, с кем встречаюсь. Каждый месяц Паша спрашивал:

– Ты не беременна? Давай, поторопись, тебе уже двадцать пять!

До моего дня рождения оставался месяц, но муж все равно говорил: двадцать пять. А его день рождения мы отметили два месяца назад, но Паша на вопрос, сколько ему лет, все равно отвечал: тридцать. Странная логика. Или это мужская логика? Возраст женщины – средство для ее устрашения. Поторопись! А для мужчины медаль на грудь: да разве же это возраст? Тридцать, сорок, пятьдесят… Хоть завтра в ЗАГС. Товар ходовой – разберут.

Мы просто не любили друг друга, вот в чем все дело. Мы стали заложниками ситуации. Стереотипов. Надо, значит, надо. Надо замуж. Надо жениться. Надо ребенка. Надо порадовать маму, которая хочет увидеть внуков.

Когда мы разошлись, меня никто не понял. Подчеркиваю: меня.

…Нас всех объединяет то, что мы обожаем мечтать. О том, где бы мы жили, если бы у нас были деньги и был выбор. Куда бы мы поехали, что купили. Об интересных людях, с которыми могли бы познакомиться, если бы ходили в такие же интересные места. О той красоте, которая, как говорят, повсюду нас окружает. Только стоит денег. Которых у нас, увы, нет.

Этот дом был очень красивый. Можно сказать, новостройка. Что такое десять лет? Бизнес-класс. Сорок этажей, на последних – огромные квартиры с панорамными видами. С роскошными лоджиями, все – с чудесным видом на парк. И эти окна… Трехметровые потолки, так что вы себе представляете эти окна! Я никогда не мечтала об Остоженке, или об особняке на Рублевке. О Кутузовском проспекте и о Тверской. Мне нравился этот дом. Мне всегда казалось, что там живут какие-то особенные люди. Особенно в тех квартирах, видовых. Люди, с которыми я никогда не познакомлюсь и не узнаю, как они живут. Потому что они вряд ли до меня снизойдут со своих тридцатых и сороковых этажей. Из пентхаусов, которые словно парят над Москвой, выше только небо.

В конце концов, я обратила на нее внимание. На эту квартиру. Не могла не обратить. Там все время горел свет, во всех окнах. Да что там свет! Он был непривычно яркий, настоящая иллюминация! Я специально ходила мимо этого дома днем. И свет в окнах горел. Он не выключался никогда, даже на секунду. Сколько же надо зарабатывать, чтобы совсем не экономить на электричестве? Ну ладно, круглосуточно свет на кухне. Или в зале. Или в спальне. Но ВЕЗДЕ?

Мне стало жутко любопытно. Я жила на съемной квартире вот уже три месяца. Работала на дому и купила абонемент в фитнес-клуб, чтобы не сойти с ума от постоянного пребывания в четырех стенах. Собственно говоря, я могла выбрать любой клуб, подешевле и поближе к дому. Но в этом клубе был огромный бассейн, спортивный. Вот из-за бассейна…

Сначала я смотрела на эти окна по дороге туда. Это было не очень удобно, потому что приходилось все время оглядываться. Зато когда я шла оттуда, я видела эти окна во всей их красе. Целых пятнадцать минут, пока не сверну на троллейбусную остановку. Свет горел всегда.

«Да наплевать мне на это», – уговаривала я себя. «Что мне за дело до этих людей? Которые сутки напролет бессовестно не экономят электроэнергию».

Но дело в том, что эти окна были самые яркие в моем любимом доме. И в моей жизни. В конце концов, мне стало казаться, что это маяк, специально для меня зажженный на тридцатом этаже. Однажды я остановилась и, делая вид, что поправляю сумку на плече, точно высчитала этаж. Тридцать седьмой. Мне показалось, это знак. Мне двадцать семь. Да плюс десять. Бред, скажете вы? Но дальнейшее развитие событий показало, что знаки Судьбы – это вовсе не бред. На свете много непонятного и совершенно мистического. Самых невероятных совпадений и знаков. Надо просто уметь мечтать.

Это случилось под Новый год…

Виталина

– Даже не думай, у него трое детей.

Вот люди! Все-то у вас посчитано! А если бы было двое? Тогда, выходит, можно? И думать можно, и планы строить на жизнь. Но трое – это как шлагбаум на въезде в заповедную зону: даже не думай. Его жена, эта типичная «яжемать», точно все рассчитала. Трое детей – и он никуда уже не денется. Можно позволить себе расслабиться, перестать ходить в фитнес-клуб, жрать, сколько захочется, седину не закрашивать, с морщинами не бороться при помощи уколов гиалуроновой кислоты. Трое детей – это как непробиваемый щит. Я многодетная мать! Не просто «яжемать», а многодетная! Кто кинет в меня камень – тот бессердечная сволочь.

С моими деньгами я могла позволить себе любого мужчину. Но в том-то и дело, что когда уже нет необходимости себя продавать, хочется по любви. А любовь это… Словом, черт знает, что такое. Невозможно объяснить, почему один мужчина тебе нравится, а другой нет. А по третьему ты просто с ума сходишь, несмотря на то что у него аж трое детей от другой женщины. От жены.

Я попыталась это понять: почему именно он? И как избавиться от наваждения? Я всегда была умной девочкой, рано повзрослела, очень быстро научилась зарабатывать на жизнь, а потом и преуспела в этом. По большому счету я не сделала ни одной большой ошибки к своим тридцати девяти годам. Так, по мелочи. Это были настолько несущественные ошибки, что они не помешали мне набить валютой несколько банковских ячеек. Уж с такой проблемой как любовь я легко должна разобраться. Это всего лишь чувства. Эмоции. С которыми я давно уже научилась справляться. Мне просто надо вспомнить…

…Комната в коммуналке. Сейчас их почти уже нет, этих коммуналок. А тогда были сплошь и рядом. В моем далеком детстве. Их давали от завода, или, как моей матери, от школы. Моя мать была техничкой, поэтому квартира ей не полагалась. Учителям едва хватало, молодым специалистам, а тут какая-то техничка! Квартиру ей будет жирно. Обойдется комнатой. Чтобы было кому мыть полы в гулких школьных коридорах и нажимать на дребезжащую кнопку звонка, подавая сигнал к началу занятий.

Отца у меня не было. Знаю только, что его звали Виталием. Он исчез еще до моего рождения, кажется, сел. Да так и сгинул. Мать назвала меня в честь него, и отчество дала его. Так что в детстве я была Виталиной Витальевной. Звучит ужасно, но моя мать, техническая служащая в единственной школе заштатного провинциального городка, этого не понимала.

Воспоминания о родине до сих пор вызывают у меня улыбку. В каждом городе, даже самом крохотном, есть своя достопримечательность. Церковь там, или памятник кому-то из исторических знаменитостей. Но в наш убогий городишко никто из них не забредал. Вообще никто. Поэтому нашей главной достопримечательностью был мост. Да-да, мост. Через реку. Потом, когда каждый городок стал выпускать к своему юбилею магнитик с изображением отличительного признака, по которому место тут же можно было узнать, на нашем фирменном магнитике красовался мост. Не какой-нибудь старинный, а вполне современный, ничем не примечательный, кроме того, что он постоянно ремонтировался, и одна его полоса круглогодично была перекрыта. Наверное, ни один в мире мост водители так не крыли матом, как наш. Тем не менее он был достопримечательностью.