Читать книгу "Хитрец. Игра на Короля - Дана Юмашева"

– А что вы расскажете о продвижении в иных областях науки? – вновь поинтересовался граф Исангар у главного ученого Империи.

– В прошедший месяц мои профессора предсказали существование новой планеты в системе, выявили условия гибели некоторых вирусов и провели несколько испытаний нового двигателя. Perpetuum mobile[5] еще недостижим для нас, но…

– Великолепно! Обо всем этом и поведаете Ресильену на Совете.

Игроки продолжали разыгрывать выжидательные ходы: каждый действовал осторожно, не спешил бить фигуры врага либо дебютировать гамбитом[6].

На доске воцарился беспорядок: слоны и ладьи встали в один ряд с пешками, а на четвертой и пятой горизонталях столкнулись лоб в лоб черный и белый пионы[7]. Через пару ходов к ним присоединились два коня и рядом с каждой пешкой встала вражеская фигура.

– Полноте! – подначивал Ройем. – Я жажду боевых действий!

Подойдя к шахматной доске со стороны белых фигур и задумчиво приглядевшись к игровому полю, Советник Тайных дел сделал ход вместо виконта Тюэза. Граф переставил с пятой на четвертую горизонталь коня и забрал себе такого же достоинства черную фигуру Ксавии.

Этот прием был излюбленным в богатом арсенале Ройема Исангара.

– Ах, Ксавия, вы потеряли коня! – с чувством воскликнул граф. – И кого же, господа, мы возьмем в партию взамен выбывшей фигуры?

Итрих тут же побил дерзновенную фигуру Исангара слоном.

– Будь аккуратен, Ройем, – как ни в чем не бывало предупредил его Советник по экономике. – Негодная фигура может обречь тебя на «детский мат»[8].

* * *

Двенадцать мужчин чистой одельтерской крови собрались в небольшой Восточной зале Веарно. Собрались, поскольку Палаты Парламента, будучи лишь данью современности, повелевали немногим. Все законопроекты и решения, принятые на обсуждениях Палаты Публики и направленные в Палату Земель, одобрялись или отвергались только с недвусмысленного намека со стороны Императора.

Политический курс и его важнейшие шаги определялись Высшим державным советом из четырнадцати человек: тринадцати советников и монарха. Каждый советник возглавлял собственное ведомство и обязан был представлять государю каждые две недели малый отчет и большой доклад ежемесячно. Император же имел в ведении мощную армию, привязанную к нему нерушимой магической клятвой, и, стало быть, лишь благодаря ей удерживал относительно прочную главенствующую позицию.

Впрочем, многое в Одельтере было относительно, и именно об этом сегодня велись осторожные разговоры в Восточной зале. Чиновники прекрасно знали о текущих трудностях Империи – нищете рабочего класса, выступлениях подпольных партий, недовольстве Ассоциации государств – и о том, что затруднения эти означали лишь одно: Совет не справлялся.

Новый государь, Ресильен Ристель Беранже Гьертон де Брольи, был четвертым сыном императора Ренгуара по прозвищу Победитель, сорок два года назад путем масштабной диверсии захватившего власть в Империи, – и в мире еще спорили о легитимности одельтерской правящей династии. Однако поначалу революция оправдала себя с лихвой: Ренгуар показал себя грамотным правителем.

Победитель скончался после неизвестной и продолжительной болезни, разъевшей его органы изнутри. После кончины императора Ренгуара налаженная им система уже через пару лет стремительно покатилась вниз: экономика падала, деньги обесценивались, рабочие устраивали забастовки, торговля не приносила и половины былой прибыли, и повсеместно возникали бунты против «самочинной» монаршей власти.

Первые два сына Ренгуара, незаконнорожденные, умерли в младенчестве. Третий его наследник, Грегоир Радрин Гьертон де Брольи, правил совсем недолго, с 883 по 889 год.

Ресильен Первый взошел на престол всего месяц назад; новому императору исполнилось тридцать восемь лет. Он принял царствование с мрачным лицом и с каждым днем мрачнел все сильнее: несчастье забралось к нему на плечи, словно еще один его ребенок, и, вырастая и тяжелея, все ниже пригибало его к земле. Поводов для радости у Ресильена находилось немного, а вот для печали – более чем достаточно. Самой страшной оказалась мысль о собственной беспомощности: неподготовленный к государственной власти, он понимал, что окажется на престоле неважным стратегом.

Но государь и не ведал, какими яркими он обладал задатками для того, чтобы стать сокрушительным символом Империи. Таким, на который молились бы, от которого молодые впечатлительные дамы впадали бы в беспамятство, в праведность которого верили бы влиятельные старики. Ведь Ресильен де Брольи был магнетически красив.

Провидение наградило его примечательной, «острой» внешностью: казалось, черты лица его сплошь состояли из прямых углов и ломаных линий. И было что-то совсем не одельтерское в этих чертах лица – резких, даже когда государь пребывал в спокойствии. Его впалые щеки были усеяны точками щетины, даже несмотря на старания придворных брадобреев; небольшие глаза и короткие волосы, уложенные с пробором у левого виска, странно походили друг на друга цветом – тем, что именуется в народе кофейным. При общении Ресильен всем своим существом излучал какую-то странную приятность, и, если бы не постоянные напряжение и усталость, придворный штат мигом пополнился бы свитой из королевских любовниц.

Двенадцать советников ждали сегодня императора, а вместе с ним и Йерне Леклера, ответственного за внутренние дела государства. Волнение, царившее в Восточной зале, становилось настолько осязаемым, что, казалось, затмевало блеск форменных черно-синих мундиров. Каждый желал выпить хотя бы вина, но перед собранием советникам принимать алкоголь запрещалось, и поэтому кто-то мерил шагами залу, кто-то просил сладкого чая, а кто-то вел навязчивый светский разговор – лишь бы отвлечься.

Наконец в комнату вошел Ресильен, и за ним – полотнянобелый Советник. Государь, стало быть, излагал перед этим барону Леклеру слишком нелицеприятные вещи, ибо сейчас с высокого лба Советника катился крупный пот; и, пристыженно волочась позади правителя, Йерне вынужден был обтираться фарогнейским платком.

Ресильен де Брольи ступал без самодовольства: он еще не распробовал абсолютную власть на вкус и держался наравне с Державным советом. Однако приступы его гнева вызывали серьезные опасения, и поэтому чиновники, завидев сюзерена, выпрямились и застыли, вскинув левые руки в приветственном жесте.

Государь щелкнул пальцами, и двери затворились, а двенадцать человеческих статуэток были вновь оживлены.

– Итак, господа Высшие советники, я полагаю, вы готовы озвучить доклады, – произнес Ресильен, скользя недобрым взглядом от одного лица к другому. – Начнем с вас, Исангар.