Читать книгу "Тайны ветра. Книга 1. Маяк чудес - Нелли Мартова"

Шито белыми нитками

Я пытаюсь понять, как работает карточка. Верчу ее и так и эдак, двигаю вешалки с тряпочками, глажу утюжок, обвожу пальцем вышитую надпись. На пальцах остаются следы зеленой краски. Как странно: по всем признакам это работа профессионала, но почему же карточка пачкается? Визитка не отзывается. Теперь я не успокоюсь, пока не узнаю, чья эта визитка и что означает вся эта сцена с платьем. Карточка Магрина по-прежнему не отзывается, но кроме него в городе есть еще один человек, который знает всех местных v.s. скрапбукеров. И он сейчас наверняка на своем месте.

Я редко бываю в парке и с трудом вспоминаю дорожку, по которой можно напрямик выйти на нужную улицу. Я иду все быстрее и быстрее – мимо пивных киосков, мимо торговцев косметикой, мимо большой кастрюли, в которой хмурый узбек накручивает на палку розовое облако сахарной ваты вместе со всеми своими заботами и обидами, мимо мамаши, которая фотографирует свое семейство на фоне грустного пони.

– Ну ты хоть руки в карманы засунь, что ли, – кривится она, глядя на сына.

Всё меняется. В моем детстве обычно говорили: «Вынь руки из карманов». Не все перемены радуют. Я помню парк совсем другим: тихим, просторным, наполненным незамысловатым детским счастьем. Теперь же здесь с лихвой превышена допустимая концентрация злачных мест. Теснятся, толкаются боками шатры, заставленные пыльными пластмассовыми столиками, спорят за каждый квадратный метр палатки с дурацкими развлечениями и торговые лотки, перетянуты пейнтбольными сетками бывшие прогулочные аллейки. По вечерам окрестности сотрясает «дыц-дыц» из колонок, заводят свой привычный репертуар хриплоголосые певички, в исполнении которых даже «Битлз» звучат шансоном, и повсюду расползается дым, пахнущий горелым мясом. Как будто черти в аду с песнями жарят грешников, честное слово. Я давно стерла парк со своей мысленной карты города, будто его и не существует вовсе.

От бокового выхода из парка до торгового центра всего полтора квартала. Всю дорогу я умираю от любопытства, добравшись до места, стрелой взлетаю на третий этаж и застаю неожиданную картину. Витрины наполовину пусты, а хозяин лавочки – дядя Саша – снимает со стены последний стенд с пуговицами.

– А, милая барышня… Рад вас видеть. Только я вот, как видите, закрываюсь, – говорит он, бережно укладывая стопку стендов в огромную папку.

– В самый разгар рабочего дня? Что-то случилось? Вы не заболели? – Я чмокаю дядю Сашу в колючую щеку.

– Неладно что-то в датском королевстве, – нараспев говорит он себе под нос и прячет корзинки с наборами бумаги под прилавок.

Старый чудак любит выражаться цитатами. Я люблю его, как родного дедушку. Я и еще пара десятков городских v.s. скрапбукеров. И не только потому, что его лавочка – единственная, где можно купить спецтовары для нашего дела. К нему, как к настоящему дедушке, всегда можно забежать просто так – на чашечку чая или поболтать, поплакаться в жилетку, точнее, в его неизменный потрепанный серый шарфик, или спросить житейского совета.

– И надолго это?

– Одному Меркабуру известно, – пожимает плечами дядя Саша.

– Это Магрин, да? Это он велел закрываться? – продолжаю я выспрашивать.

– Господин наш любимый директор уже несколько дней не появлялся. И не звонил. – Коробка с ножницами отправляется под прилавок.

– Тогда что случилось? – настаиваю я.

– Мой магазин. Хочу – и закрываю. – В его голосе звучит королевская интонация – важная и не терпящая возражений.

Королевство дяди Саши – очень особенная лавка, его подданные – штучки с характером, продавать которые – дело непростое, а сам он – грустный король с неизменной печатью вины на лице, неловко ему заведовать эдаким богатством.

– Товар не хочет продаваться? – предполагаю я.

Бывает в лавке и такое. Придет человек, спросит, к примеру, фигурный компостер с ракушками, а тот возьмет и потеряется. Или сделает вид, что сломался. У каждого штампика, маркера, трафарета, как и у всякой другой вещицы в магазине, есть свое предназначение, и кому попало они в руки не отдадутся.

– Мне не нравятся покупатели, – отчасти подтверждает мою догадку дядя Саша и с грохотом опускает у меня перед носом рольставни.

Кому, как не королю, знать, в каком настроении пребывают его подданные. Я верчу в руках коробку с желтой штемпельной подушкой «Кошачий глаз», а она ни в какую не хочет открываться. Кажется, что все они – от крохотной бисеринки до самого большого листа картона – хотят спрятаться, закрыться от мира, как цветы на лугу смыкают лепестки перед наступлением ночи. Что это с лавкой творится? Ну и черт с ней! В конце концов, я пришла сюда не за этим.

– Дядя Саша, вы случайно не знаете автора этой визитки? – Я сую ему под нос карточку с депрессивным хорьком.

Он откладывает в сторону пачку наклеек и поправляет очки. Стоит ему только разглядеть визитку, как выражение его лица меняется.

– О, – только и говорит он. – О-о-оооо.

Я жду ответа на свой вопрос, а дядя Саша вместо этого бормочет себе под нос:

– Значит, закроюсь и открытку защитную повешу вместо замков. Если кому будет очень надо, тот и без меня откроет и возьмет, что ему полагается.

– Дядя Саша, ну скажите, а? Чья это визитка? – терпеливо переспрашиваю я. – Вы ведь наверняка знаете.

– Давненько я не видел этой карточки. Откуда она у вас? Ох, старый дурак, зачем я спрашиваю. Оно и понятно. Значит, вы… Вот как. Давненько, давненько… Ну, раз такое дело, мне надо торопиться. До свиданья, милая барышня, магазин закрывается на неопределенное время.

– Дядь Саш. – Я пытаюсь поймать его взгляд. – Почему вы не хотите ответить?

– Потому что придет время. – Он хлопает меня по плечу. – И она вам сама всё расскажет.

– Кто «она»? Визитка?

– Хозяйка ателье, конечно.

Дядя Саша закрывает последнюю витрину. Я делаю вид, что прощаюсь, а сама жду в соседнем отделе, чтобы вернуться, когда он уйдет. Мне очень хочется посмотреть на защитную открытку.

Я возвращаюсь обратно. Мне непривычно видеть на месте лавки белый пластмассовый кубик, расчерченный полосками рольставен. Лавка дяди Саши не принадлежит ни нашему миру, ни Меркабуру. Она на грани, как ножницы v.s. скрапбукера, как мастер в момент вдохновения, она – дверь между двумя вселенными, и эта дверь ни с того ни с сего захлопнулась. Но ключ остался. Я обнаруживаю на боковой стенке, под вывеской с графиком работы, небольшое зеркало в толстой скрап-рамке. Оно выглядит как украшение и не привлекает внимания. Только поток едва заметно светится вокруг зеркальной поверхности, создавая ореол, который не видит никто, кроме меня. Правый верхний угол рамки и левый нижний покрывают штампы в виде зубчатых колесиков разного размера и настоящие шестеренки. Справа вверху на крючке висит маленькая лампочка. Слева вставлена картинка с изображением девушки в платье викторианской эпохи. Из спины у нее торчит огромный ключ. Рядом надпись „Find your key“, а под ней висят на кольцах четыре разных ключа. Еще один примотан к зеркалу проволокой. Вот так все просто: пять ключей, всего один замок, которым закрыты рольставни на входе, и прямая подсказка. Но у меня нет и тени сомнения, что никто, кроме того, кому полагается, не войдет без спроса в лавку.