Читать книгу "Правда о "Вильгельме Густлофе" - Джон Миллер"

Через пять дней после захвата Неммерсдорфа сильно ослабленная 4-я армия генерала Фридриха Хосбаха отбросила русских на их прежние позиции. Когда немецкие войска вошли в городок, в живых они не нашли почти никого. Женщины были прибиты гвоздями к дверям амбаров и деревянным повозкам. Танки раздавили тех, кто пытался бежать, а вокруг лежали застреленные дети.

Русские убивали всех без разбора. Сорок французских военнопленных, приветствовавшие русских освободителей, были расстреляны как шпионы.

Та же участь постигла немецких коммунистов, которые давно ждали своих товарищей по партии и наивно встречали русских солдат хлебом и солью.

Казалось, в Неммерсдорфе побывала армия варваров. Хотя происшедшее в городке и не было организованной бойней, какие устраивали немецкие команды экзекуторов в оккупированных областях, но результат был схожим. Все выглядело так, словно солдатня, неистовствуя, выпустила все свои низменные желания на волю. Майор Лев Копелев (он послужил прототипом Рубина — героя романа Солженицына «В круге первом»), восторженный коммунист, задачей которого было обращать немцев в коммунистическую веру, однажды уговорил сдаться целый немецкий военный гарнизон. Позднее его арестовали органы НКВД и отправили в лагеря, так как он пытался остановить изнасилования и убийства в приграничных областях. Ему инкриминировали «буржуазный гуманизм».

Германские власти постарались в полной мере использовать эти ужасы в своих пропагандистских целях: они все еще надеялись вбить клин между союзниками по антигитлеровской коалиции. Неммерсдорф предоставлял нацистам убедительные доказательства того, что, как они утверждали, «Германия борется против восточных варваров с целью спасения европейской культуры». Собственные злодеяния они намеренно замалчивали.

Немецкой пропаганде не удалось повлиять на американцев и англичан. Однако на немецких территориях она оказалась чрезвычайно эффективной и вызвала неожиданные последствия. Вся Восточная Пруссия была вмиг охвачена паникой. Сотни тысяч людей покидали свои дома и хозяйства, которыми владели из поколения в поколение. Возможно, именно эту цель преследовал Сталин, когда развязал руки своим солдатам.

Огромные обозы, состоявшие из повозок, ручных тележек и детских колясок, нагруженные доверху самым ценным скарбом, потянулись на запад. Бежали не только жители близлежащих областей, но и военнопленные разных национальностей, в том числе и русские, которые не желали объяснять органам НКВД, почему они сдались в плен. Восточную часть Германии покидали и беженцы из других немецких городов, спасавшиеся здесь от бомбежек американской и английской авиации. Некоторые счастливчики ехали на тракторах до тех пор, пока не кончалось горючее. Часть беженцев замерзала в снегу, другие попадали под обстрел, погибали под гусеницами танков Или под огнем штурмовиков, которые на бреющем полете расстреливали их из бортового оружия. Немцы называли эти советские самолеты «мясниками». Несмотря на все препятствия, люди продолжали свой путь, обреченные на бегство своим фюрером.

Чем ближе русские войска подходили к Берлину, тем сильнее они вытесняли беженцев на север и к морю. Беженцы устремлялись к Эльбингу, который был крупным железнодорожным узлом, к Кенигсбергу — столице Восточной Пруссии и к портам — Данцигу и Пиллау. Некоторым удалось прорваться на запад по железной дороге или попасть на корабль, который мог доставить их в безопасное место.

До тех пор пока войска Хосбаха удерживали фронт, еще сохранялся определенный порядок. Выдавались продукты. Вешками обозначался путь, по которому обозы с беженцами переправлялись по замерзшему заливу у Фризской Косы и покрытой льдом морской бухте между Кенигсбергом и Эльбингом. Некоторым везло — лед их выдерживал. Но чаще всего нагруженные повозки проваливались под лед и исчезали в воде навсегда.

И Хосбах, и генерал Гейнц Гудериан, генеральный инспектор танковых войск, назначенный после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года начальником Генерального штаба, высказывались за сдачу позиций вдоль литовского и эстонского побережья. Они предлагали отвести группировку войск группы армий «Север», насчитывавшую триста тысяч человек, на юг для защиты Берлина. Но Гитлер не хотел ничего слышать об отступлении. Теперь же остатки этой группировки были отрезаны и могли получать снабжение только по морю.

Чтобы поддержать отступавшие войска, из последних, оставшихся у германских ВМС линкоров и тяжелых крейсеров — «Принц Ойген», «Лютцов», «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер» — было образовано смешанное соединение — 2-я боевая группа. Это была отчаянная попытка противопоставить тяжелые корабельные орудия сконцентрировавшейся здесь русской боевой технике, артиллерии и живой силе, которые загоняли немцев, несущих большие потери, в котел, создаваемый вдоль побережья Балтийского моря.

Немцы мало что могли противопоставить такому натиску. Ситуация была безнадежной, и солдаты осознавали это. Гудериан, совершив инспекционную поездку на фронт, констатировал, что русские продолжают стягивать новые силы для нанесения последнего крупного удара в сердце Германии. Оставался лишь вопрос времени: когда будет нанесен этот удар?

Наступление началось 12 января 1945 года после двухчасовой артиллерийской подготовки. 117 тысяч снарядов обрушились на немецкие позиции, которые защищали в основном пожилые мужчины и молодежь, вооруженные фаустпатронами. В это холодное ясное утро войска маршала Рокоссовского ворвались в Восточную Пруссию. Соотношение сил не было равным. По войскам оно составляло 10: 1 в пользу русских, по танкам — 7:1. Русская артиллерия в двадцать раз превосходила немецкую. Немецкий фронт начал разваливаться.

Русские войска устремились в самое сердце Германии. Альберт Шпеер, министр вооружений и военного производства, описывает в своих «Воспоминаниях» яркие сцены, которые вскоре разыгрались в Берлине: «Несколько дней спустя мы собрались на совещании по обстановке в так называемом посольском кабинете рейхсканцелярии, который находится перед рабочим кабинетом Гитлера. Когда, наконец, прибыл Гудериан, задержавшийся на встрече с японским послом Ошимой[1], то дверь в рабочий кабинет открыл слуга в форме СС. По толстому, ручной работы, ковру мы направились к длинному столу, стоящему у окна, на котором была разложена карта с обстановкой. Гитлер сидел напротив нас.

Немецкая армия в Курляндии была безнадежна отрезана. Гудериан пытался убедить Гитлера оставить эти позиции и вывезти армию морем в центр Германии.

Гитлер как всегда возражал, когда речь шла об отступлении. Гудериан настаивал на своем. Гитлер продолжал упорствовать. Разговор начал вестись на повышенных тонах и, в конце концов, Гудериан ответил Гитлеру так резко, как никто до него не говорил в этих стенах. Видимо, это было вызвано воздействием алкоголя, который он принял на встрече с Ошимой, и в результате чего потерял самоконтроль. С горящими глазами и торчащими усами он стоял перед Гитлером, который в свою очередь тоже поднялся.