Читать книгу "Разум и душа - Наталья Лубенская"

Потерянное поколение… Особенно тяжело мужчинам. Многие ломаются и бесформенно оседают. Меняется выражение лица, сарказм появляется. Другие ходят с уставшими глазами. Мало разговаривают, почти не улыбаются. А в глазах вселенская печаль, космос.

Меня всегда удивлял мой дедушка, папин папа. Я родилась уже после его смерти. Военный, прошел войну, был в плену, был несколько раз в немецком лагере, потом у НКВДистов. Сложная судьба. На момент окончания войны ему было за 20. Нет ни одной фотографии, где он бы улыбался. Через что должен пройти человек, чтобы больше не улыбаться? Никогда. Я видела таких мужчин в Донецке. Смешанное чувство, то ли жутко, что ты знал этого человека до войны веселым балагуром, а сейчас – спокойный темп речи, безучастно пресный, то ли такие мужчины завораживают. Им не до эмоций, они решают вопросы. Им нужно защитить свой дом, своих близких. И всех нуждающихся. Храни вас Господь!

Женщинам проще, особенно незамужним с детьми. Сначала они истерят, очень истерят. Война, а у них дети. А потом они начинают действовать. У них дети. Они благодарны, они не упрекают.

У нас не было весны 2014-го. Она прошла мимо нас, у нас ее украли.

Звонки среди ночи. «Ты это слышала? Это оно? Это где?» Было успокоительное, которое запивали коньяком. Без коньяка не берет. А потом это стало привычным. Звонки среди ночи: «Ты тоже это слышишь?» и успокоительное. Зарево на небе и раскаты не грома. Еще немножко. Какой-то старец из Афона сказал: на Петра и Павла кончится. Не сбылось. Другой старец сказал: на Покров. А потом ты понимаешь, что это «еще вот чуть-чуть – и кончится» может произойти совсем не скоро. И уезжаешь.

– Привет, Нюрочка. Как ты? Город пыльный, шахтерский? Домой хочешь? Не грусти. Все равно хорошо, ведь там не стреляют…

Мы перестали спрашивать. Мы привыкли делать отчеты в социальных сетях. Фотография подруги. Вечер. Вокзал. Люминисцентные буквы «Винница». Все понятно. Постишь свои. Фото «Киев. Все прекрасно». Отчитались. Пульсирует кружочек «онлайн» на сайте, как перекличка. Живы. Фото пропавших без вести. Родные ищут, ушел/ушла и не вернулись. Сколько таких, что не вернулись. Артемке исполнилось бы 6. Вечная память.

– Привет, Николя. У меня депрессия, поговоришь со мной? Сам как? Лучше всех? В больницу б сходил. Такая роскошь для слабаков? Понятно. Я держусь. Иногда правда не пойму, чего больше хочется, то ли материться, то плакать. Бувай здоров. Чао. Не пропадай.

Написать резюме. Работа. Такому человеку нужно отпуск планировать, а не резюме писать. Хорошо, работа-работа, резюме. Работа не волк – в лес не убежит. УЗИ щитовидки через месяц. Че там новообразование, вдруг рассосалось. На море бы сейчас. Сколько их там наших донецких летом на море было. Хотели пересидеть войну. Войну пересидеть не получится, ее можно только пережить или убежать от нее. Разве от себя убежишь.

Сколько таких приехало на море, деньги кончились, вернулись назад. Сколько родных переругались. Война срывает маски. И тот, кто был рядом, иногда отворачивается, а тот, кто был далек и безразличен, протягивает руку помощи. Никогда не зарекайся и никогда не говори никогда. Никогда не думала, что из Донецка приеду в Кировоград. Родные позвали, не спросили, есть деньги, нет денег, приезжай. Смотришь им в глаза. Похоже, гордятся мной. Чем гордиться-то. Какая я сильная, это я так для проформы.

– Алло, Юрий. Да, я вернулась. Да, я в Киеве. Часто о вас думаю. Как вы? Да, можно выражаться не дипломатично. Понятно. У меня все хорошо. Сократили. Новая ступенька в жизни, еще один шаг в светлое будущее. Когда дома в последний раз были? Каждые выходные? Понятно. Я что буду делать? Не знаю, пока отдыхать и приводить мысли в порядок.

Пропущенный звонок от Димы. Блин.

– Привет. Очень занят. На секунду вырвался, тебе позвонить. Когда в Кемерово, не получается остаться хоть на минуту одному.

– Не люблю твое Кемерово. Позвонишь еще?

– Обязательно.

Это блаженное чувство, когда человеку желаешь счастья больше, чем себе. Удивление, когда, похоже, он отвечает тебе взаимностью. Может, она себе это придумала, и он так совсем не думает? Ведь она не знает, что он думает. Какая разница, так здорово, когда с другой стороны кровати не тянут одеяло на себя. «Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?» Может, сказать ему про операцию? Нет, пусть спит спокойно. Доверие ли это? Это больше – это забота. Отпусти другого человека с миром. Если твой человек, то он вернется. У каждого свой выбор. Откуда это: «Любил ли он тебя, Матрена? Он меня жалел». Солженицын, кажется. Умный был мужик.

– Привет, Дмитрий, у тебя крестик есть? Нет? Как может человек жить без крестика? Да? В принципе, у меня тоже нет. Куплю тебе на святой киевской земле. Будешь носить? Приятно. Спасибо. Резюме? Нет, не написала. Чем занимаюсь? Думаю. И по дому. Плюс по старой работе хвосты закрываю. Но больше думаю. Нет, не грущу.

– Ленуська, привет, поздравляем Жору с юбилеем! Как будете праздновать? Родители по скайпу звонили? Плачут, спрашивают, приедете ли вы летом? Понятно. Дима? Звонит. Знаешь, надо было так вляпаться, влюбиться в женатого мужчину за 4000 км. Он такой классный.

День за днем. Кофе, сигареты. Думать о работе. Иначе крест на кофе и сигаретах. А ребенок хочет шоколад, йогурт, еще планшет новый.

– Але, да, занимаемся переводами. Нет, мы не в Донецке. Ничем не могу помочь. До свидания.

Такие звонки напоминают о прошлом. То, как было. Позвонить маме, спросить, получила ли пенсию. Ехать в другой город 50 км за пенсией, в 70 лет. С вероятностью не вернуться из такой поездки. Забрала ее с собой. Все равно вернулась в Донецк. На своей кровати и умирать не страшно.

Не звонит, не пишет. Блин. Кемерово. Совершенное новое для нее чувство, когда на мужчину не обижаешься. Не становишься в позу, не указываешь на дверь. Не говоришь «Да? Нет? Вон Бог, вон порог. До свидания». Просто расстраиваешься. Позвонит, как освободится, позвонит, как обещал. А если он однажды исчезнет из ее жизни? И больше не напишет и не позвонит… никогда?! Жизнь, наверное, на этом не кончится. Неизвестно, придет ли в себя душа после такого. Я приму его любое решение. Но он позвонит. Я знаю. Почему-то веришь ему.

«Мур?!» – молчит…((((

Раньше она думала, что любовь – это страсть, с громкими скандалами и бурным примирением. Такая любовь иссушает и опустошает. Она ограничена и эгоистична. Может, она соответствует определенному жизненному этапу, и у всех так когда-то было? А со временем и с возрастом просто хочется тихого блаженства и кофе «как ты любишь». Нет, дело не в возрасте. Это как следующий этап. Как карма, выйдешь ли на следующую ступень. А на следующую ступень можно выйти, только очистившись, только через страдания. Сбросив шкуру старого я, и стать мы. Быть отдельной каплей в океане и быть самим океаном. Быть его душой, принять его разум.

Не звонит. Плюс 5 часов. У него 18 часов. Позвонит. Скучает или нет? Знаю, что скучает. Чувствую.