Читать книгу "Мир наизнанку - Марина и Сергей Дяченко"

– Это вы? Как вы снова сюда попали?

– Он предлагал мне проконсультироваться, – сказала Лиза. – Я хочу понять, что со мной не так, что происходит. Хочу поехать к нему. Как это сделать?

Парень в будочке мигнул:

– Надо ждать трамвая. И заплатить за билет всеми деньгами, что у вас есть.

– Значит…

– Значит – всеми. Всем, что у вас есть в карманах, в ящиках стола, на карточке, на счету… Если у вас есть собственность – ее надо продать, обратить в деньги и тоже выложить за билет. Это знак, что вам очень нужна эта поездка. Притом что он запросто может вам отказать, отправить с порога, потому что у него будет плохое настроение, или вы ему на второй взгляд не понравитесь, или еще что-то…

– Я о таком читала, – пробормотала Лиза.

– Да, это ритуальная плата. Но безвозвратная. Не понарошку.

– Вы бы поехали?

– Я бы поехал, – сказал парень с горьким сарказмом в голосе. – Но я не могу встать. Я посажен здесь навсегда, не хотите продать или купить доллары? У меня очень хороший курс…

– Кто ты? – помолчав, спросила Лиза.

– Меня зовут Игорь, я меняла. И больше ни о чем не спрашивай.

– Я искусствовед, – сказала она неуверенно. – Но либо я сумасшедшая, либо со мной что-то похуже происходит. Я себя чувствую, как…

Она замолчала.

– Как кто? – Игорь прижался лицом к солнцеобразной решетке.

– Как фигурка в музыкальной шкатулке. Как будто я иду вдоль желоба, иногда слегка поворачиваясь, и не прихожу в сознание. Не чувствую себя. Вижу только желоб.

– Тебе надо бы к нему съездить, – помолчав, сказал Игорь. – Но я не берусь дать совет. За советы, знаешь, надо отвечать.

– Я долго не могла сюда попасть, – призналась Лиза. – Я выходила… на другую остановку.

– Понимаю, – Игорь кивнул. – Но помочь не могу.

Сквозь тесное окошко с решеткой его нельзя было как следует рассмотреть.

* * *

– Ремонт будете делать сами, – Алена говорила по-матерински напористо, ее голос шел, как поток сгущенки по бетону. – Окно, конечно, заменят рабочие, но наклеить обои – святое дело для молодой семьи… Привет, Лизавета, ты сегодня рано?

Лиза остановилась в дверях своей комнаты. В центре, на вытертом коврике, возвышалась Алена, на подоконнике сидел флегматичный Паша, а с краешка, у дивана, жалась тусклая девочка лет семнадцати-восемнадцати, тощая, как кузнечик, и босая.

– А мы тут строим планы, – весело поделилась Алена. – Паша, приготовь чай. Я сейчас.

И Алена поманила Лизу за собой; по темному коридору, где пахло корицей, сестры молча проследовали в комнату Алены, по-зимнему стылую из-за постоянно включенного кондиционера.

– Я ведь ничего еще не решила, – с порога сказала Лиза. – А ты уже планируешь в моей комнате ремонт?

Алена поморщилась:

– Послушай, зачем эти бабские бытовые сцены? Зачем коммуналка, зачем война, мы ведь не первый день друг друга знаем?

– А если я откажусь? – предположила Лиза.

– Как же ты откажешься? – Алена сочувственно покачала головой. – Уже они подали заявление, уже день свадьбы назначен, куда же тебе отказываться?

– Пусть живут в Пашкиной комнате, я не против.

– Как ты себе представляешь – четыре человека на пятидесяти метрах? Да еще молодая семья?

– А куда я денусь?

– Да я ведь тебе денег дам, балда! Тебе же лучше: может, мужика какого-нибудь найдешь наконец, а то ведь тридцатник на носу и полный привет с личной жизнью…

– Сколько? – спросила Лиза.

– А? – Алена, кажется, не поверила своему счастью.

– Сколько ты мне дашь?

– Десять тысяч долларов, – сказала Алена непререкаемым тоном. – Это больше, чем твоя доля. Выдам наличными без проволочек. Когда к паспортистке пойдем?

* * *

Дождь колотил по ягодам и ромашкам на ткани зонта. Машины катились сплошным потоком, их белые глаза глядели, как у вареных рыб. Парень в обменном киоске, Игорь, неотрывно смотрел Лизе в спину, но она не оборачивалась.

Она стояла у края тротуара. Казалось, прошел час и другой, но минутная стрелка на ее часах едва сдвинулась. Холодные капли подпрыгивали, отталкиваясь от асфальта, и били по ногам ниже колен.

Потом дождь прекратился.

Лиза постояла, слушая тишину над зонтом. Капли скатывались с его металлических ребер. Лиза опустила зонт, посмотрела на небо, потом в конец улицы – и увидела трамвай.

Красный, узкий, он шел, сотрясая землю, фары светились теплым желтоватым светом. Лиза попятилась. Трамвай подошел к краю тротуара и остановился, тихо звякнув. Разъехались автоматические двери.

Лиза обернулась и посмотрела на обменный ларек. Лицо Игоря, ставшее частью решетки, было похоже на погашенную марку.

Лиза шагнула вперед и вверх, по ступенькам. Проход в салон был загорожен турникетом. Женщина-кассир чуть повернула голову.

Лиза открыла сумку, которую все это время судорожно сжимала под мышкой, и вытащила пачку денег, перетянутую аптекарской резинкой. Положила в жестяной лоток перед женщиной. Добавила кредитную карточку, на которую ей иногда перечисляли гонорары, и выгребла из карманов всю мелочь.

Женщина коротко зевнула и побарабанила пальцами по поручню. Лиза, не совсем понимая, что происходит, запустила руку в сумку и глубоко, на самом дне, нашла еще две мелкие монеты. Они звякнули о лоток, повертелись и успокоились.

За спиной у Лизы зашипели, закрываясь, двери. Турникет замигал зеленым.

– Пройдите в салон, – в микрофон сказала вагоновожатая. У нее был усталый голос человека, равнодушного к своей работе.

Лиза повернула рычаг турникета и вошла. Трамвай был пуст, светло-шоколадные сиденья напомнили ей зрительный зал; она выбрала место справа, у окна, и села.

Поползла назад будочка обменника, отразилась в большой луже и пропала. Трамвай повернул, скрежеща колесами, навстречу потянулись новостройки, типовые и привычные, но Лиза готова была поклясться, что никогда раньше их не видела.

Трамвай въехал в тоннель. Под сиденьем что-то щелкнуло, и промокшие Лизины ноги явственно ощутили тепло. В салоне включился обогреватель; трамвай вынырнул из тоннеля посреди унылого осеннего поля. Лесополоса стояла как последний отряд ополчения, елки сильно раскачивались на ветру, вокруг берез смерчами вились сухие листья. Трамвай набрал скорость и въехал в ливень; Лиза почувствовала, что в салоне становится жарко. Несколько минут ничего нельзя было разглядеть, такими густыми оказались дождь и туман, а потом снаружи проглянуло солнце. Лиза принялась тереть запотевшее стекло, и ладони ее замерзли прежде, чем она поняла: стекло затянуто не испариной, а изморозью.