Читать книгу "Кодекс бесчестия. Неженский роман - Елена Котова"

«Даже самые лучшие жены дуреют от безделья. Мало ей собственного издательства, членства в худсовете двух театров, которые банк спонсирует? Что с ней творится?» Александров открыл папку, которую охранник привез с утра пораньше из банка, принялся просматривать документы.

Катюня окончила истфак, но в университете они с Константином почему-то не пересекались, хотя Катюня была всего-то старше его на два года. Она поразила Александрова интеллигентностью, породой и загадочным спокойствием. Тогда, правда, он этого так ясно не понимал. Просто поразила – и все. Влюбился прямо на том дне рождения Колиного отца, который они гуляли в самом изысканном в те годы ресторане «Прага». Ради Катюни он расстался с Лидой…

Александров поднял глаза от бумаг. В лесу, по обе стороны дороги, снег таял, превращаясь в сморщенные грязно-белые нашлепки, усеянные прошлогодними сосновыми иголками. Дорога была еще мокрой, но асфальт уже по-весеннему светлел. Чувствовалось, что день будет солнечный, теплый. Он бросил взгляд на пальто, которое не пригодится уже до следующей зимы. На хрен ему вообще пальто? Дача, крыльцо, машина, подземный гараж, лифт, кабинет, машина, чужой подземный гараж, чужой кабинет, машина, крыльцо Белого дома или Администрации, снова чужой кабинет, снова машина, аэропорт, частный самолет и снова машина. Отель, машина, переговорная, машина, кабинет, машина, ресторан. Так и текла жизнь.

Лида… Константин нечасто вспоминал о ней, разве что в такие предвесенние дни, когда в подреберье или еще где-то там в предчувствии весны появляется та самая, особая истома… Лида училась в инязе на втором курсе, когда они познакомились. Два года они не расставались – нет, почти три. И не собирались расставаться, просто он встретил Катюню.

Почему он вспомнил сегодня Лиду? Попытался представить, как она капризничает из-за поездки в Милан на частном самолете, и не смог. Поэтому? Лида, правда, тут же выскочила замуж, едва они расстались… За кого? Кто-то говорил, не вспомнить уже. Жалел ли он когда-нибудь, что они расстались? Нет. Не потому, что Лида была… А черт ее знает, какая она была. Хорошая, да, конечно. Но он встретил Катюню и никогда не жалел.

Александров знал, что нравится женщинам, правда, не понимал, почему. Да, у него есть класс. Деньги тоже есть. Деньги, кстати, мужчину очень украшают. А так – ничего особенного. Рост средний, в плечах чуть широковат, приземист. Но есть шарм, есть сила, есть напор. Это он знал. От этого женщины и тащатся. Это он тоже знал. А он любит Катюню, такую, как есть. Это не всегда легко. Но не всем же так везет, как Трофимову. Его Анька – красавица, однако покладиста. Нрава веселого и ровного, жизнью, похоже, вполне довольна. А Катюня свое загадочное спокойствие, когда-то так поразившее Александрова, с годами разменяла на требовательность и суетную раздражительность. Все от праздности. Это только кажется, что праздность и большие деньги – одно сплошное счастье. Испытание это, причем нешуточное. А может, с Александровым сложнее, чем с Колей? Катюня права в одном, по крайней мере, – у Коли на редкость большое сердце.

Коля – человек! Мало того, что действительно – без натяжек – красавец. Он умнейший мужик и настоящий друг. Большой молодец, что и говорить, всех окучил. Да практически всех, кто мог бы помочь их сделке с Mediobanca. Или помешать.

В Белом доме дело идет непросто, руку с пульса ни на день не спустишь. Облёвыш, министр обороны, гнал волну по поводу итальянцев. Дескать, счета оборонных предприятий надо в другие банки переводить, если в Русмежбанке иностранцы появятся. Понятно, в каком банке он харчится, куда ему неймется их перевести. Коля облёвыша пока гасит… И областные бюджеты, которые в свое время опять-таки окучил Коля, все это завидное хозяйство охранять надо постоянно.

И Коля, и сам Александров под любым предлогом, а то и так, с праздником поздравить, билетики на премьеру лично завезти – дескать, мимо проезжал, – постоянно мотались и в Белый дом, и на Старую площадь. В Администрации их позиции были прочными, там был Голицын, Колин старый друг. Но это постоянное поджигание вопроса Минобороной… Ни на секунду не расслабишься.

Александров снова глянул в окно, машина уже неслась по левой полосе Кутузовского. Он набрал приемную.

– Наташ, подъезжаю. Что вы мне с Иркой в график на сегодня понатыкали? Улетаю сегодня, можно день хоть как-то разгрузить?! Все ж впритык, к бабке не ходи, слетит график. Выкидывай половину. Вот на фиг мне аудиторы? Не буду с ними встречаться, к Самохину отправляй.

– Он должил, что он с аудиторами закончил. Говорит, что проект заключения вы должны сами теперь посмотреть.

– Я должен в аэропорту в шесть быть, а больше я ничего никому не должен. Пусть сам с аудиторами возится. Так, Возненко оставляй, Бармалея снимай, конференц-колл тоже снимай. Красовскую? Пусть ждет, если успею, приму, но не факт. А Заяц что хочет? С кем он приходит? Кто такой Чернявин?

– Не знаю, Константин Алексеевич. Вы сказали Зайца в график ставить, но я предупредила, что под большим вопросом, понятно же. Может, вас с ним сейчас соединить, пока едете?

Заяц, конечно, не был ни корешем, ни близким знакомцем Александрова – так, пересекаются там и сям. Ясно, что Заяц – балабол, пыжится влезть в приятели ко всем сильным мира сего, но из закромов он и информацию на хвосте приносил небесполезную, и проекты нередко подтаскивал перспективные. И еще Александрову было по сердцу нескрываемое заячье нахальство. Его в дверь – он в окно. Плюнь в глаза – он утрется и дальше прет с улыбочками и прибаутками!

– Дима! – закричал Александров в телефон через минуту. – На что в этот раз будешь денег канючить? А крендель, которого ты тащишь, кто такой? Какой холдинг? Мне нужны инвестиционные активы? Хоть ты обо мне позаботился.

Александров еще раз глянул в график. Хотя… Всех бармалеев приемная снимет, аудиторов тоже. Красовскую с ее вечными проблемами и на следующей неделе можно выслушать. А Заяц – забавный мужик, веселый, чёрт возьми. Интересно, что он такое нарыл, что аж словами захлебывается?

– Ладно, приходи. Только полчаса, не больше. И говори поменьше. Какой «поужинать», у меня самолет в пять… Куда? В Урюпинск, Дим, как обычно…

Чернявин приехал к зданию Русмежбанка задолго до назначенного времени. Велел водителю свернуть в переулок, вышел, и чтобы не отсвечивать, зашел в «Кофеманию» напротив банка. Он уже неделю не находил себе места. И сегодня утром сидел за завтраком – уже в рубашке с галстуком, но еще в трусах и тапках – и думал. А тут Заяц звонит и орет радостно в трубку, что его только что сам Александров набрал и будет рад видеть их сегодня в три тридцать. Чернявин оттолкнул тарелку с сырниками и бросился в спальню за брюками. Долго стоял перед зеркалом, разглядывая себя в полупрофиль. Нормально… Почти квадратный подбородок и лоб, прикрытый короткой, нависающей над бровями прямой челкой. Мужественный вид, вполне. Заправил рубашку в трусы, чтобы не оттопыривалась, натянул брюки, едва попадая в штанины ногой. Снова уставился в зеркало, пытаясь увидеть в нем, что именно прочтет в его глазах Александров. Нет, страха в них видно не было. Угрюмость – да, но не страх. Ну так он же не пацан, как Заяц, чтоб лыбиться. У него солидный бизнес, риски ежедневные. Кто из производственников в этой стране улыбки рассыпает? Никто. Одни бумажные черви, снующие по коридорам, и жулики-банкиры, мордой торгующие. Так, насчет жуликов-банкиров мысль не ко времени сегодня. Если все сложится, в первую лигу можно войти. Только держаться уверенно.