Читать книгу "Мотив для убийства - Блейк Пирс"

– Итак, – начал Рамирес. – Слышал, ты была адвокатом.

– Да? – голубые глаза настороженно посмотрели на него искоса. – Что еще ты слышал?

– Адвокат по уголовным делам, – добавил он. – Лучшая из лучших. Ты работала на Goldfinch & Seymour, не безызвестная контора. Что заставило тебя уйти?

– А ты не знаешь?

– Я знаю, что ты защищала довольно много отморозков. Идеальная запись, да? Ты даже посадила несколько грязных копов за решетку. Должно быть ты жила на всю катушку. Огромная зарплата, бесконечный успех. Кто же захочет бросить все это и уйти работать в полицию?

Эйвери вспомнила дом, в котором она выросла – небольшую ферму, окруженную полями, простиравшимися на многие мили. Одиночество было не для нее. Ни животные, ни запах этого места никогда не прельщали ее, в особенности навоз и вечные перья, шерсть. С самого начала она мечтала сбежать оттуда. И она выбрала Бостон. Сначала Эйвери закончила университет, затем юридическую школу и начала карьеру.

А теперь это.

Вздох вырвался из ее губ.

– Думаю, не всегда все происходит именно так, как мы планируем.

– Что ты хочешь этим сказать?

В ее воображении снова возникла улыбка: эта старая, зловещая ухмылка морщинистого старика в толстых очках. Сначала он казался искренним, таким скромным, умным и честным. «Все они такие», – поняла она.

Пока испытания не закончились и она не вернулась к обычной жизни, Эйвери вынуждена была принять тот факт, что больше не является защитником, спаситилем беспомощных, а стала всего лишь пешкой в слишком сложной игре, где ничего нельзя было изменить.

– Жизнь – сложная штука, – произнесла она. – Сегодня ты думаешь, что все знаешь, а завтра завеса открывается и все меняется.

Он кивнул:

– Говард Рэндалл, – сказал Рамирес, показывая, что понимает, о чем идет речь.

Это имя вернуло ее в реальность – холодный воздух в машине, ее положение, их местонахождение в городе. Уже давно никто не произносил это имя вслух, особенно при ней. Она почувствовала себя беззащитной и уязвимой, сжавшись и сев повыше на сиденье.

– Извини, – сказал он. – Я не имел в виду…

– Все хорошо, – ответила она.

Вот только ничего хорошего тут не было. После Говарда все и закончилось. Ее жизнь. Ее работа. Ее здравый смысл. Быть адвокатом, мягко говоря, довольно сложно, и именно он был тем, кто должен был помочь ей. Гениальный и всеми уважаемый профессор Гарвардского университета, простодушный и добрый человек обвинялся в убийстве. Спасение Эйвери пролегало через его защиту. На этот раз ей предстояло сделать то, о чем она мечтала с детства: оправдать невиновного и сделать все, чтобы справедливость восторжествовала.

Но этого не произошло.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Парк уже был закрыт для посещения.

Два полицейских в штатском остановили машину Рамиреса и указали ему съехать с главной парковки и свернуть налево. Не считая копов, которые явно были из ее отдела, Эйвери заметила несколько патрульных.

– Почему они здесь? – спросила она.

– Их штаб-квартира находится на этой улице.

Рамирес остановился и припарковался рядом с патрульными машинами. Немалую часть площади огораживала желтая лента. Новостные фургоны, репортеры, камеры, кучка спортсменов, которые обычно бегают по парку, а также просто посетители столпились за лентой, пытаясь увидеть, что происходит.

– Не заходить за ленту, – произнес полицейский.

Эйвери показала значок.

– Убойный, – ответила она. Это был первый раз, когда она фактически признала свою новую позицию и ощутила чувство гордости.

– Где Коннелли? – спросил Рамирес.

Полицейский указал в сторону деревьев.

Они пошли по траве. Слева простилалось бейсбольное поле. Перед деревьями снова появилась желтая лента. Под густой листвой пролегала пешеходная дорожка, которая шла вдоль реки Чарльз. Перед скамейкой стоял полицейский с судмедэкспертом и фотографом.

Эйвери старалась избегать общения с теми, кто уже был в курсе дела до нее. За многие годы она пришла к выводу, что социальное взаимодействие лишь снижает ее внимание, а все вопросы и формальности, которыми она обменивается с другими, влияют на ее точку зрения. Это, к сожалению, также влекло за собой презрение всего отдела.

Жертвой являлась молодая девушка, помещенная на скамейку запасных. Она явно была мертва, хотя, если исключить синеватый оттенок кожи, ее положение и выражение лица, то любой прохожий, скорее всего, с первого раза даже не понял бы, что что-то происходит не так.

Руки девушки, на которые она опиралась подбородком, были уперты в скамью, словно она ожидала своего возлюбленного. На губах застыла озорная улыбка. Ее тело было повернуто таким образом, будто она сидела до этого, а затем резко встала, чтобы рассмотреть кого-то или просто тяжело вздохнула. На ней было желтое летнее платьице и белые шлепанцы. Красивые каштановые волосы струей спускались по левой стороне. Ноги были скрещены, а пальцы слегка упирались в дорожку.

И только глаза жертвы выдавали ее мучения. Они излучали боль и недоверие.

Эйвери снова услышала в голове этот голос, голос старика, который мучал ее кошмарами. Говоря о собственных жертвах, он как-то спросил ее: «Кто они? Просто сосуды – безымянные, безликие сосуды, которые пытаются найти цель. Таких миллиарды».

Она ощутила прилив злости, которая родилась в ней во времена, когда она была беззащитна и унижена, когда вся жизнь была разрушена.

Эйвери приблизилась к телу.

В качестве адвоката она была вынуждена изучать бесконечные отчеты судебных экспертиз, фотографии коронеров и остальные данные, относящиеся к делу. Ее образование в качестве полицейского значительно улучшилось, когда она осматривала жертв самостоятельно и могла делать собственные, более независимые выводы.

Она обратила внимание, что платье девушки было выстирано, а волосы вымыты. Ногти на руках и ногах были явно только после маникюра. Глубоко вдохнув, Эйвери ощутила запах кокоса и меда, исходящий от кожи жертвы, и слабый намек на формальдегид.

– Ты собираешься поцеловать ее или что? – раздался голос.

Эйвери склонилась над телом, держа руки за спиной. На скамейке также лежал желтый плакат с цифрой «4». Рядом с ним, ниже талии девушки, торчал жесткий рыжий волос, едва заметный на фоне платья.

Руководитель убойного отдела, Дилан Коннелли стоял, подбоченясь, и ожидал ответа. Он был довольно крепкий и сильный, с волнистыми светлыми волосами и пронизывающим взглядом голубых глаз. Он был одет в синюю рубашку, из которой, казалось, вот-вот выскочат торс и руки, а также коричневые брюки и черные толстые ботинки. Эйвери часто обращала на него внимание в офисе. Нельзя сказать, что он был в ее вкусе, но от него исходила какая-то животная дикость, которой она восхищалась.