Читать книгу "Великие умы России. Том 14. Николай Жуковский - Элина Масимова"

Добродушные старики Захарикус и Антипыч, казалось бы, просто приоткрывали завесу к изучению мира детям. Могли ли они предположить, кем станет этот ореховский мальчишка Коля? Может быть, может быть. Знал ли Альберт Христианович, что В. Я. Цингер и М. Ф. Хандриков, с которыми он учился в 1-й московской гимназии, в будущем профессора Московского университета, станут учителями и близкими приятелями Николая Егоровича Жуковского? Что в далеком 1911 году он сам будет присутствовать на собрании всего научного мира Москвы и там поздравлять своего любимогог ученика, к тому времени прославленного ученого и профессоро, с вручением диплома на звание инженера и нагрудного знака от Совета Московского высшего технического училища, да еще и отмечать сорокалетие его научно-преподавательской деятельности? Наверное.

Пока же время подошло, и братья были готовы к сдаче экзаменов для поступления в гимназию. Им предстояли переезд в Москву, а вместе с тем и совсем новая жизнь.

Жук-гимназист

Анна Николаевна рано посадила детей за книжки, поэтому еще дома Коля Жук достаточно быстро научился читать, но особого усердия к учебе он не проявлял. Музыка же и рисование мальцу не давались вовсе. Тем не менее занятия с Репманом были плодотворны, и Анна Николаевна с Колей, Ваней и Машей теперь поехали в Москву.

Золотоглавый город с каменными мостовыми, с его толпами на улицах, громыхающими телегами, женщинами с заткнутыми подолами, набирающими воду из фонтанов, воплотил собою мечты ребят, получил в знак благодарности их восторженные взоры. В Николае Егоровиче зародилась такая же горячая любовь к нему, как к Владимировке с Ореховом, но об этом после, ведь не так прост был путь будущего профессора сюда. Нет, не сейчас, а десятком лет позже.

Сначала Жуковские хотели устроить мальчиков в 1-ю московскую гимназию, которую окончил Репман, но там мест не оказалось. Поэтому Ваня с Колей поступали во вновь открывшуюся 4-ю гимназию своекошными, то есть приходящими, а Маша брала уроки дома. Ваня сдал отлично экзамен во второй класс, Коля – в первый. Это был февраль 1858 года. К осени Жуковские поняли, что жить Анне Николаевне со старшими детьми в Москве, в то время как младшие дети оставались в Орехове на попечении Егора Ивановича и Арины Михайловны, было семье не по средствам. Тогда решили поместить Колю и Ваню в пансион при гимназии, а Анна Николаевна с Машенькой вернулись в Орехово.

Гимназия, в которой учился Н. Е. Жуковский. Ныне библиотека им. В. И. Ленина.

В пансионе жизнь для мальчиков была несладкой. В то время учащиеся делились на два сословия: благородные и разночинцы. В соответствии с этим разделением ребята и жили в пансионах при гимназиях. У семьи Жуковских не было денег, чтобы платить за пансионат для благородных, поэтому Николай с Иваном числились в гимназии как разночинцы. Выросшие в деревне, братья были застенчивы и дичились одноклассников. Многие из ребят были детьми содержательных родителей, подъезжали к гимназии на своих выездках, смотрели на Жуковских свысока и даже дразнили их деревенщиной. Однако у Коли был некий дар собирать всех вокруг себя, быть как бы всеобщим центром, поэтому скоро они с мальчиками подружились.

От негимназистов, конечно, тоже приходилось потерпеть. Жуковские, надевшие долгожданный мундир, вышагивали в шинелях с красными петлицами, в фуражках с красными околышами и таким же красным кантом на тулье. Цвет канта у всех гимназий был разным и показывал принадлежность к ним. На красноту реагировали уличные мальчишки криками вслед ребятам – «красная говядина», «квартальные». Но это, разумеется, мелочи жизни.

Гораздо серьезнее было то, что в самой гимназии шлифовались умы казарменной дисциплиной. Вставать приходилось очень рано – в шесть утра. По звонку нужно было подняться, быстро умыться, начистить обувь, мундир. Даже медные пуговицы натирались до золотого блеска – все равно, что в армии! Только вместо физических упражнений – умственные. Проверялось качество утренней работы так же, по-армейски, показом гимназического строя надзирателю. Всех поленившихся выполнить утреннюю разнарядку на отлично оставляли без первого хлеба и сбитня (позже заменен был чаем с молоком). Помолившись, все шли повторять уроки – это называлось утренней репетицией. В полдевятого слетались гимназисты на корзину черного хлеба, которую приносили прямо в класс, и наедались им вдоволь. В девять начинались основные уроки. Занимались до двух часов и потом шли обедать. На обед были гречневая каша и суп с мясом. На праздники к этому прибавлялось молочное блюдо, но и оно доставалось не всем: его лишались те, кто баловался во время обеда. Потом снова учеба – готовили то, что учителя задали сегодня (вечерняя репетиция). Затем кружка молока с хлебом и по спальням, под надзор дядек. На следующий день все то же самое повторялось вновь.

Еще меньше приятного было в том, что ходили гимназисты и зимой, и летом без калош, в холодных, без подкладки, шинелях, летних фуражках. За шалости и неуспехи в учебе строго наказывались ребята розгами, которые закупались целыми возами.

При всем этом вся разница благородных и разночинцев была лишь в том, что благородным подавался особый обед и спали они отдельно.

Под окнами гимназии расстилалась Покровка с ее бесконечными торговцами, экипажами. Там жизнь кипела и часто перетягивала на себя внимание учеников, в том числе Коленьки, выигрывая в этом у скучноватых уроков. Казалось бы, Жук как прирожденный профессор, пусть достаточно продолжительное время не осознававший этого, должен был сразу пристраститься ко всем предметам, стать круглым отличником и первым учеником в гимназии. Но нет, все было совсем не так. Наибольшее количество учебных часов в гимназии отводилось на изучение латинского языка. В старших классах можно было добавить к этому греческий язык или же математические науки. Окончание курса позволяло поступить в университет без экзамена. Если Ваня Жуковский начал сразу отлично учиться, то Коля никак не мог освоить латынь и справиться с простыми арифметическими вычислениями. Из-за арифметики он даже чуть не попал под розги, но инспектор отменил наказание.

Зачастую все зависит от первого учителя. Благодаря ему появляются и успехи, и любовь к предмету, и желание продолжать обучение, совершенствоваться, несмотря на все трудности, которые только могут появиться на пути. Из-за него же бывают нежелание, нелюбовь, неуспехи и все остальное неприятное, с приставкой «не». У Коленьки в младших классах арифметику начал преподавать А. И. Мохин – строгий профессор, считавший изучение арифметики чистой зубрежкой. Жука такой чисто формальный подход заинтересовать, конечно же, не мог, и арифметика ему не давалась. Постоянные ошибки в вычислениях только огорчали юного Жуковского. Однако в третьем классе у Коли появился педагог Малинин, автор известных учебников алгебры и геометрии средних школ, увлекший с новой силой Жука математикой. Николай скоро стал первым в гимназии учеником по алгебре и в особенности по геометрии. Этот сложный опыт первых шагов в учебе был плодотворен для будущего профессора. Тогда-то стали закладываться основы его собственного представления о преподавании, позже родившие целую научную школу Жуковского.