Читать книгу "Императрица Всероссийская Анна Иоанновна - Ольга Агеева"

Вероятно, особых успехов у Анны не наблюдалось, так как современники не заметили ее умения прекрасно танцевать и блестяще говорить на каком-либо иностранном языке. Однако они не дали и негативных характеристик талантам царевны, хотя результаты учебы очень скоро оказались востребованы в публичной жизни. В 1700-х годах московские дамы, отбросив теремные порядки, уже открыто появлялись в обществе и демонстрировали знание европейского политеса. Участницами нового общения с высокими чинами и иностранными дипломатами становились и царские дочери. Один эпизод такого церемониального общения во время пышного Полтавского триумфа описал датский посланник Юст Юль. В декабрьские дни 1709 года по заполненным народом улицам Москвы сквозь триумфальные ворота следовали с распущенными знаменами под барабанный бой и звон колоколов победоносные русские полки. Царская семья наблюдала торжественное шествие из специально отведенного дома, куда прибыл и дипломат. Здесь произошло то, что невозможно было вообразить еще несколько лет назад. Сам царь представил Юлю свою сестру – царевну Наталью Алексеевну, вдовствующую царицу Марфу Матвеевну, царицу Прасковью Фёдоровну и трех царевен-племянниц, которым дипломат поцеловал руку. Среди последних была и 16-летняя Анна. «Молодые царевны, – написал Юль в дневнике, – при встрече с кем-нибудь тотчас протягивают руку, подымая ее высоко вверх с тем, чтобы к ним подошли и поцеловали оную». Это замечание показывает обычность для царевен ситуации официального представления и знание правил этикета. Свое впечатление о них Юль выразил следующими словами: «В общем они очень вежливы, собою ни хороши, ни дурны, говорят немного по-французски, по-немецки и по-итальянски».

Новое обучение и положение царевен в русском свете показывает, что Пётр I строил свои планы на будущее племянниц, которые разделяла и царица Прасковья Фёдоровна. Царь готовил их к брачным союзам с представителями европейских дворов. И первой в 1710 году перешла черту, порывавшую с традицией теремного безбрачия, царевна Анна Иоанновна.

Царевна-герцогиня, или Конец московского терема

Битва под Полтавой 27 июня 1709 года изменила положение России в мире. Закрепляя военный успех, страна-победительница активно вошла в «концерт» ведущих европейских государств в роли полноправной державы. Одним из последствий этого стало возобновление междинастических браков русских царевен, перевернувшее жизнь царевны Анны.

Осенью судьбоносного 1709 года Пётр I отправился в Европу, где пожинал дипломатические плоды победы. Царь возобновлял дружественные военно-политические союзы, вел переговоры о браке своего наследника царевича Алексея Петровича, в супруги которому была избрана принцесса Вольфенбюттельская (их свадьба состоялась в 1711 году за границей), и предварительно получил согласие на брак своей племянницы с молодым герцогом Курляндским. Этим брачным союзом Россия закрепляла свое присутствие в герцогстве, находившемся на перекрестке интересов сразу нескольких государств – Польши, вассалом которой герцогство являлось, Саксонии, польский король был и курфюрстом саксонским, соседней Пруссии и шведов.

Соглашение о браке было достигнуто в октябре 1709 года на встрече царя Петра и прусского короля Фридриха I. В союз должны были вступить одна из родственниц царя (ее имя пока не было определено) и герцог Курляндский и Земгальский Фридрих III Вильгельм из династии Кетлеров. Участие прусского короля в переговорах определялось тем, что по матери герцог доводился ему родным племянником.

Фридрих Вильгельм, герцог Курляндский. Художник И. Сисанг.

Молодой правитель Курляндии после смерти отца Фридриха Казимира был объявлен герцогом в 7 лет. Однако почти 10 лет юный Фридрих Вильгельм правил формально, так как до его совершеннолетия делами герцогства управляли герцогиня-мать Елизавета София Бранденбургская и дядя – Фердинанд Кетлер, проживавший в Гданьске. С начала шведской оккупации герцогства, с 1701 года, Фридрих Вильгельм с матерью находился в Бранденбурге и только в 1709 году вернулся в Курляндию. Признанный герцогским советом совершеннолетним, в 1710 году он решил жениться на русской царевне.

Окончательно вопрос о браке царевны и герцога был решен год спустя после предварительных договоренностей. Его фоном стали новые военные победы русского оружия. Тогда, летом 1710 года, Россия успешно взяла шведскую заморскую колонию – Эстляндию с Ревелем и Лифляндию с Ригой – и подошла к Курляндии. Завоеванное шведами в самом начале войны княжество легко подчинилось русским штыкам.

Присутствие Москвы в балтийском герцогстве должен был закрепить брачный союз. Родственницей царя, выбранной в супруги герцогу, стала 17-летняя племянница монарха – царевна Анна. Не отличавшаяся ни красотой, ни бойким характером невеста, руководимая дядюшкой-царем и матушкой-царицей, на изменение своей жизни была согласна. Анна и ее жених оба были молоды и являлись ровесниками – герцог всего на полгода был старше царевны, оба в детстве лишились отцов и воспитывались матерями, и оба еще только вступали в самостоятельную жизнь. Впрочем, вряд ли царевна Анна, вступая в большую политическую игру, могла в 1710 году представить, что в дальнейшем ей предстоит не раз проявлять недюжинный характер, быть и униженно-терпеливой и с удивительной быстротой принимать важные решения.

Переговоры представителей царя и курляндского герцога об условиях брака проходили в Петербурге. С русской стороны их вели всесильный губернатор Ингерманландии, генерал-фельдмаршал князь Меншиков и вице-канцлер Шафиров, с курляндской – обер-маршал Рен и действительный советник Лау. 10 июня 1710 года они подписали брачный договор, по которому свадьба должна была пройти осенью того же года. Для России подписанный документ был первым опытом подготовки международного соглашения такого рода. В договоре, содержащем семь статей, указывалось, что «христианское супружественное сообязательство» дается для доброго союза и согласия между российским и курляндским «принципалами», что царская племянница Анна дается в супружество герцогу «с ее свободной воли и соизволения», и герцог обещает содержать ее, «любити и почитати».

Далее в коммерческой части договора утверждалось, что царь дает за племянницей «одежды, клейнот (драгоценности. – Ред.) и прочее» на огромную сумму в 200 тысяч рублей, из которой собственно приданое царевны составляло 20 тысяч. Герцог же обещает царевне «утренний подарок» в 10 тысяч рублей и ежегодные 15 тысяч, он же оплачивает двор герцогини, в котором будут и русские особы, «сколько ей угодно». В важном для сторон конфессиональном вопросе стороны шли на компромисс. Герцог, оставаясь в своей вере, предоставлял Анне право отправлять службы в греческой церкви, устроенной в его Митавском замке. Рожденные в браке принцы, по договору, должны были быть воспитаны в евангелической вере, а принцессы в греческой.

Наконец, последний, 7-й пункт касался, казалось бы, далеких и абстрактных для совсем молодых жениха и невесты вопросов, которые в действительности уже через полгода изучались при обоих дворах в каждом их слове, букве и запятой. Это было соглашение о правах и содержании супругов после смерти одного из них. Помимо прочего, данный пункт договора постановил, что в случае смерти герцога и при отсутствии детей вдова, при выходе в замужество, получает 200 тысяч частями за 4 года из княжеских доходов, а пока это не состоится, будет иметь по 6 процентов годовых. Также ей отходит все нажитое в супружестве движимое и недвижимое имущество, находящееся в ее личном владении. Если же бездетная герцогиня пожелает пребывать во вдовстве, то курляндской стороной ей обещаны княжеское жилище, замок и 40 тысяч рублей годовых на пропитание.