Читать книгу "История одиночества - Джон Бойн"

— Ты уже решил, кем хочешь стать? — спросил я.

Племянник что-то пробурчал, но я не расслышал. Наверное, какую-нибудь дерзость.

— Этот парень будет, кем захочет. — Ханна не отрывала глаз от Джорджа У. Буша, произносившего инаугурационную речь.

— Я точно не знаю. — Джонас вернулся в гостиную и скользнул взглядом по телевизору. — Филологическое образование ни к чему не готовит, но как раз филология меня интересует.

— По моим стопам не пойдешь, нет? — спросил я.

Джонас потряс головой и, слегка покраснев, незло рассмеялся:

— Вряд ли, дядя Одран. Уж извините.

— Еще неизвестно, как у тебя все сложится, — сказала Ханна. — А вот дядя твой сотворил себе благородную жизнь.

— Я знаю, — ответил Джонас. — Я не хотел…

— Я просто пошутил, — пресек я извинения. — Тебе всего шестнадцать. Наверное, в наше время всякий шестнадцатилетний юноша, выбравший мое поприще, напрашивается, чтобы друзья его съели живьем.

Джонас посмотрел мне в глаза:

— Вовсе не поэтому.

— Ты знаешь, что в газете напечатали его статью? — спросила Ханна.

— Ну, мам! — Джонас бочком двинулся к двери.

— Что-что? — удивился я.

— Статью, — повторила сестра. — В «Санди трибьюн».

— Вот как? — нахмурился я. — И на какую тему?

— Да это не статья. — Джонас залился румянцем. — Рассказ. В общем, чепуха.

— Что значит — чепуха? — вытаращилась Ханна. — В кои-то веки наше имя появилось в газете.

— Значит, рассказ? — Я отставил тарелку и повернулся к племяннику: — Литературное произведение?

Джонас кивнул, избегая моего взгляда.

— И когда напечатали?

— Пару недель назад.

— Что ж ты не позвонил? Я бы хотел прочесть. Все равно молодец. Стало быть, рассказ. Так ты этим хочешь заниматься? Писательством?

Джонас пожал плечами; казалось, он смешался не меньше, чем от моей необдуманной реплики на поминках. Чтобы еще больше его не смущать, я отвернулся к телевизору.

— Ну что ж, удачи, — сказал я. — Это великая цель.

Джонас вышел из комнаты, а я усмехнулся и взглянул на сестру, углубившуюся в программу передач.

— Надо же, писатель.

Ответ меня слегка озадачил:

— От Брау-Хед до Банбас-Краун[4] пешком далеко. — Потом сестра отложила журнал и уставилась на меня, словно впервые видела. — Ты так и не рассказал, что случилось с мистером Флинном.

— С кем? — Я порылся в памяти, но не отыскал в ней никаких Флиннов.

Ханна тряхнула головой — мол, неважно — и прошла в кухню, оставив меня в недоумении.

— Я заварю чай, — сказала она. — Выпьешь чайку?

— Выпью.

Когда Ханна появилась с двумя чашками кофе, я промолчал. Видно, сестра о чем-то задумалась; выглядела она рассеянной.

— Все хорошо, Ханна? — спросил я. — Ты на себя не похожа. Тебя что-то беспокоит?

Сестра помолчала, затем подалась вперед и прошептала:

— Я не хотела говорить, но раз ты сам начал… только между нами… по-моему, Кристиан нездоров. Его мучают головные боли. Но разве он пойдет к врачу? Поговори с ним, меня он не слушает.

Я просто онемел. О чем это она?

— Кристиан? — выговорил я наконец. — Но ведь он умер.

Ханна посмотрела на меня, словно я хлестнул ее по лицу:

— А то я не знаю. Я же его хоронила. Зачем ты напоминаешь?

Я растерялся. Может, я недослышал? Я тряхнул головой. Ладно, бог с ним. Я выпил кофе. В девять часов начался обзор новостей, я посмотрел, как Билл с Хиллари, попрощавшись с нацией, садятся в вертолет, и сказал, что и мне, пожалуй, пора.

— Надолго не пропадай. — Ханна не встала и вообще не сделала попытки меня проводить. — В следующий раз накормлю тебя обещанным ужином.

Я кивнул и безропотно вышел в прихожую, затворив дверь гостиной. Когда я натягивал пальто, на площадке второго этажа появился босой Джонас.

— Уходите, дядя Одран?

— Да, Джонас. Надо бы нам беседовать почаще.

Он кивнул и, медленно спустившись по лестнице, протянул мне свернутую газету.

— Вот, если хотите, — сказал Джонас, глядя в сторону. — Это мой рассказ. В «Трибьюн».

— Замечательно. — Меня тронуло его желание дать мне газету. — Вечером прочту и верну.

— Не надо. Я купил десять экземпляров.

Я улыбнулся и спрятал газету в карман.

— Я бы сам купил, если б знал.

Джонас переминался, нервно поглядывая на дверь гостиной.

— У тебя все в порядке? — спросил я.

— Да.

— Похоже, тебя что-то беспокоит.

Джонас шумно засопел.

— Я хотел кое о чем вас спросить, — сказал он, избегая моего взгляда.

— Ну спрашивай.

— Насчет мамы.

— А что такое?

Джонас сглотнул и наконец посмотрел мне в глаза:

— По-вашему, все в порядке?

— С мамой?

— Да.

— Она выглядит немного усталой. — Я взялся за щеколду. — Может, ей нужно хорошенько выспаться. Это, наверное, никому не помешает.

— Погодите. — Джонас придержал дверь. — Она заговаривается и все забывает. Не помнит, что папа умер.

— Годы берут свое. — Я распахнул дверь, прежде чем он успел мне помешать. — Нас всех это ждет. И тебя тоже, но еще не скоро, так что не волнуйся. Холодно-то как, а? — Я вышел за порог. — Иди, а то простудишься.

— Дядя Одран…

Не дав ему договорить, я зашагал прочь. Джонас посмотрел мне вслед и закрыл дверь. Кольнуло виной, но я не мог ничего с собой поделать. Хотелось домой. Я подошел к машине и тут услышал стук по стеклу. Я оглянулся — Ханна раздернула тюлевые шторы и что-то крикнула.

— Что? — Я приложил руку к уху. Сестра поманила меня ближе.

— Где мое остальное? — выкрикнула она и, расхохотавшись, задернула шторы.

Я уже понял, что с Ханной неладно и грядет нечто, от чего все мы еще хлебнем горя, однако эгоистически отбросил эту мысль. Через неделю позвоню, решил я. Приглашу сестру в кафе «У Бьюли» на Графтон-стрит. Угощу яичницей, пирожным и кофе с лохматой белой пенкой. И вообще постараюсь заглядывать почаще.

Я стану хорошим братом, каким, вероятно, не был раньше.