Читать книгу "Леди с Запада - Линда Ховард"

Девушки поспешили в дом, впереди Селия, за ней Виктория и следом Эмма.

Эти мужчины… ужасно… — прошептала она.

Огромный дом в испанском стиле со стенами из белого необожженного кирпича несколько сгладил неприятное впечатление. Внутри было прохладно, и настроение Виктории несколько улучшилось. Комнаты были просторными, стены белоснежными, а полы устилали яркие ковры.

Кармита провела их на второй этаж. Они прошли мимо первой двери и открыли вторую.

— Ваша комната, сеньорита, — приветливо сказала она.

Виктория огляделась. Пол в спальне был из темного дерева. Левый угол занимала роскошная кровать под балдахином, а в правом размещалось огромное зеркало. Под окном стояла кушетка, покрытая пледом. В комнате был умывальник с простым белым кувшином и миской.

— Это замечательно, — улыбнулась Виктория, обращаясь к Кармите.

Селия носилась по комнате, юбки ее развевались.

Твоя собственная комната, — восторженно воскликнула девушка, — подумать только, твоя собственная!

Дома они с Викторией занимали одну комнату, так как иметь каждой свою казалось непростительной роскошью.

— У нас с Эммой тоже будут свои комнаты, правда?

Виктория взглянула на Кармнту, и та кивнула в ответ.

— Конечно, милая, — сказала она сестре, убирая ее золотые локоны с лица.

Нет, ни в коем случае нельзя было оставлять ее дома с родителями, которые до сих пор оплакивали гибель старшего сына на войне. Дома было так уныло и безрадостно, а Селии нужен смех и солнечный свет, тогда она и сама будет сиять, как маленькое солнышко. Она была слабой и возбудимой девочкой, тепличным цветком, которому нужны забота и внимание, чтобы он зацвел.

— Можно посмотреть мою комнату? Пожалуйста!

Восторг Селии был настолько заразительным, что вскоре уже они все, включая и Викторию, дружно смеялись в холле первого этажа.

— Сколько комнат в доме?

— Пятнадцать, сеньорита. Восемь внизу, и семь наверху.

— А вы тут домоправительница?

— Да, сеньорита. Еще есть Лола — повариха, и моя дочь Жуана, она помогает мне по дому.

Виктория заметила темноволосую молодую женщину, когда выходила из экипажа.

— Так это вашу дочь я видела около конюшен? — спросила она. Лицо Кармиты стало непроницаемым.

— Нет, сеньорита. Это Анжелина Гарсиа. Жуана никогда не ходит в конюшни.

А чем занимается Анжелина?

В ответ Кармина только пожала плечами.

Комнаты, приготовленные для Эммы и Селии, были абсолютно одинаковыми, скромными, но милыми. Селия попрыгала на каждой кровати, не переставая громко восторгаться. Даже Эмма повеселела. Как знать, может, жизнь и в самом деле переменится к лучшему. Виктория очень хотела бы разделить оптимизм своих сестер, но у нее это плохо получалось. Сердце наполняли щемящая тоска и холод. Ей предстоит стать женой Фрэнка МакЛейна, и только полная безысходность могла толкнуть ее на этот шаг. Конечно, он был очень добр, но Виктория сомневалась, что настанет такое время, когда ей будет приятно его общество.

При мысли о замужестве ее охватила дрожь. У. МакЛейна были мощные плечи и короткая шея, как у быка, он был не очень высок и казался грубым. Даже мысль о том, чтобы делить с ним одну комнату, повергла Викторию в уныние. Лучше не думать об этом. Зато теперь Селия и Эмма будут сыты, одеты и обуты. Война полностью разорила их семью, и майор казался им единственной надеждой. Но теперь, когда Виктория увидела этих ужасных мужчин, Гарнета и Ропера, и поняла, какими глазами все остальные смотрят на Селию, она усомнилась, правильно ли поступила, взяв с собой сестер.

Ропер смотрел на нее с откровенным презрением, и от него следует держаться подальше. Виктория была очень рада, что он не взял ее руку и не прикоснулся к ней. Но она не могла понять причины такого отношения. Никто и никогда в жизни не относился к ней так! Она была Уэйверли, ее мать — Крэйтон. Два этих старинных рода насчитывали не одну сотню лет и восходили к знатным английским фамилиям. Перед войной они были на самой вершине социальной пирамиды. Перед войной…

У них были богатство и знатность и все те привилегии, которые они давали, а затем они остались ни с чем. Но с этим Виктория справилась. Она умела ходить с высоко поднятой головой, даже когда испытывала голод и дрожала от холода. Ее платья были в заплатах, а подметки на туфлях прохудились, но это не мешало ей сохранять достоинство. Одежда никогда не была смыслом ее существования, и эту утрату Виктория перенесла довольно легко.

Однако самый страшный урон, который нанесла война их семье, заключался не в этом. В первую же зиму погиб жених Эммы, и с тех пор грусть не покидала ее. Затем умерла мать Эммы, которая приходилась сестрой матери Виктории, и Уэйверли взяли девушку в свою семью. Во время Уайлдернесской кампании погиб Роберт, брат Виктории. Именно тогда она и потеряла родителей. Самое ужасное, что они были живы, но сердца их очерствели от горя и умерли.

Виктория всегда знала, что Роберт был центром внимания семьи и самым любимым ребенком, но никогда не ревновала. Она и сама была очень привязана к нему. Несомненно, родители любили и девочек, и Виктории казалось, что после гибели Роберта они еще больше полюбят дочерей, однако этого не произошло. Виктория вспомнила о доме, об отце и матери, отгородившихся от всего мира своим горем, и поняла, что не должна была оставлять с ними свою шестнадцатилетнюю сестру. Селия была не похожа на других детей, и подчас окружающим приходилось с ней трудновато. Виктория всегда была рядом с ней, готовая защитить ее.

— Майор сказал, что свадьба сегодня вечером. У вас платье готово, сеньорита? — прервала Кармита ее грустные размышления.

— Сегодня вечером? Ты уверена? — Виктория похолодела.

— Ну да. Он уже послал за святым отцом. Он сам мне сказал об этом сегодня утром.

Не сказав больше ни слова, Виктория вернулась в свою комнату, куда уже доставили чемоданы. С помощью Эммы они разложили все вещи и достали свадебное платье, купленное на деньги майора. Кармита тут же унесла его гладить.

— Знаешь, ты совсем не обязана проходить через все это, — неожиданно сказала Эмма, — мы всегда можем уехать домой.

— Как ты мыслишь это сделать? — Виктория устало прислонилась к дверце шкафа, — Ты и в самом деле думаешь, что майор оплатит нашу дорогу домой? Нет, я дала слово, и я сдержу его!

Эмма взяла в руки тонкую ночную рубашку, за которую тоже было уплачено из денег майора. За всю их одежду, даже за белье, заплатил он, я теперь у них было все новое.

— Ты считаешь, нам не следовало приезжать сюда? — с, беспокойством спросила она. — Не знаю, — неуверенно сказала Виктория. Я молю Бога, чтобы все было хорошо. Но эти мужчины внизу… и то, как они смотрели на Селию…

— Да, я видела.