Читать книгу "Фиалки для леди - Полли Форрестер"

Трудно описать радость, охватившую Луизу, когда вернувшийся Хиггинс сообщил, что горячая вода уже ждет ее. Опять та же процедура отпирания и запирания всех дверей, через которые они должны были пройти во второй раз, и вот она, наконец, одна в ванной комнате. Запершись на ключ, она оставила его в замочной скважине.

Глядя на длинную глубокую белую ванну, Луизе нестерпимо захотелось по-настоящему выкупаться, смыть всю дорожную пыль, но в ее распоряжении было слишком мало и воды, и времени. Она наспех сполоснулась и надела розовое вечернее платье, которое ей очень шло. Она придирчиво осмотрела себя, глядя на свое отражение в зеркале во весь рост. Элджи нравилось ее очаровательное декольте, когда они ужинали вдвоем, но непохоже, чтобы замороженные чувства Джеффри Редверса оттаяли от вида ее смело выхваченного корсажа.

Она достала из чемодана кружевной носовой платок и заправила его за корсаж, надеясь, что глубокий вырез будет не так бросаться в глаза.

Как жаль, что с ней нет Бетси! Она бы сейчас сделала ей вечернюю прическу, но ничего, в простоте тоже есть свое очарование. Она зачесала волосы наверх, скрепив их шпильками на макушке так, чтобы темные локоны каскадом падали на плечи, затем натянула вечерние перчатки, доходившие почти до локтя. В Холли-Хаусе не топят, так что хотя бы до того, как придется приступить к еде, руки у нее будут в тепле.

Из шкатулки с драгоценностями она вынула янтарное ожерелье, потому что могла застегнуть его замок без посторонней помощи. Золотисто-коричневатые камни как нельзя лучше подходили к цвету ее глаз, особенно когда они сверкали от гнева, но сейчас Луиза была совершенно спокойна.

Она вышла из ванной и направилась по темному коридору снова в гостиную. Там Хиггинс безуспешно пытался разжечь камин с помощью двух щепок, газеты и трех кусков угля.

— Мадам, боюсь, что ужин может… — начал он, но замолчал, услышав оглушительный рев:

— Хиггинс!

Он вскочил и бросился в холл. До Луизы донесся голос Джеффри Редверса, то срывающийся на крик, то переходивший на шепот. Хиггинс не растерялся, и что-то сказал в ответ, и, видно, не ошибся, решила она.

— Я сожалею о случившемся, миссис Хескет, — сказал Редверс, входя в гостиную. — Вот вам теперешняя прислуга! Свет не выключен, по всей ванной разбросана одежда!

В нормальной обстановке Луиза немедленно бы извинилась за свою забывчивость и объяснила бы, что она отпустила свою служанку, которая бы все убрала. Но она словно онемела. Джеффри Редверс так разительно изменился, что она лишилась дара речи.

Вместо человека неопределенного возраста, ссутулившегося под тяжестью нескольких слоев тяжелой зимней одежды, перед ней предстал безупречно одетый молодой мужчина. Джеффри Редверс был достаточно высок, строгий черный костюм сидел на нем безукоризненно. Сильный запах нафталина служил подтверждением, что костюм был извлечен из шкафа, который давно не открывали. Редверс не переставая вертел в руках серебряные запонки на манжетах накрахмаленной белой рубашки.

— Надеюсь, Хиггинс предложил вам что-нибудь выпить? — Его голос был такой же отрывистый, как и беспорядочное движение его пальцев. — О, да здесь ничего не осталось!

— Совершенно верно, мистер Редверс.

— С моей… — Он перевел взгляд с Луизы на портрет и обратно. — О подобных вещах теперь позаботиться некому. — Он крепко сжал губы, глаза подернулись печалью.

— Мне это так понятно, — тихо проговорила она.

Его неподвижное лицо мгновенно расплылось в улыбке.

— Боюсь, я покажусь вам скучным собеседником, миссис Хескет. И вообще, когда я в Холли-Хаусе, я никого не принимаю.

— Тогда разрешите поблагодарить вас, что вы сделали для меня исключение, — вежливо сказала Луиза.

— Разве мог я проехать мимо леди, попавшей в беду? — Голос был вкрадчивый, доброжелательный, но глаза смотрели настороженно. Несмотря на его старания казаться гостеприимным хозяином, Луиза заметила, что он относится к ней с таким же недоверием, как и она к нему. Только я скрываю это лучше, чем он, подумала она.

Он то и дело поправлял свои запонки. Он был так поглощен этим занятием, что она даже не пыталась поддерживать разговор.

Молчание затягивалось, и Луиза только завела, было, речь о погоде, как появился надевший чистую рубашку и приличный пиджак Хиггинс и пригласил их пройти в столовую ужинать.

Луиза ожидала, как само собой разумеющееся, что Джеффри Редверс предложит ей руку, но она ошиблась. Вместо этого он пошел к двери, остановился и подождал, пока Хиггинс выключит в гостиной газ, потом скрылся в холодном полутемном коридоре.

В Англии все по-другому, не то что в Индии, уже в который раз подумала Луиза.

Ей ничего не оставалось, как последовать за Редверсом в гордом одиночестве.

Если все дома в Англии такие же, как Холли-Хаус, то она сомневается, что в Англии ей понравится. Единственная полезная вещь, имевшаяся здесь в избытке, — это свежий воздух, но, к сожалению, оконные рамы были плохо пригнаны, и ветер, завывая, дул во все щели.

Рассмотреть, как обставлена столовая, было почти невозможно. Комната казалась довольно большой, но освещалась единственным канделябром в центре обеденного стола. Стол накрыт на две персоны. Тускло поблескивали серебряные приборы, и угадывались белые накрахмаленные салфетки. Джеффри Редверс первым занял свое место, и Луизе пришлось еще долго идти вдоль длинного стола и устраиваться на другом его конце.

У Луизы заныло сердце. В Индии беседа за обеденным столом была кульминацией уходящего дня. Здесь же, напротив, было ясно, что разговора за ужином не получится. Чтобы услышали на другом конце, ей придется кричать через весь этот прекрасно отполированный стол красного дерева.

На первое подали суп, напоминавший по вкусу что-то знакомое, но что, она так и не вспомнила. Суп был теплый и, как ни странно, вкусный, что было полной неожиданностью для Луизы. Она облегченно вздохнула, когда Джеффри Редверс сам начал разговор, спросив ее о жизни в Индии. Когда пришел Хиггинс, чтобы собрать суповые тарелки, Луиза вдруг поняла, что говорит она одна, а Редверс внимательно слушает, ничего не рассказывая о себе. Стоило ей замолчать, как он тут же задавал новый вопрос, и, хотя Луиза сразу поняла, что он сам жил в Индии, о своих впечатлениях об этой стране он говорить воздерживался. Тогда Луиза решила говорить поменьше, а слушать побольше — чтобы лучше узнать этого красивого мужчину, который вскоре станет ее соседом.

Хотя по обе стороны ее тарелки лежал полный набор ножей и вилок — и для дичи, и для птицы, и для мяса, — подача второго блюда затягивалась. После долгого ожидания принесли бутерброды — на поджаренный хлеб был положен омлет и сверху украшен анчоусами, но рыбки лежали целиком, с головками и хвостиками. Они зловеще смотрели на Луизу, умиравшую от голода. Потом был подан просто кусок сыра, сухой и безвкусный, видно пролежавший в холодном погребе больше положенного. Хиггинс принес блюдо с фруктами, как оказалось — на десерт, так как начали убирать со стола.