Читать книгу "Стены из Хрусталя - Кэрри Гринберг"

Как водится, фроляйн Штайнберг была спокойна. Но ее спокойствие скорее напоминало застывшую ярость.

— Знаю, — отозвалась она, — сейчас я должна находиться подле Гизелы. Мы с ней должны пить шампанское и читать стихи Сапфо. Но поскольку я здесь, а не там, то изволь меня выслушать.

— Только я… я не могу тебя пригласить, — замялся Уолтер, — дело в том… просто…

— Не нужно ничего объяснять, — отмахнулась вампирша, но он заметил, что выражение ее лица неуловимо изменилось. Если она и раньше отличалась замкнутостью, то сейчас как будто сделала еще один шаг вглубь себя.

Нельзя разговаривать с дамой во дворе, тем более что на улице было адски холодно. Англичанин поднял воротник пальто.

— Мы можем пойти куда-нибудь…

— Давай в дровяной сарай.

— Но там ты окончательно замерз…

Только тут он заметил, что из ее рта не вырывался пар, а снежок, который она рассеяно перекатывала в руках, и не думал таять. Уолтера передернуло, и он начал чересчур старательно тереть ладони и дуть на них. Недоумевающим взглядом вампирша окинула свое бомбазиновое платье и легкие туфли без калош, похоже, впервые за ночь осознавая, что в таком виде она шла через весь город. Оставалось лишь уповать, что окружающие приняли ее за несчастную вдовушку, которая только что заложила ростовщику последнюю шаль. Хотя вряд ли, конечно. Вот такие мелочи ее и погубят.

— У меня теплое платье, — буркнула вампирша, — и шерстяные чулки. С начесом. Ну, где твой сарай?

Сарай находился неподалеку. Там мистер Стивенс решил первым делом прояснить ситуацию.

— Я не хотел грубить, Берта, — он развел руками, — просто твой визит застал меня врасплох.

Теперь настала ее очередь удивляться.

— Как врасплох? — проговорила вампирша, приподнимаясь с обледенелой поленницы. — Разве Эвике тебе не сообщила? Она позвала Гизелу в гости, ну и меня за компанию. Правда, мы решили остановиться в отеле, чтоб не сбивать вам распорядок дня, но… она точно ничего не говорила?

— Ничего, — отчеканил Уолтер, чувствуя, что вскипает.

Ну, Эвике, все за спиной, все тишком! Когда же она оставит свои служаночьи замашки? Ведь не ухажера черным ходом привела, а пригласила сестру в свой собственный дом! Конечно, с юридической точки зрения это его дом, но какая разница?

— Вот именно, — отозвалась Берта, хотя он не произнес вслух ни словечка, — и нас тоже, кстати, могла предупредить. Мы ведь только что из Парижа, да Гизи бы все магазины оббегала, выбирая распашонки и погремушки.

В сарае стало еще холоднее. Уолтер готов был поклясться, что иней на стенах сделался толще дюйма на три.

— Как ты узнала? — выдохнул он.

— Я слышала три сердцебиения. Ну, когда сидела у вас на подоконнике и ждала, пока Эвике уснет.

Уолтер немедленно высунулся за дверь. Как только пригляделся, то заметил, что пожухлый плющ был почти оторван у самого окна спальни, а с подоконника сметен снег.

— И долго ты так сидела?

— Около часа, — ляпнула Берта и поспешно добавила, — но я отворачивалась почти все время… то есть, вообще сидела отвернувшись. Да. А потом и вовсе спрыгнула…

— …когда все интересное закончилось, — подытожил англичанин.

Некоторое время они с Бертой тщательно изучали противоположные стены.

— А я-то тебе на что сдался? — спросил Уолтер, чтобы перевести беседу в другое русло, подальше от Эвике.

Фроляйн Штайнберг радостно подхватила его инициативу.

— Мне нужен переводчик. Я, конечно, изучала английский, могу даже написать сочинение на тему «Как я провела вторую половину лета, потому что первая прошла так гадко, что и вспоминать не хочется.» В общем, с письменной речью еще кое-как совладаю, но я почти не воспринимаю английский на слух, — Берта с такой силой сдавила снежок, уже успевший превратиться в ледышку, что осколки брызнули в разные стороны. — У вас тут такие акценты! Кто звук «х» ко всем словам добавляет, кто слово «паб» произносит как «пуб,» а некоторые так шипят, словно у них выбиты передние зубы. И все ужасно тараторят! Ну разве так можно? В книгах англичане говорят гораздо медленнее.

«Это потому, что ты читаешь по слогам», — мстительно подумал Уолтер, обидевшись за родную речь.

— Не думай, что я этого не слышала! Всё, завтра вечером ты будешь для меня переводить.

В спорах с прекрасным полом мистер Стивенс был не силен, а уж пререкаться с вампирами себе дороже.

— Ну, хорошо. Не знаю, какие музеи открыты после заката, но можно уточнить. А куда бы ты хотела пойти в первую очередь? В Национальную Галерею? В Тауэр?

Берта вздрогнула, как от пощечины.

— Музе-ееи? — угрожающе протянула она. — Ты решил, что я стану прохлаждаться в музеях, после того, что произошло? Пока Гизела наедине с… Я до сих пор не могу в это поверить! Ну как она могла перепутать время восхода?

Глава 2

Лондон, 22 декабря 188* года. Вчерашняя ночь.

Небо медленно выцветало, будто черная ткань, замоченная в щелоке.

— Ну как ты могла перепутать время восхода? — бубнила Берта, хмурясь так, словно пыталась задержать солнце усилием воли.

Вопреки всем ее стараниям, светило как ни в чем не бывало карабкалось на небосклон.

Виконтесса выдержала трагическую паузу, а когда обернулась к подруге, то сияла всей палитрой праведного гнева:

— Ах, я! Ах, значит, я во всем виновата! Как будто бы я знала, какое тут время. Нет уж, это ты не позаботилась сообщить мне, что в Лондоне рассвет на 40 минут раньше. Конечно, проще во всем обвинить бедную Гизелу!

И демонстративно вздернула подбородок. Она начинала злиться, а это обычно ни к чему хорошему не приводило.

Неужели их путешествие никогда не закончится? Обе девушки с ног валились от усталости.

Париж они покинула без пятнадцати восемь прошлым вечером, добрались до Кале, оттуда на пароходе до Дувра и курьерским поездом до Лондона. На перрон станции Виктория они ступили в 6 утра и в промозглой мгле долго искали свой багаж. Одной трети не досчитались, включая и двухместный дорожный гроб. Пока суть да дело, минул еще час. А потом выяснилось, что в Лондоне, оказывается, солнце восходит почти что в 8. Хотя Берта и наказала подруге следить за временем, но впопыхах забыла упомянуть об этом досадном обстоятельстве.

— Между прочим, я паковала чемоданы, — парировала фроляйн Штайнберг.

Хорошо хоть не уточнила, что сбор чемоданов по ее понятиям включал в себя сортировку вещей на «полезные» и «всякую дрянь.» Причем к последним относилось все от помады до новых шляпок с вуалью. К первым — темные платья и практичное нижнее белье без кружев.

— Ах, чемодааааны! — нежно проворковала Гизела, в голосе которой зарождалось цунами. — Чемоданы, значит. И что же ты туда положила, позволь спросить? Хотя погоди, не отвечай! Дай угадаю: платья, устаревшие тридцать лет назад? Черные, серые и темно-коричневые, в которых любая женщина похожа на продавщицу в трауре? Или шляпки? Нет, конечно, ты взяла шляпки. Ха! Лучше бы не брала. Никому в голову не придет такое надеть. По крайней мере, добровольно. Да у тебя каждый чепчик похож на ведро для угля!