Читать книгу "Путешественники XIX века - Жюль Верн"

Между 1762 и 1764 годами они посетили Египет, гору Синай, город Джидду, потом высадились в Лохее и проникли в глубь Счастливой Аравии;[11]каждый занимался исследованиями в соответствии со своей специальностью. Но болезни и тяготы пути сломили отважных путешественников. Вскоре Нибур остался один и ему самому пришлось обработать наблюдения, сделанные им совместно со своими товарищами. Его труд-неистощимый источник сведений – сохранил ценность и до наших дней.

Зетцену хотелось превзойти своего предшественника. Для достижения этой цели он не останавливался ни перед чем. 31 июля он всенародно объявил себя последователем ислама и через Суэц отправился в Мекку, намереваясь проникнуть туда под видом паломника. По пути в святой город Зетцен побывал в Джидде. Его чрезвычайно поразило скопление верующих и необыкновенное своеобразие этого города, существующего благодаря религиозному культу и ради него.

«Все окружающее, – говорит ученый, – возбуждало во мне такое бурное волнение, какого я не испытал больше нигде».

Путешествия в Мекку, а также поездку в Медину не стоит передавать подробно. Описание этих священных городов всегда будут заимствоваться из точного и правдивого рассказа Бурк- хардта. К тому же работы Зетцена до середины прошлого столетия были опубликованы лишь в отрывках (в «Анналах путешествий» и в «Переписке барона Зака»). И только в 1858 году вышли в свет на немецком языке путевые дневники Зетцена, и то в неполном виде.

Из Медины путешественник вернулся в Мекку, где, стараясь не привлекать к себе внимания, занялся изучением города и религиозных обрядов, а также астрономическими наблюдениями, давшими возможность определить местоположение столицы ислама.

23 марта 1810 года Зетцен вернулся в Джидду. Затем вместе с арабом, который в Мекке был его постоянным советчиком и руководителем, он отплыл в Ходейду, один из главных портов Йемена. Пройдя Бейт-эль-Факих, гористую местность, где разводят кофе, и около месяца пролежав больным в Доране, Зетцен 2 июня прибыл в Сану, столицу Йемена, которую он называл прекраснейшим из городов Востока. 22 июля он добрался до Адена и в ноябре был в Мохе, городе, которым помечены последние полученные от него письма. По возвращении в Йемен его, как и Нибура, ограбили: у него отняли все вещи и коллекции под тем предлогом, будто бы он ловил разных животных и делал из них настой для отравления источников.

Но Зетцен не желал примириться с этим ограблением. Он немедленно отправился в Сану, где рассчитывал подать имаму[12]жалобу. Это случилось в декабре 1811 года. Несколько дней спустя распространился слух о его внезапной смерти в Таиззе. Вскоре это известие дошло до европейцев, посещавших арабские порты.

Кто был повинен в этой смерти? Имам или разбойники, ограбившие Зетцена? Для нас это не имеет значения. Можно только сожалеть, что оборвались исследования путешественника, так хорошо подготовленного и уже свыкшегося с обычаями и нравами арабов, и досадовать, что большая часть его дневников и наблюдений погибла безвозвратно.

«Зетцен, – говорит Вивьен де Сен-Мартен,[13]– был после Лудовико Вартема[14][1503] первым путешественником, посетившим Мекку, а Медины, освященной могилой пророка, до Зетцена не видел ни один европеец».

Из этого ясно, насколько ценны отчеты этого беспристрастного. хорошо осведомленного и правдивого путешественника.

Как раз тогда, когда внезапная смерть положила конец деятельности Зетцена, Буркхардт пустился по его следам и подобно ему начал свое долгое и тщательное изучение Аравии с путешествия по Сирии.

«В истории науки, – пишет Вивьен де Сен-Мартен, – редко случается, чтобы два человека, почти равные по своим достоинствам, следовали друг за другом по той же стезе и один из них продолжал дело другого. Действительно, Буркхардт шел во многих отношениях по следам, проложенным Зетценом, и, со- путствуемый в течение долгого времени благоприятными обстоятельствами, помогавшими ему совершать свои многочисленные экспедиции, сумел прибавить многое к открытиям, сделанным его предшественником».

Хотя Иоганн Людвиг Буркхардт родился в Лозанне и не был англичанином, его все-таки надо причислить к английским путешественникам. В самом деле, благодаря своим родственным связям с сэром Джозефом Банксом – естествоиспытателем и спутником Кука, с Гамильтоном – секретарем Африканского общества – и благодаря их дружескому содействию Буркхардт мог осуществить свои поездки с пользой для науки.

Буркхардт был человеком широко образованным. Сперва он занимался в университетах Лейпцига и Геттингена, где слушал лекции Блуменбаха.[15]Затем продолжал свои занятия в Кембридже и изучал там арабский язык. В 1809 году он отплыл на Восток.

Чтобы подготовиться к тяготам жизни путешественника, он добровольно подолгу постился и обрекал себя на муки жажды. Иногда подушкой ему служила лондонская мостовая, а постелью – пыльная дорога. Но что значили эти мальчишеские попытки тренироваться в сравнении со страданиями, какие приносит с собой научное подвижничество?

Отправляясь из Лондона в Сирию, где он должен был совершенствоваться в арабском языке, Буркхардт намеревался сначала посетить Каир и добраться до Феццана путем, который когда-то проложил Хорнеман. Оказавшись в этой стране, он предоставил бы обстоятельствам подсказать ему наиболее удобную дорогу.

Буркхардт принял имя Ибрагима-ибн-Абдаллаха и выдавал себя за мусульманина – индуса. Чтобы заставить поверить в этот маскарад, путешественник часто должен был прибегать к разным хитростям. В некрологе, напечатанном в «Анналах путешествий», рассказывается, что, когда Буркхардта просили поговорить по-индусски, он не задумываясь начинал изъясняться по-немецки. Один переводчик итальянец, подозревавший в нем «гяура»-европейца, -дошел до того, что потянул его за бороду, то есть нанес самое тяжелое для мусульманина оскорбление. Буркхардт настолько вошел в свою новую роль, что немедленно ответил здоровым ударом кулака. Бедный итальянец отлетел кувырком шагов на десять, а зрители разразились смехом и, вполне убедясь, что путешественник бесспорно был тем, за кого себя выдавал, мигом перешли на его сторону.