Читать книгу "Ледяной сфинкс - Валерия Вербинина"

– Это долгая история, – наконец говорит Амалия матери и глубоко вздыхает. – Очень долгая. Завтра мне надо ехать во дворец. А пока я хотела бы принять ванну. Даша! Я привезла из Парижа новые платья, одно из них, светлого шелка, подойдет для завтрашней поездки… Надо будет только кое-где его подогнать.

Амалия улыбается, распоряжается, дает денег Якову, чтобы тот купил еды, раздает привезенные подарки, и весь крошечный мир, состоящий из четырех человек, начинает вертеться вокруг нее. И у Амалии странное чувство – словно она маленькая девочка, а играет во взрослую, и все ей поддакивают, все ее слушаются. И даже дядя Казимир только что торжественно поклялся, что больше никогда не будет играть в карты. Впрочем, подобные клятвы он и раньше давал чуть ли не каждый божий день.

– Мама, я так понимаю, что слугам мы тоже задолжали? – спрашивает Амалия вполголоса.

И тут же, на месте, вручает жалованье Даше и Якову. И не только за прошлые два месяца, но и за месяц вперед.

Даша вспыхивает как маков цвет и приседает.

– Ты меня выручила, – шепотом по-польски говорит Аделаида Станиславовна дочери. – У нас совсем дела были плохи… и она еще отказывалась брать… Золотая девушка! А мне было неудобно, ты же понимаешь… У нее ведь поклонник объявился. Ну куда это годится, чтобы девушка совсем без денег была!

– Что за поклонник? – спрашивает Амалия.

– Студент! – Аделаида Станиславовна делает большие глаза.

– Вот как? А она знает, что студентам запрещено жениться?

В Российской империи с учебой дело обстояло строго. Власти (надо признать, не без основания) предполагали, что ученье и семейная жизнь – две вещи несовместные, как гений и злодейство. Да-да, господа, будьте так добры, сначала одно, а потом другое…

– Конечно, знает, – говорит Аделаида Станиславовна. – Да он и не скрывал. Очень, очень приличный молодой человек. И Даша ему нравится, по всему видно, нравится. По-моему, у него серьезные намерения.

– Это хорошо, – роняет Амалия.

От горячей ванны по всему телу волнами расходится тепло. На кухне что-то сладострастно шкворчит, и оттуда доносятся восхитительные запахи. Да уж, их Даша – настоящее сокровище, даром что совсем молодая…

Дзынь – напоминают о себе часы в форме лиры на мраморной подставке. Амалия бросает на них рассеянный взгляд. Часы Аделаида Станиславовна всюду умудряется возить с собой, куда бы семья ни переезжала. Они старые, эпохи не то Людовика XV, не то Людовика XVI, и вроде бы даже не слишком красивые, но это одна из вещей, которая прилепилась к ним и упорно не хочет их покинуть. Аделаида Станиславовна уверяет, что часы принадлежали еще деду Амалии – Браницкому. Деду, у которого были такие же, как у нее, Амалии, карие глаза с золотистыми искорками.

А впрочем, какая разница, принадлежали ли часы ему или это только маленькая семейная легенда. Просто есть часы, к которым Амалия привыкла с детства. И помнила, что они стояли в комнате отца, потом перекочевали к ее брату Константину, а потом… Потом и брат, совсем молодой человек, и отец умерли от чахотки. Тогда-то для семьи настали трудные времена.

Однако часы остались. И там, где эти часы, – ее дом.

Вокруг часов и надо выстроить новый дом. Где будет место и для нее, и для матери, и для Даши с Яковом, и – так уж и быть – для вечно холостого дядюшки, привычной обузы семьи.

Дядюшка Казимир семенит по квартире на цыпочках, и глаза у него – как у преданной собаки. Привычная обуза семьи далеко не глуп, и сейчас он нутром чует благоприятную перемену в своей судьбе. Раньше Казимир был уверен, что charmante Am élie[4]сделает блестящую партию и все их проблемы разрешатся сами собой. Блестящей партии не получилось, зато подвернулась какая-то особая служба с секретными заданиями, и после первого же из них ch ère ni èce[5]вернулась с кучей денег. О том, что будет, к примеру, после двадцатого задания, дядюшка боялся и помыслить. Он мог только подозревать, что семья будет жить в нефритовом чертоге и ходить по золотым полам.

По природе дядюшка Казимир принадлежал к той категории людей, которых принято называть никчемными, потому что они нигде не служат, ничего ровным счетом не делают и всю жизнь посвящают удовлетворению своих прихотей. Таких прихотей у дядюшки набралось три основных – не считая трехсот мелких. К основным стоит отнести то, что он любил перекинуться в картишки, был не дурак выпить и не оставлял своим вниманием прекрасный пол – вплоть до того момента, когда надо было решаться на большее и идти к алтарю. Однако дядюшка Казимир, с виду такой безобидный, добродушный и слабохарактерный, проявлял недюжинную изворотливость, чтобы не довести дело до последнего. Больше всего на свете он боялся двух вещей: оказаться женатым и умереть в богадельне. Впрочем, Казимир обыкновенно затруднялся объяснить, связаны ли эти два опасения между собою или беспокоят его независимо друг от друга.

Со всей прямотой своих восемнадцати лет Амалия дядюшку не любила и неоднократно давала ему это понять. Однако дядюшка Казимир чувствовал себя под защитой сестры, которая души в нем не чаяла, и потому мог не обращать внимания на отношение к нему племянницы.

Кроме того, Казимир вообще по натуре был необидчив. Позолоченный портсигар, который племянница привезла ему из Парижа, он принял с такими изъявлениями восторга, что Амалия почувствовала укол совести из-за того, что могла купить портсигар из цельного золота, но не стала этого делать, ограничившись позолоченным.

– У меня для вас, дядюшка, будет задание, – сказала она.

Казимир приосанился.

– Нам нужна хорошая квартира, – пояснила Амалия. – И вы поможете мне ее найти. Потом мы наймем кухарку и горничную для маман, потому что Даша ведь не может одна со всем справляться.

Казимир немного подумал.

– Тогда мне нужен новый костюм, чтобы разговаривать с домовладельцами, – с апломбом объявил он. – И запонки. Лучше аметистовые. Да!

– Дядюшка!

– Если я явлюсь снимать квартиру в этом, – бойко ответил Казимир, указав на свой видавший виды сюртук и сделав плачущее лицо, – меня даже на порог не пустят.

Амалия мрачно посмотрела на него и с некоторым вызовом в голосе спросила:

– Надеюсь, больше вам ничего не нужно?

– Нужно, – тотчас же нашелся дядюшка. – Мне нужны новая шуба, ботинки и трость. И разные предметы туалета, о которых я не смею распространяться при дамах. К шубе необходима шапка из того же меха. И часы.

– К шубе?

– Нет, – обиженно отозвался Казимир, – обычные, чтобы с собой носить.

– Дядя, но у вас же были часы!

– Мы их продали, – вмешалась Аделаида Станиславовна.

Словом, сразу же и вдруг понадобилась тысяча вещей. Прыткий Казимир, пользуясь моментом, потребовал себе целый гардероб. Аделаида Станиславовна была куда скромнее, но Амалия уже про себя решила, что закажет ей платья у лучших петербургских портних.