Читать книгу "Пора по бабам - Маргарита Южина"

– Клавочка, не надо поднимать крика, мы напугаем Яночку, – быстренько заткнул он супруге рот. – А к тому дядьке…

Клавдия его уже не слушала – она неслась за внучкой.

Такси вызвать не получилось, да особой надобности и не было – остановка нужного автобуса находилась здесь же. Усевшись на заднем сиденье, Клавдия Сидоровна наглаживала внучку по шапочке и без умолку щебетала:

– Яночка, детка, тебе понравился праздник? Ой, чего я спрашиваю, кому может понравиться эта лошадиная ярмарка?.. Яночка, солнышко мое, а ты видела, как бабушка Клава лихо прошла дистанцию? Прямо – влет, как птица, как птица! Тебе, наверное, было плохо видно…

– Да нет, баб, я видела, как ты там скрюченная зависла, – горько вздохнула девочка. – Мне еще Ванька Сидорчук сказал, что мы так в яслях на горшках сидели. Баб, я ему всю куртку порвала, чтоб не обзывался.

– Правильно, девочка моя, – придавила головку девочки к своей груди Клавдия. – Правильно. Надо же – на горшках! А то он помнит!.. Постой-ка, Сидорчук… у него же папа в администрации района! Яночка! Зачем же ты мальчика обидела? Ну, как некраси-и-иво! Я вот так себе представила – и правда, немного похоже, как твой Сидорчук говорит… Кака! Прекрати хихикать!.. Яночка, ты у нас глазастенькая такая, а вот скажи, что там наш дедушка делал, пока я на этой горке, как в яслях… кхм… Чем там занимался наш дедуля?

Девочка сморщила носик и пожала плечиками:

– А он ничем не занимался. Он только к одной тетеньке подошел, а потом еще к одной… Баб, он там много тетенек обошел. А! Он потом еще к одной подошел, у нее таки-и-ие лыжи красивые! Все прям черные и прям красные! – Яночка от восторга ухватилась за пухлые щечки. – А наш дед Кака подошел и стал ей тыкать в лицо корягой. А тетенька сначала отворачивалась, а потом уехала. А к деду Каке зато какие-то люди подъехали на лыжах, и он долго руками махал. И все. А потом к нему больше никто не подъезжал. Только бабушка чья-то хотела сумку нашу стащить, но у нее не получилось, она ее поднять не смогла.

Акакий Игоревич сидел рядом, крепко прижимал к себе мокрые лыжи и доверчиво клевал носом в плечо жены. Однако резкий толчок супруги чуть не вынес его в проход.

– Признавайся, грыжа, в какую ты тетеньку корягой тыкал? – сурово вопросила жена, никакого внимания не обращая на пассажиров автобуса. – Теперь понятно, за что тебя хотели ножичком пощекотать… Икебаной небось соблазнить хотел, куртизан!

Акакий испуганно заморгал сонными глазками и невнятно пробормотал:

– Я просто это… корешок с дорожки убрать… ну и чтоб не выкидывать такую красоту… пристроил в надежные руки… Клавочка, курочка моя, ты напрасно волнуешься, я верен только тебе!

– Конечно, кому ты еще сдался со своими твердыми мозгами и жидким стулом! – рыкнула Клавдия и снова принялась с силой наглаживать внучку по голове. – Яночка, вырастешь большая, не заводи себе мужа, лучше собаку!

Яночку дома встретил удивленный отец.

– Ой, а чего это вы?.. Я за вами только ехать собрался… Вы же еще должны на лыжах…

– Ты мечтаешь, чтобы мы померли там на этих лыжах, да? – набычилась Клавдия. – Вот, привезли тебе ребенка, накорми, голодная она. Анна-то где?

– Аня у Даниила. Он ей сегодня с утра позвонил… ну она и… – растерянно проговорил Володя, раздевая дочку.

– Так, понятно… Кака, за мной!.. Да оставь ты эти лыжи! Может, Володя сам когда наденет… – выдернула Клавдия из рук мужа злополучные лыжи и заторопилась вниз по лестнице. – Кака! Немедленно к сыну!

Теперь спешить не получалось. Клавдия то и дело останавливалась, хваталась за сердце и каждый раз обещала:

– Нет, я сейчас непременно умру. У меня просто лопнет сердце. Я вот всей поджелудочной железой чувствую – с Даней что-то стряслось!

Акакий Игоревич, напротив, о сыне не очень волновался. Он уже давно понял, что тот крепко стоит на ногах и способен защитить себя сам. В данный момент его беспокоил несколько иной вопрос:

– Клавочка, а я все думаю – и кто же мне так вероломно нож в спину, а? – подпрыгивал он от волнения возле супруги. – Если б не множество курточек, то мне не вынести бы такого удара… Клавочка, а что там твоя поджелудочная железа про ножичек думает?

Клавдия на минуту забыла про сердце и прочие органы и презрительно дернула накрашенной губой:

– Да с тобой-то все ясно, прилип к очередной красотке, а ее мужу это не понравилось. Не все же такие, как я, терпят и молчат, терпят и молчат. Есть и такие, которые раз, и нож в спину. Яночка же говорит – сначала ты к тетеньке, а потом к тебе – группа товарищей. Да там ножичек-то… Хотели напугать, да и все.

– Нет, Клава, я смотрел, – упрямился Акакий. – Если бы на мне не было двух курток, если бы я не поддел кальсоны и тот толстый свитер, то как раз бы ножичек меж ребер прошел. Вот сюда – опаньки! И отсюда выскочил. И я был бы уже стопроцентно погибшим. Это знаешь как серьезно!

– А ты как думал! – поддержала жена. – Смотри, допрыгаешься. Теперь, если жить хочешь, я для тебя самая безопасная женщина. И ведь говорила: Кака, выиграй мне косметику! Самому было бы приятно, но так тебе теперь и надо – будешь любить жену с китайским макияжем!

Клавдия тяжко вздохнула, и чета двинулась дальше.

У Даниила они застали тревожную картину. Сын угрюмо сидел на кухне перед пепельницей с горой окурков, обмахивался газетой, а Аня висела на телефоне и что-то диктовала в трубку строгим, казенным голосом.

– О, мам, пап, – невесело улыбнулся Даниил. – Проходите… чаю…

– Какой чай? Что случилось? – сразу напала на него с вопросами Клавдия. – Анна! Брось трубку, когда мать интересуется! Кака, давай организуй кофе, видишь, Даня сейчас нам рассказывать будет! Ой, это что же происходит? Дети, немедленно не тревожьте мать, рассказывайте! Немедленно! Подождите, я только сначала… вот так вот… на диванчик устроюсь…

Пока Клавдия Сидоровна бережно укладывала телеса на кухонный диванчик, Акакий Игоревич, горделиво дернув головой, прошествовал к плите и, урвав момент, быстренько сообщил:

– Дань, слышь чего, а меня ведь сегодня хотели жизни лишить, да! Какой-то паразит проткнуть хотел, как мотылька булавкой. И ведь прямо ножом, прямо в спину. Это еще хорошо, что у меня спина, как панцирь у черепахи, сразу и не проткнешь…

– Что ты, пап, говоришь? – насторожилась Аня и отложила трубку. – Как это – хотели проткнуть? Ты про что?

Клавдия не поленилась вскочить, с силой треснула любимого муженька по темечку и горько сообщила:

– Дети мои, не слушайте его. Я в детстве одноклассника по голове била, вот судьба мне и подарила мужа безголового. За грехи. Кака!! Меньше на баб заглядывайся, понятно?! У тебя теперь одна икона – это я! – и снова принялась стонать, укладываясь. – Данечка, ты так и не сказал, что случилось-то?

– Ой, мам, да ничего особенного! – засуетилась Аня, выставляя на стол того-сего к чаю. – Просто какой-то писака…