Читать книгу "Далекий след императора - Юрий Торубаров"

— Слышь, Яван, Егора к боярину кличут!

— Слышу! — он снял с колен недошитый хомут и отложил его в сторону.

Отряхнув портки, поднялся. Подойдя к Егору, повернул его к себе.

— Ты чё натворил? — грозно спросил отец.

— Да ничё... батяня! С чего ето ты взял.

— С чего. С чего, — передразнил тот, — пошто тя к боярину кличут?

— Мня... к боярину? — словно проснувшись, спросил сын.

— Нет... мня! — с раздражением буркнул отец и добавил: — Пошли! Да живей.

— Входи, входи, аспид! — проговорил Осип Захарович с любопытством глядя на входящего парня.

Стоило ему сделать несколько шагов, как он влюбил в себя боярина. Высок, худощав, широкоплеч — всё говорило о его недюжинной силе, ловкости. Мужественное лицо, смелый, не без дерзости взгляд. Да, теперь понятно, почему Марфа пошла противу матери.

— Это ты их? — спросил он у подошедшего Егора, кивая в сторону братьев.

Тот не стал отпираться:

— Я! — не без вызова ответил парень.

— Ты знаешь, что за это положено?

Егор отрицательно покачал головой и сказал:

— Это они на мня напали.

— Ишь, ты! На тебя напали! Они вон какие, — боярин посмотрел в сторону братьев, — а на тебе даже царапины нету!

— Есть. Шишка! — Егор склонил голову и показал пальцем на шишку, прикрытую вьющимися густыми волосами.

Боярин рассмеялся:

— Ишь ты, шишка! А вон у того верзилы, глянь.

Егор повернулся.

— Вишь, как челюсь отвисла. Да ён месяц жрать не будет.

— Не будет, не будет, — встряла Ульяна, — ето ты, асп...

— Замолчь! — рявкнул боярин. — Григорий, — официальным тоном обратился он к писарчуку, — что же положено за это преступление?

Тот полистал какие-то страницы и, прищурив глаза, ответил со вздохом:

— Тридцать рублёв!

— Тридцать рублёв? — раздался чей-то с надрывом голос.

Все повернули головы. Никто не заметил, как вошёл Иван.

Он упал на колени и пополз к боярину.

— Господин ты наш, прости. Да и где я возьму тридцать рублен? Я и рубля в глаза не видел. Прости! Не губи христианские души! — он ткнулся лбом в пол.

— Ладно! Так и быть. Ты, Егор, — он повернул голову в сторону парня, — поедешь со мной, в Новгород. Там ты отработаешь.

— Я, в Новгород? — вырвалось у Егора.

— Поедить, мил господин, поедить, — завопил от радости отец, — и те, боярин, наш низкий поклон, — Иван опять лбом бьёт половицу, — за твою доброту! Да хранит тя Господь!

— Идите! Сына к отъезду собирать! Гриш, дашь руль этим, — он кивнул на братьев, — пущай у Милантии полечутся.

Иван, проходя мимо Ульяны, чтоб не видел боярин, показал ей кукиш и прошептал: — Змеюка!

— Ты сам змей! — так же тихо ответила кума и состроила рожицу.

А вечером дома у Марфы загорелся такой сыр-бор, что впору было бежать из дому. Когда вернулся вечером Фёдор и узнал о случившемся, он ринулся на Марфину половину. И точно бы изувечил дочь, если бы не мать. На неё как-то подействовал недавний разговор с кумой. Мать встала ему на пути:

— Уймись! Не тронь! — заорала она.

Но Фёдор, как котёнка, отшвырнул её в сторону. Тогда Ульяна в горячке выхватила из ступы пест и так прошлась им по спине муженька, что тот, как сноп, упал к её ногам.

— Ещё шаг, — взревела она, — убью!

Фёдор свою Ульяну такой ещё не видел. Когда она угрожающе взмахнула, муж поднял руку и стал отползать в сторону со словами:

— Ты чё? Ты чё?

Оказавшись на безопасном расстоянии, он поднялся и направился к двери. Прежде чем её открыть, повернулся к Ульяне и зло бросил:

— Отдам за Прокла!

Муж это сказал таким тоном, что Ульяна поняла: здесь он не отступит. Прокл был сопливым сыном старосты. Это была просто месть. Месть жене за то, что она подняла на него руку. Такое в жизни бывает. Помутившиеся на миг мозги делали детей несчастными на всю жизнь. Потом, когда всё вставало на своё место, поправить что-либо было поздно. Сам потом мучился остаток своей жизни. Но что упало....

Глава 2

Давно это было. Очень давно. Все описания того времени превратились в прах. Что сгорело, что сопрело, что разбито, что зарыто. Но не надо отчаиваться. Всё может быть. Будет какой-нибудь любитель сельской жизни обустраивать своё жильё-быльё, начнёт копать, чтоб деревце посадить, баньку сладить... и, бах — его заступ наткнётся на что-то твёрдое. Кто-то, выругавшись, бросит копать, уйдёт на другое место, а кто-то захочет продолжать копать и дальше. И отроет он каменную плиту. Позовёт соседа. Вместе они её достанут. Увидят, что это не просто плита, а могильная и с какими-то знаками. Под ней скелет сохранился. Почешут затылок: что делать? Могут решить и так: они не убивали, никого не хоронили. А банька нужна. Извлекут кости и выбросят где-нибудь в лесу. А плиту разобьют, чтоб никто не узнал о находке и не мешал докапывать траншею под фундамент.

А может быть и другое. Позовут учёных, те и прочитают, что здесь покоится прах древнего короля пруссов Вейдевута. «Кто такой?» — заинтересуется копатель. А если будет упрям, узнает он следующее. Да, был когда-то и правил в этих местах прусский король Прутено. Тогда короли были не такие, как сейчас. Им самим подчас приходилось о себе заботиться.

Снарядился король на охоту. Долго бродил он по лесам. Но куда подевалась вся живность, одному Тору известно. Уж решил он возвращаться. Вышел из лесу на полянку. Глянул, а там такой красавец-тур спокойно пощипывает травку, что аж нот пробил короля. Копьё на изготовье. Заходит слева, чтоб наверняка поразить в сердце.

Всё вроде получилось. Ан нет! Взревел бычина, бросился на короля с такой яростью, что ещё мгновение — и висеть его королевскому высочеству на рогах животного. Но король был ловок. Успел увернуться. Тур не стал больше покушаться на человека, а решил подальше от него уйти. Но человек был упрям. Да и добычу терять не хотелось. Пошёл за зверем. И так увлёкся, что не заметил опасного болотца. Да и трудно было его заметить. Сверху травяной плывун прикрыл водную гладь. Тут-то и провалился в него Прутено по самую шею. Первое мгновение король не почувствовал никакой опасности. Опёрся на траву. Но она вдруг ушла под воду. Тогда решил добраться до земли. Но увязли ноги, не мог их вытащить, как ни бился. А между тем он погружался всё глубже и глубже. «Что делать?» — сердце его забилось в тревоге. Король вдруг ощутил всю меру опасности. Осмотревшись, заметил, что над ним склоняются зелёные ветлы. Попытался дотянуться до них рукой. Ему даже удалось это сделать. Но, наверное, от радости он сильно дёрнул ветку, и её тонкие нити оборвались. Как он ни старался, но достать ветви не мог. Между тем продолжал медленно погружаться в трясину. И тут он почувствовал, что его смерть неизбежна. О, как жаль уходить в таком возрасте! Да и что будет с его королевством? Ему с таким трудом удалось объединить пруссов. Теперь не они были добычей их врагов, а те сами стали опасаться набравших силу, объединённых соседей. Неужели всё уйдёт прахом? И как хочется жить! Жить!