Читать книгу "Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина"

Отгуляла ты своё и возьми себя в руки! Артур предпочтёт уйти отсюда, но никогда твоим не станет. И если хочешь видеть его пусть через двое суток на третьи, или же, как сейчас, целыми днями, наступи на горло своей песне. «Отцвели уж давно хризантемы в саду…»

Всё-таки на вихревые ванны нужно походить ещё месяц; вроде бы удалось немного похудеть. Нет, не для Артура — ему-то всё равно. Для себя, для здоровья. Тут ещё столько нервов придётся потратить, что нужно быть в форме, держать порох сухим. Но, Господи, как надоело жить! Немыслимая суета в предновогодние дни и уже после боя курантов, когда все только пьют и опохмеляются, опохмеляются и пьют! А ты должна держать марку, бестрепетно выслушивания всякие гадости, делать вид, что тебе всё фиолетово.

Хоть бы «спасибо» сказали, придурки, за то, что можно заправиться, машину помыть, прикупить разную автомелочишку, чашку кофе выпить — и всё недорого! Так нет, даром им подавай всё это, а бери, откуда хочешь. Иначе ты — мироед, кровосос и главный враг трудового народа.

Начинали бизнес вместе с мужем Михаилом, и тогда Ольге казалось, что он всегда будет рядом. Она не собиралась бодрствовать ночами, а спать днём — в самолёте или в машине, по дороге на очередные переговоры. Ольга представляла себе старость уютной и тихой, с очками, шезлонгом и тросточкой. А ещё — с колясочкой и велосипедом любимого внука, с ползущим из квашни тестом, с испачканными в муке руками и с пышущей жаром духовкой. И пропади пропадом все эти «тачки» и цацки, статус успешной предпринимательницы и возможность махнуть в выходные хоть в Париж, хоть на Канары!

Вернуть бы Мишку, а с ним — ощущение покоя, безопасности, счастья. Да, вопреки предсказаниям злорадствующих кумушек Ольга не погибла, не разорилась. Наоборот, расширила бизнес, подняла дочку и обеспечила будущее внуку. Но нет чего-то самого главного в её насыщенной событиями жизни. И не хочется ехать домой, потому что у дочери и внука свои друзья, а она там вроде мебели, без которой, к сожалению, нельзя обойтись.

И одна теперь у неё тайная радость, сладко-горькая тоска — стоять вот так у окошка и смотреть на невысокого худощавого брюнета-заправщика. Артур терпеливо втолковывал что-то почтенной матроне в пальто из шкурок козлят, стоящей рядом с малиновым «Ситроеном». Дама, прижимая к себе малюсенького чихуа-хуа, улыбалась Артуру, как та девчонка из «букашки». Этой здорово за сорок, а той — не больше двадцати пяти. И точно так же Ольге, усталой и осатаневшей, захотелось прогнать и эту соперницу.

Пусть не будет этой постылой заправки, не будет недолюбленных баб на иномарках, а останется только Артур. Вместе с ней, Ольгой, где-нибудь высоко над землёй, в безвоздушном пространстве…

Мобильник подал свой мощный глас — он звонил как десяток колоколов, чтобы Ольга могла услышать вызов в шуме заправки. Она увидела на дисплее номер дочери и почти сразу же услышала её надрывные рыдания, от которых едва не остановилось сердце.

— Сашка, что у тебя? Да говори толком!

Ольга слышала свой голос будто из дальнего угла и понимала, что случилась беда. Это наказание ей — за дурацкие мысли, за преступные желания. Что-то случилось с дочерью или маленьким внуком…

— Саш, да не реви ты, говори толком! Я же не врубаюсь совершенно! С Васькой что-нибудь? Где ты сейчас? К тебе приехать? Да возьми ты себя в руки хоть на пять минут! Ты на шоссе? Я слышу шум, голоса какие-то… Авария, что ли?

— Мам, я — убийца! Я… совершенно случайно… Собаку задавила! Такую большую, белую и очень красивую. Она умирает у меня на глазах, а я ничего не могу сделать… Понимаю, что вина останется со мной! Она была живая, здоровая… И вдруг нет её! А ведь у нас почти такая же собака! И мне больно, мне горько… Так, что не могу перестать плакать. Это ведь тоже тварь Божья, существо живое. А я…

Ольга Васильевна слушала молча, покусывая нижнюю перламутровую губу, морщила гладкий лоб и нервно покачивала туфлей на кончиках пальцев правой ноги. Ей одновременно хотелось выкурить сигарету и опрокинуть рюмку коньяка. Но ни того, ни другого она на работе делать не могла, так как не разрешала другим.

Дочка Сашка рыдала, внук Васька орал где-то рядом, и вокруг них вроде бы тоже были люди. До Ольги донеслись возбуждённые голоса; кажется, кто-то выматерился. Потом раздались глухие удары по металлу и звон разбитого стекла. Через секунду взвыла милицейская сирена.

— Доча, очнись ты, ну! Ты только собаку переехала? Человеческих жертв нет? Из-за чего базар-то? Ну жалко, да… Так ведь собака!..

— Я не нарочно же, мам… Ну, отвлеклась! Мне на «трубу» Ланка позвонила. Не среагировала… А псина выскочила из леса — и прямо под колёса. Я тормознула, и Васька чуть из детского кресла не вылетел! Он первый закричал: «Мамочка, собачку задавили!» И в рёв… Мне бы газануть сразу, пока кругом пусто было, так воспитание не позволило. Вижу, собака с ошейником, значит, хозяин есть. Надо объясниться, договориться о возмещении… Как же! И слушать не захотел! Оказался какой-то отставник, «совок» бешеный. Как увидел меня, чуть не прикончил на месте. У него аж пена на губах выступила… Мол, шлюхам элитарным всё равно — что собака, что человек. Думают, за деньги любой вопрос решить можно. Так выкуси, не решишь! У него жена недавно умерла, детей нет, одна собака и оставалась. Как дочка, говорит, она мне была. Ради неё держался. А ты, лярва, походя переехала, и теперь у неё ливер из пасти торчит. Всё живое готовы истребить ради своего брюха! Позвонил куда-то по мобиле, толпу собрал из таких же крепких пенсионеров. С ними старухи какие-то… Ой, мама, они мне стёкла бьют! Хорошо, менты приехали, может, отгонят… Ну, как будто я специально! Нужно мне его собаку давить, да ещё тогда ребёнок рядом…

— Сань, это где? — властно перебила Ольга Васильевна.

Она втиснула отёкшую ногу в туфлю и вскочила с вертящегося кресла.

— Я мигом буду! Только не впадай в панику. Веди себя уверенно, и они заткнутся. На рожон не лезь, уехать не пытайся, раз уж прозевала удобный момент. Провоцировать их тоже ни к чему… Слышишь меня?

— Да, слышу! Это у Кубинки, Петелино, немного до посла ГАИ не доезжая. Психи эти — лётчики бывшие. И какая-то ведьма приковыляла с ними. Орёт мне: «Всё потеряешь по весне, всё потеряешь!» Ой, мам, так страшно, приезжай скорее! Мне с сердцем плохо!

— Доча, держись!

Ольга Васильевна так и рвалась в бой. Расслабляющие мысли о покойном муже, о неразделённой любви к Артуру, о недоливах и «прямогонках» пропали. Осталось одно сумасшедшее желание — мчаться к Кубинке, где в вишнёвом «Рено» трясутся, прижавшись друг к другу, её румяная пухленькая Сашка и такой же безобидный увалень Васька. Они так похожи на Ольгу — её кровиночки, ради которых она не только собаку, а всех этих старых козлов переедет! Никаких денег не пожалеет, лишь бы проучить их как следует, коммуняк проклятых!

Эх, Мишенька, что же ты сердечко-то своё не сберёг, в сорок пять лет преставился? Да как же, сбережёшь с этими заправками — это не с собакой утречком променад совершать! Гады эти сперва на службе дурью маялись, только звёздочки на погонах считали, а теперь принялись инспектировать деньги в чужих карманах. Зад от дивана оторвать не хотят, найти себя в новой жизни не могут, а виновата бедная Сашка. Ещё внук опять заикаться начнёт — только что за большие «бабки» вылечили…