Читать книгу "Генерал Ермолов - Татьяна Беспалова"

«Ребёнок, — помыслил Фёдор, подбираясь поближе. — Нет, не ребёнок!»

Тело, облечённое красной черкеской, покоилось на побуревших ступенях мечети. Вот оно, то место на груди, где матушка Ивана вышила серебряными нитками лик Николы-чудотворца. В прошедшем году шальная чеченская пуля пробила Ванюшину грудь навылет. Как на собаке зажила тогда на нём страшная рана, а вот черкеска оказалась испорченной. Но Матрёна Никифоровна закрыла дыру хорошим лоскутом и вышила образ, чтобы он защитил грудь сына от новых ран.

Кровь на красном сукне и вправду была видна не явно. Само тело Ванюши оказалось маленьким, как тельце ребёнка-пятилетки.

Внезапно Фёдор ослеп. Слёзы нестерпимо жгли глаза. Влага потоком лилась по запылённому лицу, оставляя на нём грязные борозды. Тяжкое рыдание рвало грудь на части.

— Ванюшка... как же ты, братишка, не уберёг себя... кто ж так люто поступил с тобой?! Ах, Ваня, Ваня....

Ни рук, ни ног, ни головы боевого товарища-побратима не нашёл Фёдор рядом с телом. Только белую папаху, на удивление чистую: ни бурого пятнышка, ни дырки от пули. Судорожно сунув папаху за пазуху, гонимый злобой, горечью и страхом, Фёдор пополз к дверям мечети. Нет, не забыл он о страшном лучнике, снявшем мертвецов с виселицы. Потому и не стал заходить внутрь строения, опасаясь попасть в западню. Лишь заглянул, чтобы удостовериться.

Внутри стены мечети были испещрены следами выстрелов. Пол почти сплошь покрывали мёртвые, изуродованные тела русских солдат и их врагов. Здесь приняла последний бой первая рота восьмого егерского полка, составлявшая авангард русской армии. В нос Фёдора ударило отвратительное зловоние, разлагающихся тел и испражнений. Но ни шороха, и ни стона не услышал казак.

Фёдор с трудом поднялся на ноги. Пошатываясь, он прошёл в дальний угол помещения. Там были свалены в кучу части тел павших русских воинов: руки, ноги, головы. С трудом преодолевая дурноту, уже в полуобморочном состоянии он перебирал окровавленные останки.

Ванюшина голова нашлась быстро. Помогли Святые угодники. Лицо товарища оказалось на удивление чистым, глаза распахнуты. Нет, никогда при жизни не видел Фёдор на этом лице такого смиренного, благостного выражения. Понемногу успокаиваясь, казак понёс драгоценную находку к выходу. Один лишь раз он не устоял, поскользнулся на залитом кровью полу. Сверзился прямо на тело мёртвого врага. Тот лежал навзничь, широко раскинув по сторонам руки. Каждая сжимала по огромному изогнутому клинку с узорной насечкой. Лицо врага покрывала корка засохшей крови, сделавшая черты лица неразличимыми.

«Ах вот оно что! Лезгины!» — помыслил казак.

Фёдор отнёс Ванюшины останки под дубок, росший на опушке леса.

— Тут я и схороню тебя, братишка. Вот только штандарт сниму. Ты уж потерпи, ладно?

Фёдор направился обратно к мечети, размышляя о том, как сшибить знамя со шпиля минарета. Внезапно ему послышались тихие шаги в редком подлеске за спиной.

— Ты пришёл ко мне, мой Соколик, верный дружочек, — прошептал Фёдор, оборачиваясь.

Зоркий глаз разведчика разглядел среди ветвей белую звезду на лбу и карие, с поволокой глаза. Соколик осмотрительно прятался. Он ждал, когда его всадник завершит скорбные дела.

Фёдор зарядил оба пистолета и изготовился к стрельбе. Он надеялся перебить шпиль купола пулями, сбить штандарт на землю. Разведчик поднял глаза в синеву небес туда, где на ветерке трепетало пробитое пулями полотнище. Маленькая фигурка карабкалась по крутому скату купола минарета: тоненькие ручки и ножки, как у паучка, рыжие кольца косы обвиты вокруг шеи, изгиб лука за спиной. Она почти достигла цели — шпиля с полумесяцем и трепещущим штандартом под ним. Подавляя крик, Фёдор рухнул ничком. Он замер, прижимаясь лбом к горячей земле.

«Только один выстрел есть у меня, только один выстрел, — билась и гремела у него в голове самая главная в жизни мысль. — И пусть Херувим Божий отнесёт мою пулю на своих крылах прямо к заветной цели».

Когда он снова решился посмотреть на купол минарета, женщина уже добралась до цели. Она протянула руку, чтобы снять штандарт. Грянул выстрел. Женщина сорвалась. Она съезжала вниз по куполу, отчаянно цепляясь за чешуи черепичной кровли.

— Эх, промазал! — Фёдор в сердцах сплюнул.

Между тем женщине удалось остановить своё падение. Снизу Фёдору чудилось, что её тело срослось с крутым скатом купола минарета.

Фёдор не стал смотреть, как она спускается с крыши мечети, искусно пользуясь выступами и впадинами неровной кладки. Разведчик побежал в заросли к Соколику, за арканом.

Она не успела коснуться земли, когда петля аркана сжала её шею, путаясь с рыжими кольцами косы. Женщина вскрикнула. Фёдор вязал её умело. Кисти рук плотно примотал к телу за спиной, ноги согнул в коленях, щиколотки привязал к кистям. Пленница яростно сопротивлялась. Матерь Божия, а сильная-то какая! Словно не женщину поймал, а волчью самку. Пару раз ей всё же удалось его укусить. Наконец, тяжело дыша, Фёдор впервые посмотрел в её лицо.

— Не смотри на меня, христианин. Иначе вытекут твои бесстыжие глаза, — прошипела она.

Синий взгляд хлестнул его словно плеть. Фёдор снова едва не потерял сознание.

— Зачем тебе боевое знамя, тварь?

— Пойду к Ярмулу и обменяю его на жизнь моих братьев.

— Дура!

Он отшвырнул её прочь, в тень стены. Она извивалась и билась там, плевалась и шипела. Ругалась на непонятном наречии, пока Фёдор изучал её вооружение. Лук, колчан со стрелами, праща, короткая пика. Древко пики покрывали чудные, выжженные по дереву узоры и бурые пятна запёкшейся крови. Наконечники стрел и пики вырезаны из камня.

— Адские исчадия... — шептал Фёдор. — Бесовское семя...

Фёдор попытался через колено переломить древко пики — тщетно. Тогда он взялся за лук.

— Погоди, послушай... меня зовут Аймани, я воин из рода Акка. С этим оружием охотились мои прадеды. Оно зачаровано и не знает промаха.

Фёдор глянул на пленницу. Она не билась, не шипела и плеваться перестала. Смотрела печально, смертная тоска исказила черты её тонкого лица.

— Что ты мелешь, дочь нехристя? Держи при себе свои колдовские тайны...

— Я собью ваше знамя одной стрелой, если ты позволишь мне... только не ломай лук. И стрелы оставь себе, а меня убей... Я пряталась на минарете, когда ты пришёл в мечеть. Я могла бы убить тебя, но не убила...

— Почему?

— Не смогла!

— Почему?!

Она уткнула лицо в окровавленную пыль у подножия мечети. Рыдания сотрясали её тело.

— Я должна умереть, — едва расслышал Фёдор.

* * *

Он похоронил Ванюшу под дубом, завалил могильный холмик камнями. Не спуская глаз с пленницы, прочитал заупокойную молитву. Аймани сидела, прижимаясь спиной к шершавой коре дубка, обнимая дерево связанными руками.