Читать книгу "Окно в Париж для двоих - Галина Владимировна Романова"

— У меня в пригороде есть домик, — продолжила она доставать бедного Костю. — Там никто не живет. Условия, конечно, не ахти, но это все же лучше, чем ничего. Так ведь?

— Возможно, — не отказался и не согласился он, как-то неопределенно двинув гладко выбритым подбородком. — А как туда добраться?

— На машине!

— У нас и машина имеется? — Глаза его прищурились, и изначальная виноватость тут же была вытеснена подозрительностью, что ли.

— Имеется, — Даша кивнула. — «Восьмерка». Брат подарил на двадцатилетие.

— Нам двадцать все же есть?

Его вопрос был понятен. Она выглядела очень молодо, очень. Спиртное в магазине часто отпускали при наличии паспорта. Леха говорил, что в этом ее достоинство. Она психовала, пытаясь изменить прическу, макияж, чтобы набавить себе хоть парочку годиков.

— Двадцать два, — уточнила Даша на всякий случай, чтобы Костя знал о ее совершеннолетии из первых, так сказать, уст. — Так как? Едем?

Думал он недолго. Помолчал, покрутил головой, снова посмотрел на нее, потом сказал:

— А знаешь, в этом ведь что-то есть! Почему нет?! Чего ради тогда все это…

Сумбурная скороговорка не внесла особой ясности, но немного приободрила Дашу. Неважно, что он до сих пор так и не сказал ей «да», главное — «нет» не прозвучало.

— Хорошо, едем. — Костя встал, протянул ей руку, но вдруг отдернул, оговорившись тут же: — Ой, знаешь, мне нужно позвонить моему другу. Он будет очень волноваться, если я вдруг пропаду.

«Пропади! Ну, пропади же! — мысленно уговаривала его Дарья, встав со скамейки и замерев рядом с Муратовым. — Пропади со мной навсегда!»

Кажется, была такая песня. Или очень на нее похожая. Финальный куплет с припевом тоже стерся из памяти, но вот про «пропади» Даша помнила очень точно и отчетливо. И пропадала, пропадала, пропадала…

Ей совершенно не бросилось в глаза то, что Костя звонить принялся с мобильного телефона, извлеченного из кармана расхлыстанной вдрызг куртки. И то, что телефон был одной из самых последних моделей, очень дорогой, совершенно не показалось ей удивительным.

Счастьем дыбилась одинокая ее, запущенная душа, сказал бы поэт. Счастьем и ожиданием необыкновенного чуда. И Даша повезла Муратова через весь город на троллейбусе к собственному гаражу. Потом завезла домой, где вытащила из заветной шкатулки одну треть своих сбережений. Следующим этапом был супермаркет, где забивались продуктами и средствами личной гигиены громадные пакеты. Хвала небесам, скудноватыми у девушки оказались сбережения, иначе красоваться бы Константину в новеньких джинсах и рубашке с курткой.

Она носилась меж прилавков с горящим от возбуждения и радости лицом. Хватала все, что попадалось под руку. Бросала в магазинную тележку и виновато улыбалась, когда Константин противился и возвращал ненужную ему вещь обратно.

И еще он говорил ей при этом тихим голосом председателя попечительского совета:

— Эк тебя разобрало, Даша. К чему такие траты? Это лишнее, поверь мне. С чем сама останешься?

Ей хотелось орать на весь магазин, перекрывая гул сотни голосов, что с ним, с ним она останется. И никого ей не нужно, кроме него. И от всего она готова отказаться ради него. Не есть, не пить, не наряжаться и не откладывать на летний отдых на море, лишь бы быть с ним все время рядом.

Потом она повезла его за город, забыв, что дорога не близкая, а время к вечеру. Что там и жарким летом колея глубиной в полметра, а уж что говорить про раннюю осень, когда следы пятиминутного дождя просыхают неделю. И про то не думала, что в деревне обитаемым остался всего лишь дом Щукиных, которых в шутку еще при густозаселении именовали Щукарями.

Вот, казалось бы, пугайся — не хочу! Молодая девушка везет загадочного незнакомца в совершенно глухое место. Где может произойти бог знает что! И узнать об этом никто не узнает, в том числе и о том, где потом останется ее могилка, но…

Не боялась! Не боялась, как будто белены обожралась на воскресном дне рождения у начальницы своего брата. Кто-то водку жрал, а она белену! Надо же было так ума лишиться в считаные минуты. Да что там минуты, счет шел на секунды. Стоило Муратову взглянуть на нее, как она и сомлела. И ведь отрезвления не наступало, хотя должно бы было наступить.

Еще тогда должно было бы наступить, когда она съехала с шоссе на грунтовку и принялась швырять бедную старую «восьмерку» на дорожные амбразуры.

Не наступило!

Потом, когда въехала в деревню уже в полной темноте и долго петляла средь запущенных, заросших высохшим бурьяном улиц, пытаясь отыскать свой дом.

Не наступило!

И когда вошли наконец в старый тлеющий год от года дом, где отвратительно скрипело и повизгивало все вокруг от дверей до ветхих половиц под ногами.

Не наступило!

Не было никакого просветления в полыхающих эйфорией мозгах! Не трезвела Дашка и трезветь не желала! Она просто сошла с ума, вот и все! Как же еще можно было расценить тот факт, что она осталась с Муратовым в доме до утра?!

Нет, она честно пыталась уехать, оставив его там с горой продуктов, вещей первой необходимости от бритвы до куска хозяйственного мыла. Пыталась, но не уехала.

Не уехала, потому что Костя вдруг возмутился, закапризничал, заметив, как Даша медленно двинулась к двери.

— Ты что это, хочешь свалить отсюда?! Эй! Я не понял, ты чего это?! Собралась уехать, так?!

— Ну… да… Мне завтра утром на работу рано вставать, и потом… Мы же договорились…

Никто ни о чем не договаривался. О чем Константин ей и поспешил напомнить, преградив путь к отступлению:

— Я так не договаривался, Даш! Мне тут не в жилу одному среди ночи оставаться. Жутко тут и одиноко. Да и тебе опасно в обратный путь в такое время одной…

Но вот позабыл напомнить, что оставаться с незнакомцем в такое время да еще в глуши гораздо опаснее.

Ну, да, конечно, они переспали! А как еще мог развиваться сюжет в такой ситуации, скажите?!

Он, она, почти сто километров от города. Глушь такая, что слышно, кажется, как с бархатистым шорохом скользят по небосклону плотные ночные облака. Из всего освещения лишь три свечки в старом медном канделябре, укрепленном на гнилом подоконнике. А нет, забылось. Еще печь исправно подавала тепло и скудные отблески огня сквозь старые неплотные заслонки. Потом еще имелся старый стол, накрытый новенькой клеенкой — она ведь и ее прикупила, да. На столе бутылка вина, приобщенная Константином ко всему прочему уже на выходе из магазина. Снизка бананов, колбаса, треугольники плавленого сыра, две пластиковые тарелки с заваренным кипятком ужином. Банка крохотных огурчиков с незнакомым по детству названием «корнишоны». Опята, прожженные уксусом до прозрачности. И они совершенно одни в этой заброшенной, забытой деревне. Совершенно одни на этой планете, покинутой всеми ради того, чтобы быть им вдвоем.