Читать книгу "Карточный домик - Майкл Доббс"

В общем, время было не на его стороне. Как и большинство коллег, Уркхарт вошел в парламент, лелея тайные амбиции и рассчитывая добраться до самого верха, однако за свою карьеру политика не раз видел, как более молодым и менее способным удавалось быстро продвигаться наверх. Этот горький опыт подорвал его притязания, но не уничтожил их полностью. Уж если ему не суждено попасть на Даунинг-стрит, так пусть по крайней мере один из главных государственных постов позволит ему стать признанным национальным лидером, отплатив за презрение отца величием, о котором старик не мог и мечтать. У него еще есть время, чтобы добиться высоких целей. Фрэнсис верил в свое предназначение, хотя судьба и не торопилась исполнить его мечты.

И тем не менее его время пришло. Одна из первостепенных обязанностей Главного Кнута состояла в том, чтобы давать премьер-министру советы по поводу перестановок в правительстве – каким министрам следует отдать предпочтение, кто из заднескамеечников заслужил повышение, а с кем из коллег следует расстаться, чтобы их место могли занять другие. Уркхарт много размышлял о перестановках, которые неминуемо произойдут после выборов, и в кармане у него лежал конверт с написанными от руки рекомендациями премьер-министру.

Они должны были привести не только к более сильному и действенному правительству – видит Бог, оно нуждалось в переменах после нескольких лет застоя, – но еще и к тому, что в нем займут ключевые места его ближайшие соратники и союзники. А сам он, разумеется, получит тот высокий пост, о котором так давно мечтал. Да, наконец настал его час.

Уркхарт похлопал по карману пиджака, чтобы удостовериться, что конверт на месте, как раз в тот момент, когда миссис Бэйли переключилась на вопросы про улицу с односторонним движением у торгового центра на Хай-стрит. Фрэнсис поднял глаза, сдаваясь, и сумел привлечь внимание жены, которая вела светскую беседу в дальнем конце комнаты. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что пора выручать супруга, и она поспешно подошла к нему.

– Дамы, прошу нас извинить, но нам нужно вернуться в отель и переодеться перед подсчетом голосов, – обратилась она к избирательницам. – Я чрезвычайно признательна вам за помощь. Вы ведь знаете, как она важна для Фрэнсиса!

Уркхарт быстро направился к двери и уже почти сумел покинуть зал, когда ему помахала его помощница, призывая остановиться. Она что-то быстро записывала в блокнот и одновременно разговаривала по телефону.

– Я получила свежие предварительные итоги, Фрэнсис, – доложила она.

– Это следовало сделать час назад! – рявкнул политик.

Девушка покраснела. Она в очередной раз мысленно возмутилась резкостью начальника и полным отсутствием благодарности с его стороны и пообещала себе, что это последние выборы, на которых она на него работает. Как только все закончится, она сменит свое обеспеченное место в парламенте на «ненадежное». Платят там меньше, а работать придется больше, но зато ее усилия будут ценить, и смотреть на нее будут не как на предмет мебели в избирательном округе. Или, может, она вовсе уйдет из политики и найдет себе нормальную работу…

– Ситуация выглядит не такой обнадеживающей, как при предыдущих подсчетах, – ответила девушка. – Похоже, многие из наших сторонников остались сегодня дома. Трудно сказать наверняка, но я подозреваю, что мы не получим решающего большинства. Хотя пока я не знаю, какой будет разница.

– Чтоб им пусто было! – выругался министр. – Они заслужили хорошую порцию оппозиции на пару лет. Может, тогда они перестанут сидеть на задницах и что-нибудь сделают.

– Милый, – мягко, стараясь успокоить его, как делала уже множество раз прежде, начала его жена. – Это не слишком благородно с твоей стороны. Учитывая, что мы опережаем наших противников на двадцать две тысячи голосов, мы вполне можем позволить себе потерять парочку, разве нет?

– Миранда, я не хочу быть благородным. Мне жарко, я устал, и с меня достаточно доморощенных мнений о наших шансах на победу. Ради всех святых, уведи меня отсюда! – потребовал Фрэнсис.

Когда его супруга повернулась к заполненной людьми комнате и помахала рукой, чтобы сказать «спасибо» и попрощаться, она успела в самый последний момент увидеть, что торшер все-таки рухнул на пол.

* * *

Атмосфера с трудом сдерживаемой угрозы, обычно царившая в кабинете редактора, развеялась, и ей на смену пришла паника, которая практически вышла из-под контроля. Первый номер с крупным, набранным жирным шрифтом заголовком «Полный порядок!» уже ушел в набор, но это было в шесть утра, за четыре часа до окончания голосования. Главный редактор «Дейли телеграф», как и все остальные редакторы, решил рискнуть и использовать результаты выборов, чтобы вызвать хотя бы какой-то интерес к своему первому номеру до того, как те станут всеобщим достоянием. Если он все правильно рассчитал, то его газета раньше остальных сообщит главную новость дня; если же ошибся, окажется по самую макушку в дерьме, и ему никогда не забудут такого промаха.

Это были первые выборы, которые Гревилл Престон встретил в роли главного редактора, и он не находил себе места от беспокойства. Его нервозность привела к тому, что он без конца менял заголовки, а кроме того, постоянно требовал от сотрудников отдела политических новостей свежие данные.

На место главного редактора его посадил новый владелец «Телеграф ньюспейперс» всего несколько месяцев назад, сказав в назидание только два слова: «Добейся успеха». Возможность неудачи даже не рассматривалась, если он хотел оставаться на месте главного редактора, и Престон знал, что второго шанса не дадут ни ему, ни другим сотрудникам его газеты. Бухгалтерия требовала немедленных денежных поступлений, и без жестких мер по сокращению кадров было не обойтись. В результате большое количество работников старшего возраста стали жертвами «рационализации» – бухгалтеры называли это так, – а их места заняли менее опытные и заметно более дешевые журналисты. С финансовой точки зрения это было хорошо, но для морального духа – очень плохо. Чистка заставила тех, кто остался, чувствовать неуверенность в завтрашнем дне, верные газете читатели не понимали, что происходит, и Престон не мог избавиться от ощущения надвигающейся катастрофы, но его работодатель не собирался ничего делать, чтобы развеять это чувство.

Стратегия Гревилла, направленная на увеличение тиража путем снижения качества газеты, еще не принесла обещанных плодов, и теперь его когда-то гладкая, здоровая кожа была постоянно покрыта капельками пота, собиравшегося на лице в таком количестве, что очки в тяжелой оправе то и дело сползали с носа. Старательно отработанная манера выглядеть важно и авторитетно потерпела сокрушительное поражение, уничтоженная сомнениями, поселившимися у него внутри.

Престон отвернулся от ряда мерцающих телевизионных экранов, висевших на одной из стен кабинета, и посмотрел на свою сотрудницу, которая самым возмутительным образом портила ему жизнь.

– С чего, черт тебя подери, ты взяла, что все пошло не так?! – заорал он на нее.

Мэтти Сторин даже не поморщилась и совсем не испугалась. В свои двадцать восемь она была самой молодой сотрудницей отдела политических новостей и совсем недавно заменила одного из пожилых корреспондентов, впавших в немилость бухгалтерии за то, что тот любил проводить интервью за длинными ленчами в «Савое». Однако, несмотря на относительную молодость и на то, что она появилась в газете совсем недавно, Мэтти обладала уверенностью в правильности своих суждений. В любом случае ростом она была почти как Престон – и «почти такой же красивой», как она язвительно насмехалась над ним. Ей не нравился стиль руководства газетой, когда главной задачей редактора было не высокое качество, а получение прибыли. Гревилл окончил Школу менеджмента в издательском бизнесе, где учат, как следует проводить опросы читательского мнения и с выгодой продавать тысячи экземпляров, а не как написать хорошую статью или когда следует проигнорировать совет адвоката. Сторин это безумно раздражало, что не было секретом для Престона, который презирал и саму Мэтти, и ее не вызывавший сомнений, хоть и не отшлифованный талант. Но он знал, что нуждается в ней даже больше, чем она в нем. Даже в Школе менеджмента говорили, что газете требуется репортер с острым нюхом, чтобы достичь высоких тиражей. И Престон постепенно начал понимать, что это так.