Читать книгу "Ушебти - Александр Асмолов"

К полуночи были сказаны все слова и произнесены все тосты, нетронутый десерт тосковал в красивых витых вазочках, а расходиться не хотелось. Все молча курили, не решаясь произнести короткое слово «пора». Это выглядело бы как предательство чего-то необъяснимого, родившегося между ними. Четверо абсолютно разных людей чувствовали какую-то неловкость оттого, что вот сейчас все кончится и, возможно, уже никогда не повторится. Прислуга не мешала гостям, оказавшимся такими искренними и милыми людьми. Наконец где-то проснулись часы с кукушкой. Не торопясь, она отсчитала положенное время и удалилась. Полночь. Гости прощались с хозяином и поваром, пожимали руки и обещали еще раз приехать. Им так не хотелось покидать это радушное место, где им было отчего-то удивительно хорошо.

Когда машина набрала скорость, петляя по узким улочкам, Саша невольно вжалась в кресло. Ги вел солидный лимузин неуверенно, то и дело, поглядывая на экран навигатора. Оказывается, ресторан располагался далеко от того города, где они остановились, почти на границе с Францией. Да, Бельгия – это не Россия, а вот дороги здесь на удивление хороши. В городках и поселках, которые они пересекали, было абсолютно безлюдно. Здесь издавна привыкли рано ложиться и рано вставать. Одинокая машина добросовестно дожидалась зеленого огонька светофора среди пустых улиц и игрушечных площадей. После Москвы все города чистенькой Бельгии казались забавными игрушками из детства. Миниатюрная действующая модель со своими машинками, паровозиками и светофорами. Отсутствие пешеходов на улицах только усиливало это впечатление.

Наконец дорожный указатель подсказал, что они въехали в Гент Саша с любопытством разглядывала извилистые, мощенные брусчаткой улочки. Когда вчера вечером они приехали в отель из брюссельского аэропорта, то, несмотря на усталость, пошли с Натальей Михайловной прогуляться. Обилие старых домов, церквей, миниатюрных площадей с ажурной брусчаткой, красивых каменных мостов через каналы и даже подъемный мост через реку, яркие огни, зазывающие в многочисленные бары и рестораны, вселили в приезжих впечатление какой-то сказочной жизни. Из далекого прошлого или даже из детских книжек о королях и замках, в которых живут принцессы. Причем этими принцессами они сами и стали, забыв на время обо всех важных делах. Вот и сейчас спящий город вновь напомнил им вчерашние впечатления доброй и красивой сказки из далекого детства.

Согласно правилам хорошего тона, Ги первым отвез дам. Он разбудил спящего за стойкой служащего отеля и проводил гостей до их номеров. Наталья Михайловна, устало кивнув, покинула молодых людей, а те, как школьники, никак не могли распрощаться. Ги, смущенно опустив глаза, не решался что-то сказать. Александра уже открыла дверь своего номера, но потом решительно шагнула к нему. Приподнялась на носочки и приблизилась к его лицу так, чтобы щеки их едва коснулись. Отчего-то зажмурилась и чмокнула губами рядом с его ухом. Получилось так трогательно, что она улыбнулась и легонько отстранила Ги рукой. Когда дверь за ней захлопнулась, в тишине коридора были едва слышны его шаги, приглушенные мягким ковром. Звука закрывающегося лифта она не услышала. В маленьких двух-, трехэтажных гостиницах устанавливались специальные очень медленные и бесшумные агрегаты. Подросток смог бы добежать до пожарной лестницы, подняться на следующий этаж и встретить поднимающийся лифт, но это был пожарный случай, которым никто не пользовался в этой маленькой степенной стране.

Несмотря на позднее время и двухчасовую разницу с Москвой, Саша не могла уснуть сразу. Она лежала посредине огромной незнакомой кровати, вспоминая прошедший вечер. Хотя в комнате работал обогреватель, прохладной майской ночью ей было холодно и неуютно. Осенью будет три года, как она в разводе, но привыкнуть к одиночеству так и не смогла. Поначалу все надеялась, что муж вернется, но так и не дождалась. Первые месяцы после развода с нервотрепкой по выходным, когда они боролись друг с другом за дочерей, изводили ее до истерики. Видя это, Женька, подруга еще с института, чуть ли не силой увезла ее на две недели в Грецию. Там Саша призналась себе, что брошена некогда любимым мужем и теперь «разведенка». У Женьки хватило сил и терпения быть все время рядом. Она таскала Александру в рестораны, на все экскурсии, концерты и променады, так что в гостинице они валились без сил спать, а рано утром, как новобранцы, вскакивали первыми и неслись на завтрак. Однажды они зашли в ночной клуб, где протанцевали до утра. Самозабвенно, неистово, будто боролись с невидимым врагом. Какие-то греки терлись рядом, угощали коктейлями, пощипывали за попки и пытались затащить в укромный уголок.

На следующий день они проспали до обеда. Выйдя из душа, долго смеялись, показывая полученные синяки и вспоминая растерянные физиономии ухажеров, когда девушки улизнули от них на такси. Тогда Саша наконец осознала, что существует иная жизнь и мир не рухнул после предательства мужа. Теперь уже бывшего. Женским чутьем она понимала, к чему ее подталкивала Женька, но решиться на такой шаг не могла. Разговоры по телефону с дочерьми доводили до слез. Ей хотелось все бросить и уехать в Москву, и если бы не Женька… Да, если бы не Женька, она не выбралась бы из того болота.

– Я твой Иван Сусанин, – посмеивалась подруга, глядя ей в глаза.

– Слушай, а почему ты со мной возишься? – спросила Саша неожиданно для себя.

– Да потому, что слепая ты, Шурка. Думаешь, это первая юбка, в которой он запутался?

Это было очень больно. Так больно, что Александра рыдала, проклиная весь мир. Несправедливый, жестокий, предъявивший ей все счета. Сразу. За наивность, за глупое благородство, за безрассудную любовь, за непростительную доверчивость. Тогда у Саши промелькнула мысль, что и Женька была одной из тех упомянутых юбок, а чувство вины перед подругой заставило ее потащиться с ней в Грецию. Может быть. Но у Александры хватило сил не расставлять все точки над «и». Она почувствовала тогда, что сможет быть иной. Хитрой, расчетливой, коварной. Не сразу, конечно, но сможет. И первое, что она сделает, это ляжет с каким-нибудь мужиком в постель. Там и случилось.

– А не пойти ли нам в хороший ресторан? – игривым тоном и холодным взглядом Саша просто пригвоздила свою подругу к креслу на следующее утро.

– Рубикон? – понимающе отозвалась Женька.

– И еще какой!

Димитрос был элегантным и напористым завсегдатаем ресторанов. Он сразу почувствовал в ее взгляде призыв и решимость. Они едва общались на ломаном английском, более прибегая к языку жестов и взглядов. Женька подобострастно хихикала, когда ее пощипывал под столом смазливый Лео. Ужин был веселым и непринужденным, наверное, каким бы и должен быть в обществе молодых людей, решивших «оторваться по полной программе». Не все приезжают в Афины, чтобы ходить по музеям или слушать оперу. Немало жаждущих стремятся утолить свой голод в приключениях более прозаических и старых, как мир. Ужин при свечах, прогулка в объятьях молодого и горячего грека по ночной столице. Хмель не выветривается на свежем воздухе – он усиливается пьянящей романтикой символов. Они дремлют в каждом из нас до того момента, пока дьявольский голос не прошепчет над ухом, томно и понимающе вздыхая: «Один раз живем, и чего это ты, собственно…».