Читать книгу "Реванш русской истории - Егор Холмогоров"

Другие бросаются за тусовку в атаку с шашкой наголо. Андрей Козенко на Lenta.ru требует у всех, кто критикует «Дождь», немедленно за одну бессонную ночь прочесть «Блокадную книгу» Алеся Адамовича и Даниила Гранина и осознать, что сдать город было просто необходимо. То, что сам Даниил Гранин на сей счет придерживается другого мнения, автора не смущает, он предпочитает встать на точку зрения ленинградского партсекретаря Григория Романова, запрещавшего «Блокадную книгу» именно за то, что «мысли Гранина клонятся к сдаче». Мнения агитпропа партийного и агитпропа либерального снова совпадают друг с другом во всем, кроме знака «минус» или «плюс».

Еще одна непременная интеллигентская тема – культ Одной Книги, в которой написана Вся Правда. «Мастер и Маргарита», «Архипелаг ГУЛАГ», «Открытое общество и его враги»… Бесконечные вариации «Бюхнера с Молешоттом» тургеневско-лесковских нигилистов – «книга, где написано, что Бога нет». Это фундаментальный порок того сословия, которое по какому-то недоразумению рассматривает себя в качестве сочных интеллектуалов на русском сероземе. Интеллектуал – это тот, кто прочел хотя бы две книги, сравнил их содержание, обнаружил расхождения и попытался включить свой разум, чтобы их разрешить. Западноевропейский интеллектуализм начался со скандальной книги Петра Абеляра «Да и Нет», где он собрал противоречащие друг другу фрагменты из Писания и святых отцов именно для того, чтобы молодые схоласты поучились сравнивать, согласовывать, доказывать и объяснять.

Именно поэтому я рекомендую Андрею Козенко для анализа еще одну книгу – «Бабий Яр» Анатолия Кузнецова. Бессонную ночь гарантирую. Как и «Блокадная книга», это художественно-документальное повествование о городе, который в отличие от Ленинграда был сдан немцам – точно по методе «Дождя». По разным подсчетам, в Бабьем Яру было уничтожено от 70 тыс. до 150 тыс. жителей Киева, в котором до войны жило 900 тыс. человек. Поскольку сейчас на майдане резвятся идейные наследники тех, кто подносил патроны в Бабьем Яру, данное чтение приобретает дополнительную актуальность. Той же была судьба жителей дважды переходившего из рук в руки Харькова, сданных Одессы, Смоленска, Минска.

Наконец, есть сторонники версии о «провокации Кремля», который, раздув «малозначащий» повод в виде опроса, решил «расправиться со свободным телеканалом и со свободой слова». Понятно, что у «Дождя» и его политического патроната есть сильные противники. Понятно, что они готовы использовать любой удобный случай, чтобы с этим каналом расквитаться. Но ведь случай-то был предоставлен и вправду преудобнейший! Оскорбительное для множества людей, начиная от рядовой блокадницы и заканчивая ленинградцами президентом и премьером, исторические безграмотное, смердяковское по духу высказывание, представленное в форме интерактивного опроса: игра «Сдай Ленинград понарошку».

Помнится, на самой заре интернета мне попалась американская компьютерная игра «Дилемма Сталина» – нужно было просто вбивать цифирки в разные колонки при планировании первых пятилеток. А потом нажать на кнопку, и машина подсчитывала тебе, сколько миллионов человек потерял СССР при выбранном тобой варианте развития.

Решения в капитулянтском духе, предложенном «Дождем», неизменно обходились в человеческих жизнях очень дорого. Впрочем, давайте – игра так игра. Нажав «сдать Ленинград», аудитория «Дождя» убила Иосифа Бродского, одного из братьев Стругацких, академика Лихачева и множество других кумиров той самой либеральной интеллигенции. Оборона города, внезапно оказавшегося в блокаде, была непременным условием эвакуации.

Бывают такие пограничные ситуации, когда избежать прихода полицейского возможно лишь в одном случае – при полном единодушии общества и способности решить проблему самим. Такой случай наступил в феврале 2012 после выходки Pussy Riot. Тогда представителям либерального лагеря нужно было сделать только одно: дружно осудить это безобразие, жестко от него отмежеваться, выразить солидарность с Церковью и обозначить моральную готовность наказать хулиганок медийно, общественным презрением и т. д. При такой позиции полицейскому в этой истории ловить было бы нечего.

Именно благодаря истеричной поддержке либеральным лагерем Pussy Riot сложилась ситуация, в которой тема «Пусси» превратилась в универсальную грязь для замазывания всего и вся. Разговор консервативного христианского демократа с либеральным секулярным демократом немедленно прекращался. Городовой с городничим могли распоясаться по полной в уверенности, что защищают святое дело.

Есть все основания полагать, что казус «Дождя» ждет та же судьба. Стайное вписывание в пользу заведомой некомпетентности, нетактичность и непристойность приведет лишь к одному – у тех, кто историю Второй мировой войны знает и для кого слово «блокада» в ценностном плане не пустой звук, возникнет желание откопать топор войны. Дождь этой войны ценностей станет кислотным, он будет затапливать все проблемы, связанные со свободой слова и мысли, обсуждением острых исторических вопросов. Любой, кто такие вопросы ставит, будет немедленно получать: «Ты, что ли, из этих?» Непременно появятся основания для появления и прокурора, и следователя, и до судьи может дойти.

Административный ход событий – это, конечно, поражение общества в целом. Потому что историческая дискуссия с документами в руках делает человека умнее, а историческая дискуссия с прокурором оглупляет. Она способствует консервации самых дремучих мифов (вроде сказки о том, что достаточно было бы сдать Ленинград – и немцы бы всех накормили), а не их выветриванию. А поддержка нравственных ценностей и исторической памяти следственным комитетом ведут лишь к инфляции этих ценностей.

Но надо понимать, что никто так не содействовал тюрьме для Толоконниковой и Алёхиной, как кидающаяся «калошами» в патриарха Кирилла Ксения Собчак, так и сегодня – ничто не является большим врагом реальной свободы слова, чем групповщина в поддержке заведомой пошлости и невежества.

29 января 2014

Отягощенные Родиной

Что такое Родина?

Родина – это когда ты, загруженный перестройкой-демократизацией-гласностью пятнадцатилетка, сидя на раките, посаженной дедом, читаешь Набокова, слушаешь Би-би-си и ешь яблоки с яблони, посаженой прадедом.

Родина – это когда ты потом берешь два десятилитровых ведра, спускаешься километр под горку к «барскому колодцу» и несешь воду бабушке.

Родина – это когда тебя тайком крестят в церкви соседней деревни. Ты еще не веришь в Бога, но уже весело плюешь на сатану.

Родина – это когда ты точно знаешь, сколько Никол от Холмогор до Колы.

Родина – это когда дома на стене икона, перечеркнутая штыком безбожника, оставленная тебе бабкой-старообрядкой, которую звали Олимпиада.

Родина – это когда на твое «до якой години працуете» в ужгородском кафе тебе отвечают: «У нас тут не Львов, говорите нормально».

Родина – это когда ты летишь 9 часов на остров Сахалин и понимаешь, что тут живут точно такие же русские, как и ты, и ты понимаешь, что готов за этот остров умереть.

Навязшую в зубах формулу: «Патриотизм (религия, любовь, национальность – нужное вписать) – это слишком интимное чувство, чтобы показывать его посторонним» придумали ленивые злые люди, чтобы никто не заставлял их симулировать добрые чувства.