Читать книгу "Пришельцы против пришельцев - Василий Головачев"

Бородач дёрнулся, пытаясь высвободиться, глянул на Шелеста, хотел возмутиться, но встретил заледеневший взгляд Вепрева, вздрогнул.

– Я хотел…

– Я спрашиваю, вам всё понятно?

– Понял, – буркнул военспец.

– Фамилия?

– Гоглоев.

Вепрев отпустил его локоть.

– Вот и славно. Показывайте оборудование и рассказывайте, что произошло.

Возникла небольшая суета, затем гостям показали дырку в каменном бугре на склоне сопки, уходящую в недра полуострова на неведомую глубину, и «пушку» на платформе БТР, оказавшуюся «дыробоем». С виду она была цела, но специалисты уже вскрыли панель управления установкой, и взорам гостей предстала сотовая начинка компьютера, управлявшего поляризатором вакуума. Она выгорела почти вся, и в воздухе отчётливо воняло сгоревшей изоляцией и пластиком.

– Коротнуло, – заметил один из спецов, с опаской поглядывая на Вепрева.

– Не похоже, – возразил второй, худой и небритый. – Это не КЗ в классическом варианте.

– А что? – поинтересовался Вепрев.

Спец помялся, бросая взгляды исподлобья на бородача, но тот демонстративно молчал.

– Такое впечатление, что кто-то дал команду, блокирующую систему контроля… и по цепи прошёл запороговый сигнал. Сгорел блок управления, а также вся коммутация слаботочных систем.

– Кто мог подать команду?

– Никто, – бросил бородач, подумал и добавил с угрюмым удивлением: – Но выглядит это именно так.

– Я займусь этим, – сказал слегка оживившийся капитан Лазарев. – Компьютеры и электроника – моя епархия.

– Действуй, – согласился Вепрев. – А я пока допрошу свидетелей и побеседую с начальством.

До вечера он выяснял круг допущенных к испытаниям людей и уточнял детали происшествия.

Начальство в лице полковника Рутберга, заместителя начальника полигона, и руководителя испытаний полковника Плацебо толком ничего сообщить не могло. Они знали только то, что испытания закончились торжеством теории и практики, а что произошло после победной вечеринки в кругу военспецов, никто из них не знал. Оба проводили высокое московское начальство – министра обороны и Леонтьева, «приняли на грудь» изрядную дозу «успокоительно-горячительного» и убыли к семьям в офицерское общежитие полигона ещё до отбоя.

Эксперты, обслуживающие аппаратуру полигона, также не добавили ясности в дело, лишь отметили, что Леонтьев и Злотниченко дольше всех возились с «дыробоем».

Не помогли следствию и охранники, не заметившие ничего подозрительного вокруг района испытаний вообще и на территории полигона в частности.

Зато неожиданно оказался полезным капитан Лазарев, отыскавший в недрах измерительного комплекса «дыробоя» параметры «выстрела» и запись испытаний, а также – что было вовсе уж экзотично и отдавало мистикой – запись с телекамеры, которая глядела на сопку Медвежью с расстояния в полкилометра. В суете вокруг «дыробоя» об этой телекамере забыли, но дотошный Лазарев отыскал в компьютере полигона схемы наблюдения и обнаружил «забытую» телекамеру, установленную на одинокой скале на берегу озера.

Телекамеру проверили, запись прокрутили, и Вепрев увидел, как в два часа ночи – камера имела инфракрасную оптику – возле бронетранспортёра сгустился мрак, приобрёл очертания человеческой фигуры. Ночной гость, неведомо как пробравшийся мимо охраны, влез на БТР, покопался в «дыробое» и растворился в ночи.

– Сможете определить, кто это был? – поинтересовался Вепрев.

– Попробую, – буркнул Лазарев, увлечённый работой.

Судя по всему, он был специалистом очень высокого класса и Старшинин не зря дал его в помощники своему подчинённому.

Подмосковье, лес под Чисменой. 23 августа, утро

Облака над лесом разошлись, и хотя ноги выше колена были мокрыми от влаги, собранной с травы штанами и кроссовками, настроение улучшилось. Да и грибов было столько, что Варавва пожалел, что не взял с собой дополнительную тару: уже через час хождений вдоль небольшого ручейка, пересекающего шоссе Москва – Волоколамск, в густом смешанном лесу с обширными моховыми полянами корзина была почти полна подосиновиками, белыми, лисичками и рыжиками.

Найдя сухой бугорок возле еловой крепи, куда опытный грибник никогда не полезет, Варавва присел, достал полиэтиленовый пакет с завтраком: варёные яйца, куриная ножка, пакет кефира, яблоко – и с удовольствием его умял, вспоминая, как в молодости, ещё до известных майданных революций, ездил по грибы с друзьями-украинцами в леса под Новомосковском, за сто с лишним километров от города.

Ехать надо было рано утром (машин тогда не было ни у кого), с тремя пересадками, до деревни Ивано-Михайловка, после чего они переходили по железному мосту речку Самару на территорию танкового полигона, где и собирали самые высокие и красивые в мире подосиновики.

Времена те давно прошли, но Кашин не переставал их вспоминать и нередко названивал оставшимся в «стране победившего ублюдонацизма» приятелям, рассчитывая когда-нибудь слетать к ним, в Днепропетровск, и с той же компанией отправиться по грибы.

Допив кефир, он аккуратно уложил пакет с отходами в ямку под елью, присыпал слоем опавших иголок (кылек, как говорила бабушка-белоруска), прикинул, как будет выбираться к дороге, через топь или с краю от ручья, и двинулся обратно, ощутив прилив сил.

В четверг, двадцать третьего августа, грибников в лесу было мало, их наплыв ожидался к субботе – воскресенью, поэтому Варавве почти никто не встретился на пути, чему он был рад. Грибная охота требовала тишины, покойного сосредоточения на красотах природы, а не криков со всех сторон, когда лес навещали большие молодёжные компании.

Ближе к ручью начался мшаник, усеянный лисичками.

Варавва начал их собирать и наткнулся на огромную упавшую сосну, из-под комля которой выше человеческого роста выбрались вдруг двое мужчин разного возраста, постарше и помоложе. Тот, что постарше, был массивным, как бетонная плита, и носил бороду, молодой, узколицый, смуглый, смотрел как прицеливался, и в глазах его прыгали чёртики. Оба носили пятнистые куртки по моде «милитари» и такие же кепи с длинным козырьком.

Досадуя на себя, что расслабился и не учуял грибников (обошёл бы крюком, чтобы не встречаться), Кашин тем не менее вежливо поздоровался с ними и повернул направо, к более светлым зарослям осины и берёзы.

– Эй, малый, погодь, – окликнули его.

Он оглянулся.

Похожие больше на егерей, чем на обычных грибников, мужчины смотрели на него оценивающе, но с разными эмоциональными оттенками: бородач – угрюмо, чернявый – с весёлым презрением.

– Вы мне?

– Тебе, тебе, – сказал бородач. – Грибками не поделишься?

Варавва внимательней оглядел мужчин, отмечая их злую нацеленность на конфликт. Попробовал уладить ситуацию мирным путём.