Читать книгу "Французское воспитание. Метод мадам Дольто - Патрик Деларош"

И в это же время психоаналитик Алиса Миллер сделала исторический и критический обзор методов «черной педагогики», то есть драконовской системы воспитания Германии XIX столетия, которая заложила основы многих извращений нацизма. «Ребенок, – объясняла она, – когда смеются над ним, учится насмехаться над другими, когда его унижают, будет также унижать, а когда убивают в нем личность, учится убивать. И ему только останется узнать, кого убить: себя самого, других или всех вместе взятых» (3).

Не идя слишком далеко в своих разоблачениях, Дольто приняла решение защитить униженного ребенка и представила на обсуждение общества вопрос легитимности власти, распространяемой родителями на своих детей.

На протяжении веков без тени раскаяния и при полной безнаказанности они, как щитом, прикрывались знаменитой поговоркой: «Кого люблю, того и бью» или менее кровожадными наставлениями: «Это для твоего же блага», «Чтобы быть красивой, нужно страдать»…

Не утратив связи с собственным детством, как это редко бывает со взрослыми, Дольто испытывала огромное сострадание к душевным переживаниям ребенка, которые часто были вызваны полным презрением к нему и недостатком внимания со стороны родителей, в жизни которых уже с момента рождения он занимал так мало места, что было особенно характерно для периодов, предшествующих эпохе контрацепции. «Будет ли место в нашей жизни для ребенка, раз уж мы способствовали его появлению на свет? Зачем он здесь?» Подобные вопросы редко кому приходят в голову: он здесь, и этим все сказано. Скорее обуза, чем радость» (4).

Рожденные свободными и равными в правах

Предваряя первую главу своей книги «На стороне ребенка», Дольто заявила: «Для любого взрослого категорически недопустимо неравенство с ребенком, таким же человеческим существом» (5). Хотя те, кто впоследствии извратил ее идеи, не сразу набросились на нее с обвинениями и не сразу оседлали своего конька. Нам же нужно ясно представлять, что идея равенства между взрослым и ребенком исходит именно от нее. И точно так же, как и ее предшественники, Дольто утверждала, что речь не идет об эквивалентности ролей или об иерархии между взрослым и ребенком. Она говорила о необходимости равновесия в отношениях между людьми, хотя и разного возраста, но имеющими одинаковую ценность, имея в виду взрослого человека и маленького человека в стадии взросления.

Уважение к ребенку означает для Дольто уважение к уникальному человеческому существу, что дает ему возможность полностью раскрыть себя. И это вытекает из обязанностей, из ответственности перед ним взрослых, из прав, которыми наделен каждый ребенок. Понимание этой основополагающей предпосылки, осознание факта равенства между родителями и детьми является главным условием для того, чтобы впоследствии не впасть в заблуждения относительно места каждого из них в общем образовательном процессе. Разгоревшийся вслед за этим «скандал» имел далеко идущие последствия, вызванные ложной интерпретацией ее основного положения: родители решили, что по ее вине могут лишиться вековых прерогатив и власти, которой они были наделены с незапамятных времен. Но ничего подобного она не имела в виду. Она считала, что родители имеют, разумеется, обязанности по отношению к ребенку, которого породили на свет, и должны придерживаться сильной воспитательной позиции при условии, что будут воспринимать его как человеческое существо, достойное уважения. Единственное, чему она объявила войну и против чего боролась, это унижение, которому подвергали ребенка под предлогом воспитания. Короче говоря, она восстала против обычного домашнего садизма.

«Начинать нужно с воспитания родителей»

Выдвинув постулат о человеческой ценности младенца, ребенка, Дольто позволила себе коснуться святая святых: родительской власти. И в этом смысле она была не одинока. Януш Корчак еще до войны поднял вопрос об иерархии ребенок – взрослый; второе название «Диалогов с матерью» Беттельхейма:[11]«Первостепенная задача – воспитание родителей» (6). Дольто положила конец рассуждениям на эту тему, утверждая: «Именно ребенок делает взрослых родителями», «Воспитание собственных родителей – вот главная задача, вменяемая с незапамятных времен в обязанность всем пришедшим в этот мир детям» (7). Родитель становится учеником ребенка – и именно вследствие неправильно понятой перестановки ролей все сразу же пришли к заключению, что будто бы родителей лишают их первичной власти. И больше всего возмущало в ее теории, вызывая бессознательное или осознанное отторжение, то, что она, помимо введения понятия равенства, осмелилась предложить перестановку ролей между «знающим» и «познающим».

Кто кого учит, родитель ребенка или наоборот? В этом и кроются истоки ложного представления, своего рода мифа, будто бы Дольто породила на свет всезнающего и всемогущего ребенка-короля со всеми вытекающими отсюда последствиями и ошибочными выводами. Для Дольто, экспериментирующей со своими собственными детьми и юными пациентами, родитель всему учится у ребенка, которому он, кроме того, обязан званием родителя. Учиться у ребенка, у младенца – об этой перестановке ролей в деле воспитания говорил еще Януш Корчак: «Нужно возвыситься до уровня его чувств, нужно тянуться за ним, придется даже встать на цыпочки, чтобы не ранить его самолюбия» (8). Затем в 1935-м Мария Монтессори, первая итальянская женщина-врач и основательница педагогической методики, которая и в наши дни носит ее имя, заявила: «Человек деградирует без ребенка, который помогает ему расти. Если взрослый так и не пробудится к созиданию себя, то рано или поздно он отгородится от мира толстой кожей и станет бесчувственным» (9). Ребенок не только заслуживает всяческого уважения, он является тем существом, воспитывая которого родитель воспитывает сам себя. От родителя требуется постоянно прислушиваться к ребенку, как только тот начнет произносить первые слова, вести с ним диалог, оказывая ему при этом всяческое уважение.

Ребенок – это личность

Итак, воспитательный процесс должен начинаться уже с самого рождения, и с момента появления в доме ребенок должен встречать соответствующие тепло и заботу, в то время как Дольто отмечает: «Мы живем в такую эпоху, когда многие дети не чувствуют благоговения, исходящего как от собственных отца и матери, так и в символическом смысле от общества в целом» (10). По ее мнению, это происходит, помимо всего прочего, в результате медикализации общества, которое возводит своего рода экран между родителями, медицинским персоналом и ребенком. Бездушие и техногенность встречают ребенка при его появлении на свет. И ни роженица, ни ребенок не являются объектами достаточного внимания. Во времена Дольто мать с ребенком находились в роддоме от недели до десяти дней, сегодня же их пребывание сократилось до трех дней. Это слишком короткий срок, не позволяющий матери осознать всю глубину и важность этого явления.

Человеческое тепло и забота покинули роддома, и символом этого (по мнению Дольто) является тот факт, что ребенка называют никак иначе, кроме как общим термином «новорожденный». Это презрение к личности ребенка, презрение к его страданиям не может оставлять Дольто равнодушной, и она также говорит, что ребенок часто воспринимается как некий надоедливый элемент. Ведь во многих общественных местах висит объявление: «вход с собаками и детьми нежелателен»; «непризнаваемые, приравненные чуть ли не к животным, они лишние на этом свете» (11). И ее не могло не тревожить положение «лишних», в котором они оказались. «Нет, это не твоя вина, Пьер, Жанна, Пополь или Вероника, это сам факт твоего существования вменяют тебе в вину. И то же самое происходило бы, окажись на твоем месте Жан, Жозетта, Фернан, Луизетта или любой другой ребенок твоего возраста. Нет, это не твоя вина, просто у взрослых в их городской жизни не нашлось места для тебя. Не нашлось места для смеха, игр, веселой беготни и шалостей, ласки и мирной тишины по вечерам, детских песен на коленях матери, историй, которые расскажут бабушка или дедушка, не нашлось места для радостей жизни…» (12) И она считала, что в семье и даже в обществе ребенок должен пользоваться таким же почтением, как именитый гость. «Нужно, чтобы родители всегда относились с тем же уважением к ребенку, с каким относятся к дорогому гостю» (13). Интересы ребенка всегда должны учитываться, он не является ни объектом научных исследований, ни домашней собачкой, ни человеческим существом второго сорта.