Читать книгу "Аварийная команда - Роман Глушков"

Помимо Адама и его жены, в доме еще находилась их пятнадцатилетняя внучка. Несмотря на нашу осторожность, кто-то из домочадцев заметил, как мы проникли в гараж, и поднял тревогу. Мы заслышали суету, топот и крики, едва вошли в дом с черного хода, после чего быстро смекнули, чем вызвана паника, и взялись за привычную нам работу.

Сегодня мои надежды остаться чистеньким не сбылись. Послав напарников в погоню за женщинами, которые уже со всех ног бежали к парадной двери, я бросился по лестнице на второй этаж, откуда доносились надрывные крики Подвольского, подгонявшего жену и внучку к выходу. Раз уж сам Адам не пустился наутек, следовательно, о бегстве он не помышлял. Но я предвидел подобный исход: вряд ли человек, чьего сына нам было велено остерегаться, окажется из робкого десятка – яблоки от яблони недалеко падают.

Так оно и вышло. Когда я ворвался в комнату, откуда раздавались крики – как выяснилось, это был служебный кабинет хозяина, – Подвольский не забился испуганно в угол, а вел себя так, как и подобает отцу семейства при угрозе его близким. Адам не переставая кричал жене и внучке, чтобы те убирались из дома и вызвали милицию, при этом в левой руке Адама находился мобильник, а в правой – ключ, что отпирал оружейный сейф (о содержимом сейфа я догадался по его характерной форме – в таких несгораемых шкафах-башнях удобно держать в собранном виде охотничьи ружья). Однако о хваленой координации Юлия Цезаря Подвольскому приходилось лишь мечтать. Делать два дела одновременно, да еще в жуткой спешке, Адаму Адамовичу было не по силам. Его дрожащие пальцы напрочь отказывались набирать телефонный номер и попадать ключом в замочную скважину сейфа. От этого перепуганный хозяин нервничал еще сильнее, что ему отнюдь не помогало, а только вредило.

Завидев врага на пороге кабинета, вконец ошалелый Адам метнул в меня сначала мобильник, затем – связку ключей, а после с отчаянным воплем кинулся врукопашную. Я мигом обуздал пожилого противника легкой зуботычиной, от которой тот растянулся на полу и уже не пытался сопротивляться. На этом весь боевой пыл старика и иссяк.

– Спокойно, Подвольский! – приказал я, приперев хозяина коленом к полу и прислушиваясь к тому, что происходит в коридоре у парадной двери. Женщины продолжали кричать – стало быть, вырваться из дома и скрыться от Тюнера и Кадила им не удалось. – Никто не собирается тебя убивать! Сначала ты отдашь нам все, что задолжал «Алмазной Бригантине», потом мы уйдем, а ты продолжишь нянчиться с внуками. Пять минут, и ты свободен. Как видишь, все элементарно. Вставай!

Я ухватил Адама за шкирку, помог ему таким образом подняться на ноги и толкнул его в ближайшее кресло. Подвольский вжал голову в плечи и закрылся ладонями – явно ожидал, что сейчас его начнут бить. Но я не был настолько разозлен, чтобы дубасить его почем зря. Начнет упорствовать, тогда поглядим, а пока пусть свыкнется с тем положением, в какое он угодил из-за собственного упрямства.

– Христом богом прошу: только не трогайте Алису и Верочку! – взмолился Адам, так и не ощутив на своей шее мою карающую длань. – Ведь вы же люди, в конце концов!..

– Заткнись! – бросил в ответ я. – Если Алиса и Верочка пострадают, виноват в этом будешь только ты! Усвоил?.. А теперь говори, где деньги, которые ты обязан был вернуть известным тебе людям еще неделю назад?

Адам хотел что-то ответить, но в этот момент Тюнер и Кадило ввели в кабинет жену и внучку Подвольского. С женщинами все было в порядке. Теперь они помалкивали – когда требовалось, мои напарники могли быть достаточно убедительными, – лишь жались друг к другу да поглядывали на дедушку. В данную минуту он совершенно не походил на самоуверенного делового человека, а напоминал именно того, кем он для нас и являлся, – проштрафившегося должника, жизнь которого теперь целиком и полностью зависела от его кредиторов.

Усадив Алису и Верочку на диван, мои напарники встали возле них, прозрачно намекая хозяину, чем он рискует в случае упрямства или сопротивления. Щека Тюнера была расцарапана – по всей видимости, бабушка пыталась защитить внучку от грязных лап ворвавшихся в дом злодеев. Тюнер, как человек выдержанный, оставил этот жест неповиновения без ответа. Хотя будь мой напарник помоложе и погорячее, под глазом Алисы сейчас непременно красовался бы синяк.

– Скажите, вы ведь работаете на… – осведомился Подвольский, назвав Бурелома его настоящим именем.

– Это не имеет значения, – отрезал я и напомнил: – Кажется, я задал тебе вопрос! Не вынуждай меня повторяться!

– Да, вы, безусловно, его ребята, – уверенно заключил Адам и обратился к жене: – Не бойся, дорогая, прошу тебя, и успокой Верочку. Эти парни – не насильники, они – люди с понятиями. Клянусь, вам ничего не грозит!

– Мерзавец! – гневно зашипела на него Алиса, обнимая и прижимая к себе плачущую внучку. – Сколько раз тебе твердила: Адам, не связывайся с бандитами, помни о семье! Доигрался?!

– Прошу прощения, господа Подвольские! – Мне пришлось повысить голос, поскольку в третий раз напоминать о заданном вопросе было бы уже чересчур. – Между собой разберетесь позже! Да, Адам, ты прав: мы не насильники! Но если ты начнешь тянуть резину, я могу и отступить от своих понятий!

– Тех денег, что я проиграл «Бригантине», ни у меня, ни у сына сейчас нет, – потупив взор, признался должник. – Все, что я успел собрать, – в том сейфе. – Адам кивнул на встроенный в шкаф, выкрашенный под дерево стальной контейнер. – Ключи – вон они, на полу.

Я поднял связку ключей, что чуть было не прилетела мне в лоб пару минут назад, выбрал с подсказки Подвольского нужный и открыл хранилище хозяина. На верхней полочке сейфа лежали какие-то бумаги, а нижняя была забита тугими пачками банкнот. Я вытащил их на стол, пересчитал и понял, что нам была выдана только треть от задолженной суммы.

– Берите в этом доме все, что угодно, и уходите. Здесь достаточно ценностей, чтобы покрыть недостачу, – обреченно вымолвил Подвольский. Он продолжал пялиться в пол, не желая встречаться взглядами ни со мной, ни с Алисой, смотревшей сейчас на мужа как на полное ничтожество. Лишь на мгновение он поднял глаза, но посмотрел почему-то не на нас, а на висевшую в углу картину. Я перехватил взгляд Подвольского и взглянул туда же.

В живописи я профан, поэтому и не смог определить, что за абстракция изображена на картине. По-моему, так обычная мазня красками, не более. Этот авангардный жанр являлся для меня еще более непонятным, чем творчество Пикассо, казавшееся мне откровенно наркотическим бредом. Судя по скромной деревянной раме, ценность картины могла быть невысокой. Однако в данном вопросе я уже кое-что смыслил и знал: нельзя судить о стоимости вещи по ее упаковке. Хитрый Адам мог нарочно упрятать бесценный шедевр в убогую раму, дабы такие далекие от искусства люди, как мы, не обратили на картину внимание. Что и впрямь случилось бы, проигнорируй я обеспокоенный взгляд хозяина в том направлении.

Велев Тюнеру собрать деньги в атташе-кейс, я подошел к картине, следя при этом краем глаза за реакцией Подвольского. Предчувствия меня не обманули. Заметив, куда я подался, Адам заерзал и начал в свою очередь пристально, исподлобья, наблюдать за мной. Я многозначительно прищурился: Бурелом тоже питал страсть к живописи, и, если вдруг выяснится, что мы приволокли ему действительно ценную картину, нас с напарниками ожидала солидная награда. А Подвольского, разумеется, полное прощение и, возможно, даже открытие нового кредита в «Алмазной Бригантине»; конечно, далеко не такого щедрого, как прежний, но для заядлого игрока и эта подачка что манна небесная…