Читать книгу "Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч"

Дебора и Ричард Вайн сидели напротив телекамер. Их все еще объединяла общая фамилия, но они не смотрели друг на друга. Тэннер велел им придерживаться простого плана: рассказать всему миру о том, как сильно они скучают по Джоанне, и умолять того, кто забрал ее (кем бы он ни был) отпустить девочку, позволить ей вернуться домой. «Не переживайте, что не сможете сдержать эмоций. СМИ это даже понравится. Лишь бы эмоции не мешали вам говорить».

– Позвольте моей дочери вернуться домой, – произнесла Дебора Вайн. Голос у нее сорвался, и она закрыла ладонью измученное лицо. – Просто позвольте ей вернуться домой.

Ричард Вайн тоже обратился к зрителям. Голос у него звучал резко, настойчиво.

– Пожалуйста, верните нам дочь. Если кто-то что-то о ней знает, прошу вас, помогите.

Лицо у него было бледное, в лихорадочных красных пятнах.

– Ну, что думаешь? – спросил Лэнган.

Тэннер пожал плечами.

– То есть искренни ли они? Понятия не имею. Разве может ребенок исчезнуть вот так – средь бела дня, бесследно?

В тот год летних каникул не было. Раньше они собирались съездить в Корнуолл, пожить там на ферме. Рози помнила, как они составляли планы, как радовались тому, что на поле будут ходить коровы, а во дворе – куры, и, возможно, владельцы даже разрешат им покататься на старой, растолстевшей лошадке. Как они будут ходить на местные пляжи… Джоанна боялась моря – она начинала визжать, как только вода покрывала ей ступни, – но обожала строить замки из песка и искать ракушки. И есть мороженое в вафельных рожках, украшенных шоколадной крошкой.

Но вместо фермы Рози на несколько недель отправилась в гости к бабушке. Ехать туда она не хотела: ей обязательно нужно было остаться дома и дожидаться возвращения Джоанны. Она думала, что Джоанна может расстроиться, если не увидит сестру сразу же; может подумать, что Рози все равно и она просто не захотела немного подождать.

Было организовано несколько совещаний, во время которых детективы просматривали сообщения, сделанные местными мюнхгаузенами; людьми, уже преступавшими закон; свидетелями, которые ничего не видели.

– Я все равно думаю, что это сделал отец.

– У него алиби.

– Мы это уже обсуждали. Он мог вернуться сюда на машине. И все.

– Его никто не видел. Да его собственная дочь не видела!

– Может, и видела. Может, потому и молчит все время.

– Что бы она ни видела, теперь ей уже не вспомнить. Это будут просто воспоминания о воспоминаниях о предположениях. Все уже в прошлом.

– Ты это о чем?

– О том, что она уже не вернется.

– Мертва?

– Мертва.

– Значит, ты опустил руки?

– Нет. – Он помолчал. – Но я сниму часть людей с этого дела.

– Так а я о чем? Ты опустил руки.

Через год новая компьютерная программа, которую даже сам ее создатель считал ненадежной и спорной, создала изображение, показывавшее, как могла за это время измениться Джоанна. Лицо у нее слегка округлилось, темные волосы еще немного потемнели. Но зуб оставался со щербинкой, а улыбка – робкой. Изображение даже напечатали, но лишь в паре газет, да и то на второй странице. Недавно произошло убийство удивительно фотогеничной тринадцатилетней девочки, и эта история несколько недель занимала первые полосы. Исчезновение Джоанны перестало быть сенсацией и в памяти публики превратилось в смутное воспоминание. Рози смотрела на фотографию, пока та не расплылась у нее перед глазами. Она боялась, что не узнает сестру при встрече, что Джоанна стала для нее чужой. И еще она боялась, что и Джоанна тоже не узнает ее, – или узнает, но, увидев, отвернется. Иногда она заходила в комнату Джоанны и сидела там – комната ни на йоту не изменилась с тех пор, как ее обитательница исчезла. Плюшевый медвежонок по-прежнему сидел на подушке, игрушки лежали в ящиках под кроватью, одежда – наверняка слишком маленькая для нее нынешней – висела на плечиках в шкафу или была сложена аккуратными стопками в ящиках.

Рози исполнилось десять лет. В следующем году она пойдет в среднюю школу. Она умоляла маму отдать ее в школу, расположенную в полутора милях от дома, в соседнем районе, куда нужно добираться на автобусе, с пересадкой, потому что там она точно не будет девочкой, потерявшей сестру. Она будет просто Рози Вайн, новенькой, тихой и слишком маленькой для своего возраста школьницей, которая хорошо учится по всем предметам, но нигде не набирает высшего балла – кроме, разве что, по биологии. Она уже достаточно повзрослела, чтобы понимать: ее отец пьет больше, чем следует. Иногда маме приходилось забирать ее из школы, потому что ему этого доверить было нельзя. Она достаточно выросла, чтобы понимать: она – старшая сестра без младшей. Иногда она ощущала присутствие Джоанны, словно призрака, – призрака с щербатым зубом и жалобным голосом, который просил ее подождать. Иногда она видела сестру на улице, и у нее замирало сердце, но потом родное лицо расплывалось, и его место занимало лицо незнакомки.

Через три года после исчезновения Джоанны они переехали в другой дом, меньше прежнего, в миле от старого места, ближе к школе Рози. Помимо гостиной, в нем было три спальни, но третья оказалась просто крошечной, как кладовка. Дебора Вайн дождалась, когда Рози уйдет утром в школу, и только после этого упаковала вещи Джоанны. Убирала она их методично, складывая мягкие маечки и шортики, сворачивая юбки и платья и аккуратно раскладывая их по коробкам, стараясь не смотреть на кукол из розовой пластмассы, с гривой нейлоновых волос и неподвижными, широко раскрытыми глазами. На новом изображении, смонтированном на компьютере, Джоанна уже выглядела уверенной в себе, словно сбросившей кожу робкой, застенчивой девочки. Щербинка на зубе тоже исчезла.

У Рози начались месячные. Она стала брить ноги. В первый раз влюбилась – в мальчика, не обращавшего на нее ровным счетом никакого внимания. Накрывшись одеялом, делала записи в тайном дневнике и запирала его серебряным ключиком. Наблюдала за тем, как мать встречается с каким-то мужчиной с жесткой каштановой бородой, и притворялась, что она не против. Выливала в раковину выпивку отца, хотя и понимала, что толку от этого все равно никакого. Посетила похороны бабушки и прочитала там стихотворение Теннисона – так тихо, что никто ее не слышал. Обрезала волосы и стала ходить на свидания с парнем, по которому когда-то сходила с ума, но в результате выяснила, что он сильно не дотягивает до придуманного ею образа. В ящике с нижним бельем хранила тонкую пачку распечаток: Джоанна в шесть лет, в семь, восемь, девять. Джоанна в тринадцать. Она подумала, что сейчас сестра – почти точная ее копия, и почему-то от этой мысли ей стало только хуже.

– Она мертва. – Дебора говорила ровным, почти спокойным голосом.

– Ты проделала такой путь, просто чтобы сообщить мне об этом?

– Я подумала, что мы с тобой должны друг другу, по крайней мере, такую малость, Ричард. Отпусти ее.