Читать книгу "Дом с характером [= Дом ста дорог ] - Диана Уинн Джонс"

Она посмотрела в пустую темную топку. Было лето, поэтому, разумеется, огонь в очаге не горел и никаких дров поблизости не оказалось.

— А как мне греть воду? — продолжала Чармейн. — В грязной сковородке, да? И… и вообще, самой-то мне как мыться? Что, даже ванну не принять? У него, может, и спальни-то нормальной нет, и ванной!

Она кинулась к дверце за очагом и распахнула ее. Похоже, в доме дедушки Вильяма все двери рассчитаны на десятерых крепких мужчин, сердито подумала Чармейн. Так и чувствуешь вес наложенных на них запирательных чар. Между тем оказалось, что она смотрит в кладовку. На полках ничего не было, кроме масленки с маслом, черствой на вид буханки и большого мешка с загадочной надписью: «Кибис Каниникус», наполненного чем-то вроде мыльной стружки. А в углу громоздились еще два мешка с грязным бельем, набитые так же туго, как и те, что в кухне.

— Сейчас закричу, — посулила Чармейн. — Что я такого сделала тетушке Семпронии? Почему мама ей разрешила?!

В эту горькую минуту Чармейн прибегла к средству, которое всегда выручало ее в беде: решила уткнуться в книгу. Она подтащила два мешка к уставленному чайниками столу и села на один из двух стульев. Там она расстегнула ковровый саквояж, нацепила очки на нос и стала рыться в одежде в поисках книг, которые она дала маме, чтобы та их упаковала.

Пальцы нащупывали только мягкое. Единственный твердый предмет на поверку оказался куском мыла, спрятанным среди прочих туалетных принадлежностей. Чармейн запустила мылом в пустой очаг и стала рыться дальше.

— Нет, это просто невероятно! — сказала она. — Мама должна была положить их на самое дно, первым делом!

Она перевернула саквояж и вытряхнула все его содержимое на пол. Оттуда посыпались красиво сложенные юбки, платья, чулки, блузки, две вязаные кофточки, кружевные комбинации и столько прочего белья, что хватило бы на год. Сверху на кучу одежды шлепнулась пара новых тапок. После этого саквояж стал пустым и плоским. Тем не менее Чармейн прощупала его изнутри и только потом отшвырнула в сторону, стряхнула очки, так что они снова повисли на цепочке, и примерилась поплакать. Миссис Бейкер забыла положить книги.

— Ладно, — проговорила Чармейн, немного поморгав и поглотав. — Наверное, я просто никогда раньше не уезжала из дома. В следующий раз, когда я куда-нибудь поеду, буду собираться сама и набью саквояж книгами. А сейчас как-нибудь обойдусь.

Чтобы как-нибудь обойтись, Чармейн вытряхнула вторую сумку на уставленный чайниками стол, отодвинув часть чайников в сторону. От этого четыре молочника и один чайник свалились на пол.

— Ну и пусть! — сказала им вслед Чармейн.

К некоторому ее облегчению, молочники были пустые и просто раскатились в разные стороны и чайник тоже не разбился. Он остался лежать на боку, и из носика на пол потекла струйка заварки.

— У магии, кажется, есть свои положительные стороны, — рассудила Чармейн, мрачно извлекая верхний пирожок — с мясом. Она подобрала юбки, запихала их между коленок, поставила локти на стол и со вкусом отхватила от пирожка большой утешительный кусок.

Голую правую щиколотку задело что-то холодное и дрожащее.

Чармейн застыла, не решаясь даже жевать. В этой кухне полно огромных волшебных слизняков, подумала она.

Что-то холодное ткнулось в щиколотку с другой стороны. При этом послышалось тоненькое-претоненькое поскуливание.

Чармейн очень медленно отодвинула в сторону юбки и край скатерти и посмотрела вниз. Под столом сидел невероятно маленький и взъерошенный белый песик, жалобно глядел на нее и весь дрожал. Когда он увидел, что Чармейн на него смотрит, то поднял драные белые ушки с бахромкой по краям и замолотил по полу коротким хвостиком. После чего снова тоненько заскулил.

— Ты кто такой? — спросила Чармейн. — Про собаку меня не предупреждали!

В воздухе снова раздался голос дедушки Вильяма:

— Это Потеряшка. Будьте с ним очень ласковы. Я подобрал его на улице, и он, кажется, всего боится.

Чармейн никогда не умела обращаться с собаками. Мама говорила, что они грязные и кусаются и она ни за что не потерпит собаку в доме, поэтому Чармейн побаивалась всех собак без разбору. Но этот песик был такой маленький. Такой беленький и чистенький. И похоже, боялся Чармейн гораздо сильнее, чем Чармейн — его. Он по-прежнему весь дрожал.

— Да перестань ты трястись, — сказала Чармейн. — Я не сделаю тебе ничего плохого.

Потеряшка продолжал дрожать и жалобно глядеть на нее.

Чармейн вздохнула. Потом отломила большой кусок пирожка и протянула его Потеряшке.

— Держи, — сказала она. — Это тебе за то, что ты не слизняк.

Потеряшка повел в сторону куска блестящим черным носом. Он посмотрел на Чармейн снизу вверх, чтобы убедиться, что она не шутит, а потом очень вежливо и деликатно взял кусок пирожка в рот и съел его. Потом песик опять посмотрел на Чармейн — попросил добавки. Чармейн не ожидала, что он окажется таким вежливым. Она отломила еще кусочек. И еще. В конце концов они поделили пирожок пополам.

— Все, — сказала Чармейн, отряхивая крошки с юбки. — Постараемся растянуть эту сумку надолго: похоже, больше еды в этом доме нет. Покажи мне, Потеряшка, что делать дальше.

Потеряшка тут же засеменил к задней двери и остановился там, виляя тоненьким хвостиком и тихонько, полушепотом, поскуливая. Чармейн открыла дверь — это оказалось так же трудно, как и в прошлые два раза, — и вслед за Потеряшкой вышла во дворик, решив, будто Потеряшка намекает ей, что пора накачать воды для мытья посуды. Но Потеряшка просеменил мимо водокачки к чахлой яблоньке в углу, задрал там коротенькую лапку и пустил струйку на ствол.

— Понятно, — сказала Чармейн. — Но ведь это ты должен делать, а не я. И вообще, Потеряшка, дереву это вредно.

Потеряшка покосился на нее и забегал по дворику туда-сюда, ко всему принюхиваясь и задирая лапку на пучки травы. Чармейн видела, что он чувствует себя в этом дворике как дома. Если подумать, она тоже. Здесь было тепло и спокойно — как будто дедушка Вильям наложил на дворик охранительные заклятья. Она остановилась у водокачки и заглянула через забор — на поднимавшиеся уступами горы. С вершин долетали легкие порывы ветра, они приносили с собой аромат снега и весенних цветов, и Чармейн почему-то сразу вспомнила эльфов. Она подумала, что эльфы, наверное, забрали дедушку Вильяма именно туда, в горы.

И лучше бы они поскорее его вернули, подумала она. Еще день — и я тут с ума сойду!

В углу, у стены дома, была будка. Чармейн подошла посмотреть, что это такое, бормоча про себя: «Наверно, там лопаты, цветочные горшки и все такое прочее». Но когда она сумела распахнуть неподатливую дверцу, оказалось, что внутри стоит большой медный котел с катком для белья и топкой внизу. Чармейн все внимательно рассмотрела — как рассматривают странный музейный экспонат — и наконец вспомнила, что дома в саду тоже есть похожий сарайчик. Его содержимое казалось ей таким же загадочным, как внутренность этой будки, потому что заглядывать в сарайчик ей запрещали, но она знала, что раз в неделю приходит краснорукая, багроволицая прачка и устраивает там жар и пар, после чего оттуда появляется чистое белье.