Читать книгу "Правда и другая ложь - Саша Аранго"

Наступила холодная зима. Генри поменял в доме дверь, раздобыл два великолепных электрических одеяла и уплотнил окна. Дверь Генри нашел в старом деревянном контейнере. По сугробу он забрался в контейнер, вытащил оттуда дверь и, словно муравей, на плечах притащил ее домой. Он подстрогал полотно, прибил внизу планку и вставил дверь в коробку. С тех пор холод им с Мартой стал не страшен. Марта была восхищена. Умелые руки Генри всегда приводили женщин в эротический восторг. Рукоделия и хобби изгоняют демона скуки и растворяют дурные мысли. Генри охотно ремонтировал вещи не для того, чтобы произвести на Марту впечатление, а потому, что это доставляло ему удовольствие и позволяло хоть чем-то заняться.

Весной Генри убил своего тестя. Генри подарил ему каску венской пожарной команды, между прочим, старейшей профессиональной пожарной команды в мире. Радость и изумление коллекционера были так велики, что в его мозгу лопнула аневризма, от чего он тотчас, на месте и скончался. И Генри, сам нисколько того не желая, стал убийцей тирана. Совесть его не мучила, так как он прочитал, что тесть мог бы умереть от лопнувшей аневризмы, просто поднатужившись в туалете. К тому же все родственники откровенно радовались и никто из них не предъявлял к Генри никаких претензий.

Коллекцию касок похоронили вместе с коллекционером. Мать Марты просто расцвела после смерти мужа; она подарила кому-то желтую канарейку и через полгода уехала в Висконсин с одним американским бизнесменом. Там ее ударила молния, и с тех пор она писала левой рукой длинные письма о том, как хорошо ей живется в Америке.

Потом позвонил Мореани. В издательство Генри поехал на велосипеде. Если бы он знал, чем в конце концов это закончится, то, скорее всего, никуда бы не поехал.

В вестибюле издательства его ждала Бетти. Вместе они поднялись в лифте на четвертый этаж. Аромат пахнувших ландышем духов Бетти заполнил кабину лифта. Она сразу отметила, что у него мозолистые руки рабочего человека, а он сразу заметил крошечную ямку на мочке ее уха и россыпь милых веснушек на шее, напоминающую Большую Медведицу. Во время этого – увы, короткого – путешествия наверх он видел, как Бетти считывает его ДНК. Когда двери лифта открылись, между ними все уже было молчаливо решено.

Мореани вышел из-за стола и встретил Генри в центре кабинета, протянув ему обе руки, как старому другу после долгой разлуки. Стол был завален книгами и рукописями. Наверху лежала рукопись «Фрэнка Эллиса». Генри именно так представлял себе стол книгоиздателя.

Генри сдержал данное Марте обещание и представился как автор. Это, как выяснилось, было очень просто. Не надо было ничего говорить и ничего предъявлять. Автор должен писать, а писать в наши дни умеет каждый. Не надо ни знать, ни уметь ничего особенного, не нужно ничего о себе говорить, помимо жизненного опыта, не требуется никакого образования, и никто не спросит у автора диплом. Самое главное – текст. Заключительную оценку оставляют критикам и читателям, и чем меньше говорит о себе автор, тем ярче сияет его нимб. Литература его не интересует, заявил Генри издателю, он просто хочет писать. Это объяснение сразило Мореани наповал.

Роман разошелся фантастическими тиражами. Когда был выплачен первый гонорар, Марта и Генри переехали в новую, просторную и теплую квартиру и поженились. Потом потекли еще деньги, куча денег. Они не пробудили в Марте покупательский рефлекс и не сделали из нее транжиру. Она продолжала невозмутимо писать, а Генри ходил по магазинам. Он покупал себе дорогие костюмы, заводил мимолетные романы с красивыми женщинами и приобрел итальянский автомобиль. Мореани щедро делился с Генри прибылью, которая словно золотой дождь лилась на издательский дом. Генри чувствовал себя гангстером, удачно совершившим дерзкое преступление, и катал в своем «Мазерати» Марту по всей Европе до Португалии включительно. Путешествуя, они останавливались в дорогих отелях, и, собственно, это было единственное изменение в их жизни. Марта продолжала писать по ночам, а Генри играл в теннис и заботился о домашнем уюте, ходил в магазины, составляя предварительно список покупок, и учился готовить азиатские блюда.

Каждый вечер Генри прочитывал новые страницы. Ни одна живая душа, кроме него, не видела ни одной строчки нового произведения, прежде чем оно было готово. Он говорил, нравится ему книга или нет. В большинстве случаев она ему нравилась. Бетти и Мореани садились в его кабинете и принимались читать очередной шедевр, а Генри ложился на диван в соседней комнате и перелистывал «Изноугуд – великий визирь» – лучший комикс всех времен и народов.

Пока Бетти и Мореани читали, в издательстве стояла мертвая тишина. Потом Мореани вызывал к себе начальника отдела сбыта и кричал: «У нас есть книга!» Восемь недель спустя начиналась кампания в прессе. Только избранные журналисты имели право лично получить от Мореани сигнальные экземпляры новой книги. При этом журналисты должны были подписать документ о неразглашении, а потом расхваливать его роман в своих изданиях, подогревая мучительное нетерпение читающей публики.

Марта никогда не сопровождала Генри на публичных мероприятиях. На книжных ярмарках и лекциях Генри появлялся в сопровождении Бетти. Многие считали ее супругой, что вполне могло быть правдой, ибо смотрелись они как идеальная пара.

Генри повсюду встречали аплодисментами и улыбками, навязывались в знакомые и желали счастья. Выглядел Генри при этом совершенно несчастным, так как вообще не любил поднимать шумиху вокруг своей персоны. Такое поведение еще больше возвышало его в глазах публики, особенно ее женской половины – все восторгались его скромностью. Робкие недосказанности Генри были следствием чистой предосторожности, ибо он ни на минуту не забывал, что он не писатель, а мошенник, лягушка, напялившая на себя маску змеи.

К тому же Генри было трудно запоминать все эти дружелюбные физиономии и новые имена. Где бы он ни останавливался, тотчас возникала толпа. Сверкали вспышки, его беззастенчиво пожирали глазами, все время показывали то, что его не интересовало, или рассказывали о вещах, в которых он ровно ничего не смыслил. Он соглашался на короткие интервью, но отказывался говорить о том, как работает. У Генри усиливалось ощущение нереальности происходящего, действительность расплывалась, как попавшая под дождь акварель, – сначала растекаются контуры, а потом пропадает и все изображение целиком. Марта предупреждала его, что успех – это тень, которая зависит от положения солнца. Когда-нибудь, думал Генри, солнце закатится и все увидят, что меня больше нет.

О том, как надо понимать эти произведения, Генри узнал от критиков. То, что романы хороши, он знал и сам; в конце концов, именно он их и открыл. Но насколько они хороши и почему, удивляло его самого. Он жалел многих бедных художников, которых признавали, когда они начинали загибаться от голодных отеков. Он несколько раз хотел почитать Марте хвалебные отзывы самых любезных критиков, но она не хотела об этом даже слышать. Она в это время писала уже следующий роман. Каждая фраза – это крепость. Это предложение нравилось Генри больше всего. Эти слова были набраны крупным шрифтом на клапане суперобложки и принадлежали небезызвестному Пеффенкофферу, ведущему литературного приложения крупной ежедневной газеты. Генри следовало бы поучиться такой краткости и содержательности. Но, увы, у него не было ни того, ни другого. У него вообще не было ничего своего.