Читать книгу "Семь суббот на неделе - Пауль Маар"

Но еще больше удивилась госпожа Брюкман, когда через пять минут снова открылась парадная дверь и показался господин ПеШхерминт. С быстротой пули промчался он мимо хозяйки и, прежде чем она успела что-либо сказать, скрылся за дверью своей комнаты. При этом ей почудилось, будто он тоненьким голоском пропел: «Тетушка Брюкман! Бабушка Клюкман!»

У себя в комнате господин Пепперминт сразу же открыл рюкзак и вытащил оттуда Субастика.

— Вот здесь я буду жить? — спросил тот, с любопытством оглядывая комнату.

— Ты же обещал молчать! — принялся упрекать его господин Пепперминт.

— А то я не молчал? — удивленно возразил Субастик.

— Конечно, нет! Ты вдруг запел: «Тетушка Брюкман! Бабушка Клюкман!»

— А… так это же я потом запел! Ты ведь просил меня сидеть смирно и молчать до тех пор, пока ты не вернешься, — сказал Субастик и тут же снова запел:

Пока ты не вернешься, пока ты не вернешься, Пока ты не вернешься, мой миленький дружок!

— Сейчас же замолчи! — крикнул господин Пепперминт, сгреб Субастика в охапку и сунул его в кровать, под пуховое одеяло.

Раздался стук в дверь.

— Вы звали меня, господин Пепперминт? — спросила из-за двери госпожа Брюкман.

— Нет! — гаркнул в ответ господин Пепперминт и еще глубже засунул Субастика под одеяло. Но тот продолжал невозмутимо распевать под ним:

Субастик гложет лапу, Не огорчая папу!

Господин Пепперминт стал поспешно вспоминать, как нужно обращаться с субастиками.

Слегка приподняв одеяло, он прошептал:

— Я очень прошу тебя замолчать! И Субастик тотчас перестал петь. В ту же минуту дверь приоткрылась, и госпожа Брюкман сунула голову в щель.

— Вы, кажется, с кем-то разговариваете? — спросила она, подозрительно оглядывая комнату.

— Я только попел немножко! — солгал господин Пепперминт.

— «Попел»! — передразнила его хозяйка и снова захлопнула дверь.

Господин Пепперминт стал ходить по комнате взад-вперед, думая только об одном: чем же все это кончится? Разве не глупо, не легкомысленно он поступил, взяв к себе Субастика? В конце концов их вышвырнут из дома — и его самого, и этого смешного малыша!

Он приподнял одеяло, чтобы сказать об этом Субастику. Но тот спал, уютно устроившись на подушке. Господин Пепперминт со вздохом присел на край кровати.

— Хоть бы пообедать по-человечески, тогда и жить было бы легче! — пробормотал он.

— Чего бы тебе хотелось на обед? — сонно переспросил Субастик. Очевидно, он услышал горестный вздох Пепперминта.

— Ну, к примеру, жареного цыпленка с картофелем. А на сладкое — мороженое.

— Цыпленка с картофелем. Потом — мороженое. Хорошо! — пробормотал Субастик, перевернулся на другой бок и снова заснул.

Почти в ту же секунду раздался стук в дверь. Господин Пепперминт быстро накрыл Субастика одеялом, расправил покрывало и пересел на стул. Потом сказал:

— Войдите!

Дверь распахнулась, и в комнату с подносом в руках вошла госпожа Брюкман. Очевидно, она все еще не оставила своих подозрений и наконец нашла предлог еще раз заглянуть в комнату к своему жильцу.

— Вы сегодня не пришли на кухню пообедать. В порядке исключения я решила доставить вам обед в комнату, — проговорила она и опустила поднос на стол.

— А что у нас сегодня на обед? — спросил господин Пепперминт, с трудом оправившись от изумления.

— Цыпленок с картофелем. А на сладкое — мороженое, — ответила госпожа Брюкман. — Приятного аппетита!

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Господин Пепперминт проснулся оттого, что над самым его ухом кто-то громко распевал.

Сначала он решил, что это ему снится, и перевернулся на другой бок. Но пение не прекращалось. Звонкий, пронзительный голос, чудовищно искажая мелодию, пел:

Спи, мой папаша, усни, Глазки скорее сомкни! Пир мы устроим в саду, Клюкман утопим в пруду… Глазки скорее сомкни, Спи, мой папаша, усни! В комнате очень темно. Клюкман уснула давно — Спит и зубами скрипит. Черт под кроватью сидит. Глазки скорее сомкни…

Господин Пепперминт разом очнулся и поднял голову. В окно светило солнце. На дворе стояло раннее воскресное утро. А рядом с ним в постели сидел Субастик и во все горло распевал песню. Господину Пепперминту сразу вспомнилось все: да, вчера он привел сюда это загадочное существо, этого горластого Субастика, от которого теперь никак не может избавиться.

— А ты все еще здесь! — вздохнул он.

— Конечно, папочка, — кивнул Субастик.

— Зачем же ты так громко поешь? — с укором спросил господин Пепперминт.

— Это я колыбельную для тебя пою, папочка! Не слышишь разве?

Спи, мой папаша, усни, Глазки скорее сомкни! Скоро хозяйка придет. Черта сюда приведет…

— Тихо, а то сюда в самом деле придет госпожа Брюкман и выгонит меня из дома!

— Нет, нет, папочка, это исключается!

— Почему?

— Потому что она даже не сможет сюда войти. Я запер дверь. Вот ключ.

— Сейчас же дай сюда ключ! Когда я запираюсь у себя в комнате, хозяйка обижается не на шутку и бранится, как… как…

— Как рыба?.. — заботливо подсказал Субастик.

— Сейчас же дай сюда ключ! — вместо ответа повторил господин Пепперминт.

— Сам возьми, папочка! — засмеялся Субастик и мигом вскарабкался на шкаф. Усевшись наверху, он принялся подбрасывать ключ пятачком.

Господин Пепперминт соскочил с постели, схватил трость и попытался стащить Субастика со шкафа.

Тут раздался стук в дверь, и голос госпожи Брюкман прокричал:

— Безобразие! Неслыханная наглость! Что за шум посреди ночи? Посмейте только еще раз пикнуть, и придется вам самому стряпать себе обед!

Не успел господин Пепперминт собраться с мыслями, как Субастик закричал ей в ответ со шкафа:

— Какая же сейчас ночь, госпожа Клюкман? Врете вы все! Смотрите, солнце сияет вовсю!

При этом Субастик так мастерски подражал голосу господина Пепперминта, что госпожа Брюкман не заметила бы обмана, будь она даже в комнате.

— Сейчас же откройте дверь, а не то я вызову полицию! — не своим голосом заорала хозяйка.

— Не могу… — простонал в ответ господин Пепперминт и снова попытался стащить со шкафа Субастика.

— …да и не понимаю, госпожа Клюкман, почему я ее должен открывать, — закончил фразу Субастик голосом господина Пепперминта.

— Как — почему? Комната ведь моя! — гаркнула из-за двери хозяйка.

— А за что же тогда я плачу вам каждый месяц деньги, тетушка Клюкман? — пропел Субастик.