Читать книгу "Вечный поход - Сергей Вольнов"

Глава перваяЖАРКАЯ БИТВА

… Ох, не к добру притихла Степь. Отпустила буйные табуны ветров, и они тотчас же стремглав умчали в разные стороны. Чуть слышно звенит воздух от разноголосья насекомых. Тем неразличимым звоном, который не замечаешь, путая с напряжённой тишиной.

Склонил покаянно свои растрёпанные седые головы ковыль, молчаливо покачиваясь в старческом раболепии. Перекатывая травинки, незаметно крадётся вниз по склону, в надежде обрести спасение в манящей ложбине у неглубокой степной речушки… Не вспорхнёт непоседа-жаворонок, трепеща коротенькими крылышками. Не вложит в рваный полёт восхищение этим жестоким, но прекрасным миром, не взмоет, разливая с высоты новую песню, вскрикивая пронзительно незатейливой трелью.

Попрятались птицы, каждым перышком предчувствуя недоброе. Взирают испуганно с земли, сквозь травяное сплетенье, в знойное марево поднебесья. Остановило небо облака свои на дальних подступах, на высоких пределах. Висят облака, серебрятся на солнце, вынимающем слезинки из раскосых глаз кочевого люда. Висят — не то осуждающе, не то равнодушно… Но нет, глядят облака вниз со значением, будто предрекая, что настал самый страшный миг — последний миг тишины.

Настал.

Отмолчал своё, отбезмолвствовал.

И оборвалась тончайшая нить, что степное безмолвие удерживала…

Взвизгнула недовольно высь, пуская в себя инородное тело, — остро заточенную, длинную занозу стрелы. Засвистела стрела, тёмной малозаметной тенью метнувшись по размашистой дуге. Перечеркнула собой клочок накалившегося неба.

Неоткуда ждать добра, если в небе вместо птиц свистит стрела излётная. Поёт, заливается призывно и страшно. Быстротечна её песня и леденит кровь в жилах, и покалывает от неё в висках, но лучше бы она не стихала. Лучше бы зависла стрела над степью… Прямо посередине нетоптаного разнотравья, что разделило два воинственных народа.

Увы, всё во власти Вечного Синего Неба. О, Мэнкэ-Тенгри, не возжелаешь ты остановить стрелу жуткую, сигнальную. Пусть всё идёт, как предписано. Пусть же летит стрела, как отпущена.

Пусть…

Но если бы можно было сойти с небес на землю да вернуть время назад, хоть ненамного — взгляд непременно выхватил бы движение. Среди тысяч нукеров, неподвижно застывших в грозном молчании — единственную фигуру, что передвигалась сейчас по степи.

Всадник, немолодой воин в дорогих добротных доспехах.

Вот он, выехав по узкому проходу из середины войска, поравнялся с передней линией панцирной конницы и окриком властным остановил коня, статного высокого скакуна вороной масти. Затем неторопливо достал из саадака тугой лук «номо» и, не глядя, провёл пальцами по веслообразной роговой накладке на кибити. Пальцы привычно ощупали коряво вырезанные слова-обереги и приняли, впитали в себя спящую силу этих древних слов… Далее — скользнули в овальную горловину берестяного колчана; не теряя ни секунды, безошибочно отыскали нужную стрелу. Потянули точёный, округлый в сечении стержень из ветви ивы, окрашенный тремя кроваво-красными кольцами шириною в ладонь.

Стрелы с подобной окраской были знакомы каждому нукеру грозного Чёрного тумена. Они принадлежали их темнику, опытному военачальнику Хасанбеку, возглавлявшему «кешик» — десятитысячную отборную гвардию Великого Хана.

Руки совершали нисколько не медля раз и навсегда заученные, доведённые до совершенства движения.

Миг — и пальцы, мягко пройдясь по оперению, цепко ухватили край древка.

Ещё миг — и вся стрела, вырванная из саадака, прошлась древком по кибити лука. Пальцы при этом провернули ушко, найдя и зафиксировав нужное положение «прорези».

Ещё миг — и стрела насажена на тетиву.

Ещё — и большой палец, соскользнув с древка, захлестнул сгибом тетиву, сразу же начав её натягивать. На его ноготь тут же лёг указательный палец, беря тетиву в кольцо. Темник резко, не целясь, растянул лук, разведя в противоположные стороны сильные руки. Левая с кибитью — вперёд и вверх; правая с тетивой — к солнечному сплетению.

И вот дошла стрела, увлекаемая тетивой, до незримой предельной черты, коснулась кибити бочонкообразным костяным свистунком, насаженным на древко сразу за наконечником. Замер измолчавшийся свистунок, темнея сквозными отверстиями. Чуть различимая пауза, и всё…

Безвольно поникли, ослабли пальцы, позволяя тетиве вырваться, выпорхнуть из своих цепких объятий.

«Шшу-у-у-у-ухххх…»

Упруго рванули вперёд тугие рога лука. Шумно и коротко рассекла воздух тетива. Ударилась о кожаный наруч, отдав стреле все свои накопленные силы и злость. И ушла стрела в небо, исходя низким будоражащим свистом в безоблачной вышине.

Стрела пронзала воздух, видя врага даже в нём, распластавшись в полёте всем своим телом длиною в несколько ладоней и два пальца. И всё больше и больше закручивалась вправо, благодаря белому с коричневым оперению, когда-то бывшему передними перьями в крыле степного орла. Перья ещё не позабыли высокий стремительный полёт, да и кованный не для забавы листовидный наконечник уже не однажды лакомился кровью. Оттого и был хищным полёт стрелы, вкручивающейся в небо…

Не успела она упасть.

«Хур-раг-гх-х-х!» — покатилось лавиной над закованными в железо всадниками. И, удаляясь, выдохлось до яростного визга… Но тут же, возникнув, кажется, прямо из недр земли, из корневищ степных трав, вобрав в себя мощь и боевую злость небесных духов-покровителей, — громыхнуло повторной, более мощной волной:

«Хур-р-раг-гх-х-х-х!!!»

И грузно сдвинулась с места застоявшаяся орда. Тысячи глоток исторгли древний боевой клич… И ушли от земли в небо, вопреки мирозданию, шевелящиеся серые тучи, образованные из стрел.

Хасанбек проводил взглядом лаву всадников, рванувших с места во весь опор.

Первая волна.

Мощная. Устрашающая. И всё-таки не смертельная, если вдали, на расстоянии одного полета стрелы, в чужеземных боевых порядках выстроились воины. Именно воины, а не сброд, просто скопившийся на этом кусочке земли.

Хасанбек ждал.

Когда первая волна дойдёт до неприятельского войска и свяжет передние ряды вражеской пехоты обвальной стрельбой, засыпая стрелами, залп за залпом…

Когда они врежутся в конницу врага и закрутятся на месте после кратковременной яростной сшибки, опустошив колчаны и понеся первые потери…

Когда выдохнется боевой клич, и ордынцы отхлынут от потрёпанных рядов неприятеля…

Когда они, нестройно и не сразу, развернут лошадей. И будет непонятно даже для своих — действительно они отступают или только исполняют задуманное. Когда поскачут назад, рассыпаясь в разные стороны из смятого строя. А многие лошади поволокут погибших нукеров, запутавшихся в стременах…