Читать книгу "Привет, Джули! - Вэнделин Ван Драанен"

Когда я вспоминаю второй класс, мне хочется верить, что я так стремилась получить этот поцелуй скорее из научного любопытства. Но если быть до конца откровенной, псе дело, скорее всего, было в его голубых глазах. Во втором и третьем классах я постоянно следовала за ним, садилась рядом, хотела ни на минуту не разлучаться с ним. Я ничего не могла с собой поделать.

К четвертому классу я научилась контролировать спои чувства. От мыслей о нем и взгляда на него мое сердце замирало, но мои ноги больше не следовали за ним. Я просто наблюдала, думала и мечтала.

А потом в пятом классе на моем пути возникла Шелли Сталле. Шелли Сталле — зануда. А еще она жуткая сплетница и вполне способна воткнуть тебе нож в спину. Странно, что кто-то может быть отвратительным для одного человека и невероятно привлекательным для другого. Мы уже в средней школе, и сейчас она настоящая королева сцены, но даже в начальной школе она могла изобразить все что угодно. Особенно здорово это проявлялось на физкультуре. Я ни разу не видела, чтобы Шелли бегала или делала какие-то сложные упражнения. Вместо этого она разыгрывала целый спектакль, убеждая учителя, что непременно умрет, если он заставит ее подтягиваться.

И это срабатывало. Каждый год! Она всегда получала полное освобождение от всего, что требовало хоть малейшего напряжения мышц. Она даже никогда не ставила свой стул на парту в конце учебного дня. Единственными мышцами в ее организме, работавшими без остановки, были те, что помогают говорить. Она могла бы выиграть Олимпиаду по болтовне.

Но меня бесило не ее освобождение от физкультуры — кому в команде нужна такая? Меня бесило то, что дело было не в астме, слабых ногах и прочем. Все дело было в ее волосах. Они были невероятно густыми и длинными, и Шелли сооружала из них немыслимые прически. А когда она распускала волосы, возникало ощущение, что ее накрывает сверкающее кудрявое одеяло, и снаружи оставался нос.

Я старалась не обращать на Шелли Сталле никакого внимания, что отлично у меня получалось до середины пятого класса, когда я увидела... Они с Брайсом держались за руки.

С моим Брайсом. Тем самым, который так смутился, взяв меня за руку за несколько дней до второго класса. Тем самым стеснительным парнем, который до сих пор не решается сказать мне больше пары слов.

Тем самым, кто по-прежнему должен мне мой первый поцелуй.

Как могла Шелли вложить свою руку в его? Эта лохматая принцесска не имеет на это никакого нрава!

Брайс время от времени оглядывался, когда они ходили вместе, и смотрел на меня. Сперва я подумала, что это он так извиняется. Но потом на меня снизошло озарение — он просит о помощи. Ну конечно же! Шелли же такая милая и красивая, что ее просто нельзя бросить. Представляю, как Брайс страдал! Нет, парень просто не в состоянии красиво расстаться с девушкой. Это работа для другой девушки.

И я не колебалась ни секунды. Подошла к ним и дернула ее за руку. Брайс сбежал сразу, как только получил свободу, а вот Шелли не двинулась с места. О, не-е-ет… Она подошла ко мне вплотную, ткнула в меня пальцем и заявила, что Брайс принадлежит ей, и отпускать его она не намерена.

Как мило.

Я так хотела, чтобы появился кто-нибудь из учителей и увидел настоящую Шелли Сталле, но когда они все же появились, было слишком поздно. Это была настоящая драка, победу в которой одержала я.

Кончилось тем, что Шелли пораньше отпустили домой с жутким бедламом на голове, а мне пришлось объяснять все директрисе. Миссис Шульц была из тех женщин, которые считают хороший пинок порой просто необходимым, но она все же посоветовала мне позволить людям решать свои проблемы самостоятельно, хотя и оценила тот факт, что я сумела сдержать себя и не причинить Шелли серьезного вреда.

Уже на следующий день Шелли вернулась в школу с пластырем на лбу и, конечно же, принялась распускать обо мне всякие сплетни, но я не обращала на это никакого внимания. Факты говорили сами за себя. Зато до конца года Брайс и близко к ней не подходил.

Не сказать, что после этого Брайс стал держать за руку меня, но он определенно стал дружелюбнее по отношению ко мне. Особенно в шестом классе, когда мистер Мертинс усадил нас рядом.

Сидеть рядом с Брайсом было так здорово. Он был таким милым. Он каждое утро говорил мне «Привет, Джули», а иногда я даже замечала, как он смотрит на меня. Он всегда краснел и утыкался в свою тетрадь, а я не могла сдержать улыбки. Какой же он стеснительный. И какой милый!

И мы стали больше разговаривать. Особенно после того, как мистер Мертинс посадил его прямо передо мной. Мистер Мертинс очень серьезно наказывал за орфографические ошибки, и если вы делали больше семи ошибок в двадцати пяти словах, вы были обречены провести обед в его кабинете, заучивая правильное написание слов.

Брайс жутко боялся этого наказания. Я так жалела его, что стала наклоняться вперед и нашептывать правильное написание слов. Его волосы пахли арбузом, а в ушах у него был пушок. Мягкий белый пушок. Это заинтересовало меня. Как у парня с такими черными волосами в ушах может быть белый пух? Я проверила свои собственные уши, но ничего в них не нашла, как и в ушах своих подруг.

Я даже собиралась спросить про пух в ушах у мистера Мертинса, когда мы обсуждали научно- технический прогресс, но так и не спросила. Вместо этого я провела целый год, нашептывая Брайсу правильные ответы, вдыхая арбузный аромат и раздумывая о том, будет ли у меня вообще первый поцелуй.

Берегись, приятель!

В седьмом классе все, и правда, изменилось, но главные перемены произошли не в школе, а дома. С нами стал жить дедушка Дункан.

Сначала это было очень странно, ведь мы почти его не знали. За исключением мамы, конечно. И хотя последние полтора года она изо всех сил пыталась убедить нас, что он просто замечательный, лично я узнал о нем только одно — он обожал смотреть в окно гостиной. Оттуда ничего не видно, кроме двора Бейкеров, но каждый день с утра до ночи он сидел в огромном кресле, которое привез с собой, и смотрел в окно.

Ну ладно, еще он читал детективы Тома Клэнси и газеты и разгадывал кроссворды, но все это было скорее отвлечением от его основного занятия. Старик смотрел в окно, пока не засыпал, ведь его никто не тревожил. Это, конечно, нормально. Просто очень... скучно.

Мама говорит, что он ведет себя так, потому что скучает по бабушке, но со мной дедушка этого никогда не обсуждал. Честно говоря, он вообще со мной почти не разговаривал до тех пор, пока несколько месяцев назад не прочел о Джули в газете.

Нет, Джули Бейкер не попала на первую полосу в качестве вундеркинда из восьмого класса, как вы могли бы подумать. Нет, друзья, она попала на первую полосу из-за того, что отказалась слезать с платана.

Я никогда не мог отличить платан от, скажем, клена, но Джули-то точно знала, какое это было дерево, и не преминула рассказать об этом абсолютно всем.

В общем, это огромное дерево, этот платан, рос на холме не пустыре Колльер-стрит. Огромное уродливое дерево. Оно было все такое кривое и скрученное, и я всегда втайне ждал, чтобы его выдрал с корнем какой-нибудь ураган.