Читать книгу "А любовь как сон - Эдуард Снежин"

Горячие шашлыки под красное мукузани показались нам после трёхдневной сухомятки чудом кулинарного роскошества и желудки наши торжествовали.

Я смотрел, как мило Катя измазывает соусом тонкие губки, ухватив кусочек шашлыка двумя пальчиками и откусывая по чуть-чуть. Она всегда ела потихоньку, помаленьку, даже если была голодна. Сам я давно насытился и закусывал глотки мукузани затяжками сигареты.

Она поймала мой взгляд и заулыбалась: «Не смотри!»

Мы прошлись вдоль берега до нашего пляжа. Он был пуст, по гальке, где мы раньше лежали, перекатывались пенистые буруны. Волна долбилась в берег, приподымая галечный массив, с обратным её ходом камни скатывались назад, что и создавало воспетый поэтами «рокот моря». Мы стояли на набережной, в том месте, где целовались в первый раз. Я встал за Катиной спиной, прижимая её к себе, чтобы согреть.

Девушка запела:

«Там где клён шумел, над речной волной, Говорили мы о любви с тобой. Отшумел тот клён, в поле бродит мгла, А любовь как сон стороной прошла».

Катя порывисто развернулась ко мне, повисла мне на шее и разрыдалась. Я молча гладил её по волосам, не было слов, чтобы её успокоить. По моим щекам тоже скатывались слёзы.

Провожаться мы пошли в ресторан. Повздыхали, что с нами нет спитой компании, и устроились за маленьким столиком только вдвоём, не хотелось лишних глаз.

Мы заказали рыбное ассорти и котлеты по-киевски. От шампанского Катя отказалась, взяли бутылку нашего привычного армянского.

Ассорти официантка принесла в одном большом эллиптическом блюде. На белой поверхности блюда с серебристо-голубой расписной каёмкой возлежали по периметру аккуратно нарезанные ломтики осетрины с прожилками, красноватой лоснящейся сёмги и нежной розоватой форели. В центре блюда расположились маленькие розеточки из теста, на дне которых лежали кружки сливочного масла, покрытые шариками чёрной и красной икры. Листья зелёного лука и салата поверх рыбного изобилия гармонично дополняли гастрономическое чудо.

– Ну, за тебя! – поднял я рюмку.

– За нас! – поправила Катя.

Мы чокнулись.

– Расскажи мне про свою дочку, – попросила Катя.

– Ей уже двенадцать. Она такая же белая, как ты, удивительно – я русый, а мать вообще жгучая брюнетка.

– Значит в соседа, – пошутила Катя. – Ты любишь жену?

– Все женятся по любви, но часто она проходит.

– Почему?

– Знаешь, я долго думал и сделал вывод – мужчине обязательно надо выгуляться и хорошо выгуляться, прежде чем жениться. А я женился рано, в двадцать лет.

– А зачем выгуливаться?

– Понимаешь, иначе потом мужчина всё равно будет липнуть к новым самкам, это идёт от природы, петух ведь один на стаю куриц.

– А если мужик нагуляется, что, его не потянет к курам?

– Ну, тогда он к женщинам будет относиться спокойнее, раз много их знал, и со знанием дела выберет свою единственную.

– А вот лебеди всю жизнь живут одной парой, – тихо сказала Катя.

– Да, есть в природе такое чудо, – согласился я и сжал под столом её руку.

Мы замолчали и пошли танцевать. Даже не разговаривали. Просто смотрели друг на друга.

Официантка принесла котлеты по-киевски. Катя взяла в правую руку вилку, а в левую нож, чтобы отрезать кусочек, но только чуть надрезала хрустящую румяную корочку, как из котлеты с писком брызнул фонтанчик горячего масла. Катя даже испугалась и бросила нож. Я расхохотался от души:

– Это салют в твою честь. Далеко не всегда случается.

– Ой, я и не знала, что она с сюрпризом.

– Посмотрим, как у меня.

Но у меня после надреза получился лишь слабенький пшик.

– Ну, видишь, Геленджик провожает салютом тебя.

Катя ещё неделю назад купила на завтра билет на поезд «Новороссийск – Саратов», мне предстояло лететь до Свердловска через пару дней.

Тут оркестр заиграл «Сувенир» и бородач, похожий на Демиса Русоса и голосом, и внешностью, запел. Весь ресторан вскочил с мест и заходил ходуном. Мы тоже вышли на круг. Геленджикский Русос дошёл до припева и максимально взвинтил голос. Катя судорожно вцепилась мне в грудь и зарыдала, не обращая никакого внимания на окружающих.

– Катя, Катя, успокойся, ты мне всю рубашку промочишь, – шептал я.

– Родной мой, ненаглядный, как мне без тебя? – заливалась она.

А вокруг нас незаметно сгрудились все посетители и прихлопывали ладонями в такт музыке. Даже гардеробщица вышла из раздевалки в зал, чтобы посмотреть на нас.

Кончилась музыка. К нам подошёл грузин с соседнего столика с бутылкой рубинового «Твиши» и сказал:

– Дарогие, позвольте выпить с вами за вашу… такую любовь!

Он разлил вино, Катя только еле пригубила, она продолжала всхлипывать за столиком, и я никак не мог её успокоить.

– Плачь, плачь, девочка, – сказал грузин. – Не стесняйся слёз любви!

Я поблагодарил всё понимающего горца и, расплатившись за ужин, повёл девушку к выходу, её мог привести в чувство только свежий воздух. Тут проклятый оркестр, в честь нашего ухода, вновь грянул «Сувенир», и мне пришлось выносить Катю из ресторана буквально на руках.

На другой день утром я провожал свою любовь на Новороссийском вокзале. Плакать ей было уже нечем, она только вся дрожала. – Я позвоню тебе в пансионат, как приеду домой. – Я буду ждать.

Вернувшись в пансионат, я не находил себе места.

– Ладно, клин клином вышибают, – махнул я рукой и тут же попытался увлечься новой, только что приехавшей женщиной – красивой и продвинутой журналисткой из Якутска. Она с удовольствием приняла моё предложение прокатиться на катере по морю, посмотреть дельфинчиков. Лена сошла на берег восторженной:

– Ничего прекраснее я не видела! Даже не думала, что так чудесно начнётся отпуск.

После ужина мы погуляли с ней по крутым дорожкам территории, она была увлечена идеями перестройки, возмущалась, что Москва обкрадывает алмазную республику, но уже появились в Якутии самостоятельные люди, и она среди них.

– Не думаю, что ваши «самостоятельные люди» сделают что-то лучше. В России никто, никогда не знал и не уважал законы, тем более на местах. Из Москвы идёт хоть какой-то порядок, – заспорил я с ней.

– Мы должны просветить людей!

– Знаешь, я ведь тоже не ретроград, сколько нервов угробил, чтобы внедрить новую АСУ, а потом меня из неё выперли.

– Как так?

– Нашлось много желающих, поближе к начальству, чтобы занять посты в перспективной системе.

– А ты сдался?

– Терпеть не могу интриги! Сейчас новую, более интересную систему готовлю.