Читать книгу "Посмертная месть - Михаил Черненок"

— Люлькин не появился?

— Пока не знаю. Сейчас в паспортном столе возьму домашний адрес и сбегаю к нему в гости. — Голубев послал Тимохиной воздушный поцелуй. — До скорого свиданьица, радость моя.

Тимохина улыбнулась:

— Не радуйся прежде времени, оптимист.

Слава наигранно вздохнул:

— Постараюсь. Один остроумный сатирик изрек поучительную мудрость: «Не говори “гоп”, когда перепрыгнул. Сначала посмотри, во что ты впрыгнул».

…Небольшой бревенчатый домик Люлькина находился в двух минутах неторопливой ходьбы от железнодорожного вокзала. Стоял он особнячком от других домов на высоком берегу круглого озерца, заросшего по краям широкими листьями кувшинок. С задней стороны домика притулился металлический гараж, а обнесенный невысоким штакетником дворик густо заполняли разноцветные гладиолусы. От калитки к озеру ступеньками спускалась тропинка. В конце ее, у самой воды, наблюдая за тремя удочками с длинными удилищами, неподвижно сидела на раскладном стульчике худощавая женщина в блеклом сарафане и пляжной кепочке.

Голубев направился к крыльцу дома, но, увидев на двери замок, решил поговорить с рыбачкой. Спустившись по тропинке к озеру, будто из праздного любопытства, спросил:

— Клюет?..

— Рано утром клевало, — вскинув невеселый взгляд, тихо ответила женщина.

— На утренней зорьке обычно клев повеселее.

— Не всегда. Бывает, что несколько зорек подряд впустую проскучаешь. Карась — рыба привередливая.

— Сегодня много наловили?

Женщина молча приподняла из воды садок, чуть не доверху наполненный трепещущимися карасями.

— Ого! — воскликнул Слава. — Пожалуй, килограмма четыре будет.

— Больше пяти. Дня два прожить хватит.

— На рыбе?

— От рыбы меня уже тошнит.

— Зачем же ловите?

— Для продажи. Других средств к существованию нет. Одна лишь рыба да еще гладиолусы немного выручают.

Разговоров о трудной жизни Голубев не любил. Каждый раз, когда люди начинали жаловаться на беспросветную нужду, у Славы возникало такое горько-тоскливое чувство, будто лично он был виноват во всех житейских несуразностях. Только служебный долг оперативника заставлял терпеливо выслушивать жалобщиков и в поисках истины порою подыгрывать им.

— Пособие по безработице давно не платят. На работу устроиться негде, — тихим голосом продолжала женщина. — Начальники обнаглели. Говорят, на зарплату работягам денег нет, однако на строительство собственных дворцов миллионы тратят. Конечно, кто попробоистей из работяг, те тоже находят, где урвать, а лопухам, как мы с мужем, ничего не достается.

— Да, когда все тянут одеяло на себя, непробойному может достаться разве что лоскут пододеяльника, — с сочувствующим вздохом подыграл Слава и, стараясь уклониться от неприятной для него темы, быстро спросил: — Не знаете, скоро Люлькины будут дома?

Женщина удивленно повернула к Голубеву моложавое, без малейших признаков косметики, лицо. Карие глаза ее при этом стали настороженными. Несколько секунд поколебавшись, она нерешительно сказала:

— Ну, допустим, я Люлькина. И что?

— Извините, не знаю вашего имени-отчества.

— Ну, Лариса… Васильевна.

— Олег Люлькин — ваш муж?

— Да.

— Он до сих пор домой не вернулся?

— Нет. А вы кто?

— Сотрудник уголовного розыска.

— Олег что-то украл?

— Наоборот, кажется, у него автомашину украли.

Люлькина болезненно поморщилась:

— Беда с этим Олегом. Опять, наверное, с пьяных глаз забыл, где оставил «жигули».

Голубев присел на поросшую осокой кочку:

— Почему «опять»?

— Месяц назад знакомые железнодорожники приволокли его домой в состоянии ни тяти ни мамы. Утром, проспавшись на полу у порога, сел к столу и обалдело спрашивает: «Ларис, как я дома очутился?» — «Как в сказке, — говорю. — По щучьему велению». — «А машина где?» — «Тебе лучше знать, где ты ее бросил». — «Я в гараж не заезжал?» — «Какой гараж! Тебя трупом притащили!» — «Ой, бли-и-ин… накрылась машина»… Уронил голову на стол и заплакал. Рыдал, рыдал, потом как стукнул себя кулаком по лбу: «Елки-моталки! Я ж в Таежном у Кольки Бормотова “жигули” оставил!» — «А нажрался где?» — «Понимаешь, Ларис, шаровая опора у машины полетела. На попутке приехал в райцентр к знакомым ребятам, чтобы раздобыть деталь. Ну а без бутылки какой дурак раскошелится? Вот и загудели». Быстренько умотался из дома и уже к обеду прикатил на исправной машине.

— Часто «гудит»?

— Последнее время вроде успокоился. Стал подрабатывать, детям сладости приносить.

— Много детей?

— Две дочки-школьницы.

— Когда и куда он уехал последний раз?

Люлькина задумалась:

— Сегодня, кажется, пятница?.. Да, пятница… Значит это в среду поехал на железнодорожный вокзал к вечерней электричке. Хотел подработать на пассажирах, которым надо от вокзала добраться до деревень, куда автобусы не ходят.

— Нынче время боевое. Рискованно кого попало в машину садить.

— Олег кого попало не садит. Он обычно берет только женщин с детьми.

— А если клиенты предложат ему бутылку?.. — намекнул Слава.

— На бутылку может клюнуть, — с горечью сказала Люлькина и уставилась Славе в глаза. — Вы скрываете от меня что- то нехорошее. Убили Олега, да?

— Об убийстве говорить пока рано. Машину вашу без хозяина нашли.

— Ну, вот… Недаром со среды у меня сердце щемит так, что небо с овчинку кажется… — на глазах Люлькиной навернулись слезы. — Я уже и в вытрезвитель звонила, и в морг — нигде Олега нету. Думала, опять загулял, а выходит, еще хуже…

— Не расстраивайтесь. Может, все добром обойдется.

— Добром дела обходятся у богачей. На бедного же Ванюшку — все камушки.

— И последнее, Лариса Васильевна, хочу узнать, — торопливо сказал Голубев. — С какой целью месяц назад Олег ездил в Таежный и почему он оставил неисправную машину именно у Николая Бормотова?

Люлькина пожала плечами:

— Вероятно, отвозил туда каких-то пассажиров. А Николай Бормотов — это сын Евгения Павловича, с которым Олег работал в одной бригаде на железной дороге. У кого же было бросить «жигули», если не у знакомого…

— О Николае можете что-то рассказать? Как он, без завихрений?..

— Я всего один раз Николая видела. В прошлом году, когда Евгений Павлович получил благоустроенную квартиру в железнодорожном доме и приглашал нас с Олегом на новоселье. Николай был там как бы в роли тамады. Весь вечер шутил и предлагал смешные тосты. Гости ухохатывались. Ну а «завихрение» у него разве только… необычная женитьба.