Читать книгу "Покойник с площади Бедфорд - Энн Перри"

– Я подожду в маленькой столовой, – помог ему Питт, которому совсем не улыбалось мерзнуть на ступенях при входе.

– Да, сэр… Я доложу генералу, – швейцар отступил в сторону, и двое полицейских вошли внутрь.

– Генералу? – переспросил Томас.

– Да, сэр. Это дом генерала Брэндона Балантайна.

Имя звучало очень знакомо, и через минуту суперинтендант вспомнил, что это, должно быть, тот самый генерал Балантайн, который раньше жил на Калландер-сквер, когда Питт расследовал дело о смерти новорожденных детей, лет десять назад[2]. А потом, года через три-четыре, этот генерал оказался замешан в трагедии, произошедшей в Девилз-акр[3].

– А я и не знал…

Его слова прозвучали глупо, и Томас понял это, как только произнес их. Он увидел, как Телман взглянул на него с удивлением. Однако суперинтенданту совсем не улыбалось обсуждать с коллегой свое прошлое, и он не стал бы делать это без самой крайней необходимости. Питт прошел по холлу вслед за швейцаром в маленькую гостиную, оставив дверь открытой для Телмана.

Внутренне убранство комнаты полностью совпало с тем, что ожидал увидеть Томас, и на миг ему показалось, что он вернулся в прошлое. В комнате стояли те же полки с книгами, как и в предыдущем доме, и та же темно-коричневая мебель, обитая зеленой кожей и отполированная в результате длительного употребления. На маленьком деревянном столике стояла миниатюрная копия пушки из-под Ватерлоо, блестевшая в свете лампы, которую зажег лакей.

На стене над камином висела картина, на которой была изображена атака Серых[4]при Ватерлоо; это полотно Томас хорошо помнил. Рядом с камином висел зулусский ассегай[5]и картины с видами африканского вельда – бледные изображения красной земли и акаций, выжженных солнцем.

Питт не собирался смотреть на Телмана, но, почувствовав на себе чей-то взгляд, повернулся и увидел, что помощник внимательно за ним наблюдает. На его лице было написано неодобрение. Инспектор еще даже не встретился с генералом, но твердо знал, что во времена его службы в армии офицеры предпочитали покупать свои чины, а не заслуживать их. Все они были представителями нескольких богатых семей, все получали образование в лучших школах – Итон, Харроу, Регби, – а затем проводили по паре лет в Оксфорде или Кембридже. Все они попадали в армию в тех чинах, до которых представитель рабочего класса не смог бы дослужиться за всю свою жизнь, даже постоянно рискуя здоровьем за морями и жизнью на поле битвы и получая нищенское жалованье.

Питт знал Балантайна, и тот ему нравился, но Телману об этом говорить не имело смысла. Слишком много несправедливости видел за свою жизнь Сэмюэль, и слишком остро он ее переживал, чтобы прислушаться к тому, что скажет ему начальник. Поэтому суперинтендант молча стоял у окна, наблюдая, как солнце поднимается все выше и тени под деревьями в центре площади становятся все глубже. Громко пели скворцы, и чирикали воробьи. По улице катилась тележка с товарами, останавливаясь у каждого дома. Посыльный на велосипеде так резко вырулил из-за угла, что с трудом сохранил равновесие.

Наконец дверь в столовую открылась, и полицейские повернулись навстречу вошедшему. В проеме стоял высокий широкоплечий мужчина. Его когда-то густые каштановые волосы уже начали седеть на висках. У него было властное лицо, нос с горбинкой, высокие скулы и широкий рот. Генерал был тоньше, чем его запомнил Томас, как будто время и горе истощили запасы его сил, однако старый вояка все еще стоял прямо и твердо, широко расправив плечи. На нем была белая рубашка и простой темный смокинг, но его легко было представить себе и в военной форме.

– Доброе утро, мистер Питт, – негромко сказал мужчина. – Могу ли я поздравить вас с повышением? Мой лакей сказал мне, что вы теперь командуете участком на Боу-стрит.

– Благодарю вас, генерал Балантайн, – ответил полицейский, почувствовав, как кровь прилила к его щекам. – Позвольте представить вам инспектора Телмана. Мне жаль, что я так рано потревожил вас, генерал, но, к сожалению, констебль нашел перед вашим парадным входом мертвое тело – это было где-то без четверти четыре утра. Тело лежало прямо на ступенях. – Он увидел, как на лице хозяина дома появилось выражение отвращения и шока, хотя слуга уже наверняка проинформировал его обо всем и Питт не сообщил ему ничего нового.

– И кто же это такой? – спросил генерал, прикрывая за собой дверь.

– Этого мы пока не знаем, – ответил Питт. – Но мы нашли достаточно много бумаг и вещей, принадлежащих убитому, поэтому думаю, что его личность мы установим очень скоро. – Полицейский внимательно наблюдал за генералом, но лицо последнего не изменилось – не было заметно ни тени в его глазах, ни гримасы на губах.

– А вы уже знаете, как он умер? – спросил Балантайн, жестом пригласив своих неожиданных гостей садиться.

– Благодарю вас, сэр, – поклонился Томас, – однако я просил бы вас дать разрешение инспектору Телману пообщаться с вашими слугами. Может быть, кто-то слышал звуки ссоры или шум драки…

– Как я понимаю, этот человек умер не своей смертью? – спросил генерал с мрачным выражением лица.

– Боюсь, что так, – развел руками суперинтендант. – Его ударили по голове после короткой, но яростной стычки.

– И вы думаете, что это произошло на моем крыльце? – Глаза военного расширились.

– Этого я пока не знаю.

– В любом случае я не возражаю против того, чтобы инспектор допросил слуг.

Питт кивнул Телману, который с радостью покинул комнату, прикрыв за собой дверь.

Суперинтендант уселся в глубокое кресло, обитое зеленой кожей, а Балантайн, слегка напряженный, устроился напротив.

– Я ничего не смогу вам рассказать, – продолжил он. – Окна моей спальни выходят на площадь, но я ничего не слышал. Такое жестокое уличное ограбление не могло произойти у нас в округе. – На его лице промелькнуло выражение тревоги, которое сменилось грустью.

– Его никто не грабил, – ответил Питт, которому очень не нравилось то, что он обязан был сделать в следующий момент. – По крайней мере, не в обычном понимании этого слова. Деньги у него остались. – Он увидел удивление Балантайна. – А кроме того, вот это, – полицейский достал из кармана табакерку и положил ее на раскрытую ладонь генерала.