Читать книгу "Муссон. Индийский океан и будущее американской политики - Роберт Д. Каплан"

Китайская стратегия, разработанная для Индийского океана, условно зовется «нитью жемчуга». Она предполагает строительство крупного порта и станции прослушивания в пакистанской гавани Гвадар на Аравийском море, откуда китайцы сумели бы следить за судоходством в Ормузском проливе. Может возникнуть и другой используемый китайцами порт, в Пасни (Пакистан), в 120 км к востоку от Гвадара. Оба порта свяжет новое магистральное шоссе. Похоже, что на южном побережье Шри-Ланки, в Хамбантоте, китайцы создают для своих судов современный нефтяной эквивалент устаревших угольных портов. В бангладешской гавани Читтагонг (Бенгальский залив) китайские компании вовсю модернизируют портовые сооружения для работы с контейнерами: возможно, Китай ищет морского доступа и туда. В Бирме, чья правящая хунта уже получила от Китая военную помощь на миллиарды долларов, Пекин строит и модернизирует как торговые, так и военные базы, прокладывает дороги, роет каналы и тянет трубопроводы от Бенгальского залива к китайской провинции Юньнань. Станции слежения работают на Кокосовых островах в самом сердце Бенгальского залива [17]. Многие из перечисленных портов находятся ближе к средне– и западнокитайским городам, чем сами эти города – к Пекину и Шанхаю. Подобные гавани в Индийском океане, обладающие железнодорожным и шоссейным сообщением с землями на юге и севере, помогли бы Внутреннему Китаю, лишенному выхода к морям, получить экономическую свободу. Китай тянется к югу и западу. Свидетельством этому – почти неосуществимый на первый взгляд замысел построить железную дорогу, связывающую западнокитайские провинции (через одно из высочайших плоскогорий в мире!) с медедобывающими афганскими областями к югу от Кабула.

Разумеется, следует быть крайне осторожным, оценивая действия Китая в этом регионе. Истинные китайские намерения касательно Индийского океана пока что далеко не ясны, можно лишь гадать и спорить о них. Кое-кто в Вашингтоне скептически глядит на стратегию «нити жемчуга» как таковую. Открытое строительство баз не сочетается с негегемонистским, добродушным видом нынешнего Китая. Нынче китайцы редко рвутся к открытому господству, предпочитая оставаться в стороне. Таков случай с Гвадаром; администрация Сингапурского порта готовится управлять его делами еще долгие десятилетия. (Хотя один сингапурский чиновник сказал: «Страна-то наша – крошечная, и Гвадар не представляет для Китая никакой угрозы».) Многие магистральные трубопроводы, берущие начало в этих портах, проходят через политически нестабильные регионы, поэтому Китай и не спешит приводить в действие многие из упомянутых планов. Например, отчасти из соображений безопасности китайцы заморозили на побережье Гвадара строительство нефтеочистительных сооружений стоимостью в миллиарды долларов. И все же, учитывая требования, предъявляемые географией, а также исторически обусловленную связь Китая с регионом Индийского океана (я остановлюсь на этом вопросе подробнее), явственно видно: что-то происходит. Не столь существенно важны проекты портового строительства сами по себе – все они порождены требованиями местного развития и лишь косвенно имеют отношение к Китаю. Гораздо любопытнее и поучительнее следить за стремлением Китая получить доступ к современным глубоководным портам в дружественных странах вдоль евразийского побережья. Тут Китай предоставляет существенную экономическую помощь, тут оказывается большая дипломатическая поддержка. Таким образом Пекин расширяет свое присутствие на морских путях сообщения, пересекающих Индийский океан. Охрана этих путей вызывает крупнейшие бюрократически-торгашеские препирательства в китайских правительственных кругах: обсуждаются вопросы, относящиеся к военному флоту, способному действовать в открытых океанских водах [18]. Главный урок здесь таков: окружающий нас мир становится «изощренным», и главное тому свидетельство – Индийский океан. На смену военным базам – твердыням времен холодной войны и более ранних эпох – приходят военно-гражданские сооружения, играющие двоякую роль. Согласно условиям использования, они будут скорее вероятными, чем действительными базами, а существование их окажется всецело зависящим от добрых двусторонних отношений.

Долгие старания Китая проникнуть в Индийский океан и утвердиться в нем, чтобы властвовать над его водами и защищать свои суда – торговые и нефтеналивные, – отражаются, например, в щедро оплаченном всенародном чествовании памяти Чжэн-Хэ, исторической личности, путешественника и флотоводца времен империи Мин. В XV в. он бороздил моря между Китаем и Ост-Индией, Цейлоном, Персидским заливом и Африканским Рогом. Мусульманский евнух, выходец из Монголии, которого еще маленьким мальчиком захватили во время набега и кастрировали для службы в Запретном городе, Чжэн-Хэ сумел впоследствии возвыситься: повел свой груженный сокровищами флот, насчитывавший сотни кораблей и 30 000 моряков – включая врачей, переводчиков и звездочетов, – к побережьям Среднего Востока: торговать, облагать данью народы и развевать над волнами китайское знамя [19]. Оживившийся государственный интерес к этому исследователю Индийского океана и к его жизненному пути свидетельствует, что эти воды всегда входили в сферу китайского влияния.

Пока Китай занимается самоутверждением, Индия хочет увеличить свое региональное влияние от Среднего Востока до Юго-Восточной Азии. Адмирал Суриш Мехта, ранее возглавлявший индийский военно-морской штаб, совершил первую зарубежную поездку на запад именно по странам Персидского залива, ныне ведущим обширную торговлю с Индией. Процветает Индия – процветает и ее торговля с Ираном и поднимающимся на ноги Ираком. Возьмем для примера Индию и Ирак, два литоральных государства, одно из которых доминирует в Южной Азии, а другое – на Среднем Востоке. Американцы не привыкли относить эти страны к одной и той же категории, но по большому счету так оно и есть. Иран, подобно Афганистану, сделался стратегической тыловой базой Индии в борьбе с Пакистаном, а также будущим партнером в производстве энергоносителей. В 2005 г. Индия подписала с Ираном многомиллиардное соглашение, согласно которому Иран обязуется ежегодно поставлять ей 7,5 млн т сжиженного природного газа в течение 25 лет [20]. Так и не ратифицированное окончательно, соглашение все же составлено и вполне может получить законную силу в обозримом будущем. Сходным образом обсуждалась постройка трубопровода из Ирана в Индию через территорию Пакистана – проект, способный содействовать улучшению индо-пакистанских отношений, а заодно «срастить воедино», наподобие сиамских близнецов, Средний Восток и Южную Азию. Кроме того, Индия помогает Ирану реконструировать и расширять порт Чахбехар на Аравийском море. Среди прочего, попытки США изолировать Иран обречены на провал и по этой причине. В былые годы могущество США зависело от евразийской раздробленности; многим государствам приходилось кланяться Вашингтону, чтобы получить нужную поддержку. Теперь положение дел в Евразии движется в сторону все большей интеграции – таким образом, Соединенные Штаты оказываются до некоторой степени «вне игры».

Часто забывают: многие сотни лет Индия имела тесные экономические и культурные связи как с персидским, так и с арабским побережьями Залива. Примерно 3,5 млн индийцев работают в странах – членах Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, ежегодно отсылая домой денежные переводы на сумму 4 млрд долларов. Одним из главных толчков к нынешнему наращиванию индийской морской мощи в Индийском океане стала унизительная неспособность индийского военного флота эвакуировать индийцев из Ирака и Кувейта во время войны в Персидском заливе (1990–1991) [21].