Читать книгу "Одиссея варяжской Руси - Михаил Серяков"

В следующем столетии данный регион упоминается в труде великого греческого ученого К. Птолемея: «И снова побережье Океана вдоль Вендского залива последовательно занимают вельты, выше их осии…»{16} Из этого названия Балтийского моря следует, что славяне уже во II в. н.э. были на нем настолько заметной силой, что по их имени называлось само море. Весьма интересно и упоминание Птолемеем вельтов, которых современные исследователи, анализируя последовательность перечисления племен Восточной Европы античным географом, локализуют на территории современной Литвы{17}. Впоследствии это племя, проживавшее уже на территории современной Германии, было известно под именами велетабов и вильцев немецким хронистам, а в восточнославянском фольклоре слово волот стало обозначать великана. Правильность локализации птолемеевских вельтов в Восточной Прибалтике подтверждается данными топонимики — примерно на границе между современной Латвией и Литвой есть село Вилце, к северу от Риги на побережье есть Вилькине{18}, в Латгалии с 1293 г. известен поселок Виляка, Ви-ляны впервые упоминаются в 1495 г.{19}, а в Сейском районе Латвии есть поселение Вилетея. Таким образом, мы видим, что уже при самом первом упоминании корня -рус- на Балтийском море вместе с ним в том же регионе и почти в то же самое время фиксируются названия вендов и вельтов — особенность, которую мы и далее будем наблюдать на Варяжском море. Уже это обстоятельство говорит о славянском окружении, в котором отмечается интересующее нас понятие. Таким образом, мы видим, что рассказ Саксона Грамматика о походе данов в правлении Фротона I на Восток в древности в определенной степени подтверждается археологическими данными. Что же касается упоминания в «Деяниях данов» Прибалтийской Руси в ту эпоху, то задолго до написания этой хроники античный писатель Плиний Старший уже отмечал топоним с корнем -рус- в I в. н.э. на территории современной Латвии. На основании всех имеющихся данных мы можем заключить, что первое столкновения данов с русами действительно произошло в I тыс. до н.э.

Второй раз рутены появляются у Саксона Грамматика в связи с одним из моментов скандинавской мифологии. Великан Хед убивает сына Одина Бальдра. Финский прорицатель предсказывает Одину, верховному богу скандинавов, что от дочери рутенского царя Ринды (Rinda, Ruthenorum regis filia) у него родится сын, который отомстит за Бальдра. Один неузнанным поступает на службу к неназванному царю рутенов, но, несмотря на свершенные им подвиги, дочь царя не хочет выходить за него замуж. В конечном итоге Один заколдовывает ее, под видом знахаря берется лечить и овладевает ею. Сын Ринд действительно убивает Хеда, после чего еще раз появляется на страницах «Деяний данов». Саксон Грамматик сообщает, что скандинавскому конунгу Готеру было предсказано, что он погибнет в сражении с Боем, и это пророчество сбылось: «… он (Готер. — М.С.) погиб, столкнувшись в сражении с Боем (Bourn). Победа не была более приятной и для Боя. Ведь он покинул строй столь тяжело раненный, что его вынесли на щите и, меняясь, принесли домой пехотинцы. На следующий день он умер от мучительных ран. Рутены похоронили его тело, приготовив великие похороны, и войско соорудило в его честь огромный холм, чтобы не исчезло из памяти потомков воспоминание о таком славном юноше»{20}. Следует отметить, что сюжет с Риндой и ее сыном Боем во всей скандинавской традиции встречается только у Саксона Грамматика — во всех остальных ее вариантах мстителем за Бальдра выступает другой сын Одина Вали, никак не связанный с рутенами. Можно предположить, что здесь датский летописец использовал какие-то ставшие ему известными западнославянские мифы, сначала включив их в сюжет скандинавской мифологии, а затем соотнес имя Боя с историческими событиями. Эти события происходили в начале нашей эры, поскольку, по мнению некоторых историков, Готер жил примерно во II в. н.э. Следует отметить, что предания о Бое были зафиксированы и у белоруссов, у которых он считался князем и прародителем их народа. Весь этот комплекс мифов был рассмотрен в отдельном исследовании{21}. Здесь же отметим, что оба упомянутых в данном фрагменте «Деяний данов» имени встречаются в интересующем нас регионе: на северо-западе от Вентспилса есть озеро Ринда{22}, а на исторической карте Латвии зафиксирован топоним Bojux{23}.

В третий раз Русь упоминается в связи с описанием войны с гуннами. За то, что датский конунг Фротон III развелся с дочерью царя гуннов, последний заключил союз с королем Восточной страны Олимаром (rege Orientalium Olimaro). Союзники в течение двух лет готовятся к войне с данами. В свою очередь, Фротон III в преддверии решающей битве набирает свое войско из данов, норвежцев и соседних славян. Он посылает своего советника Эрика разведать боевой порядок врагов, и тот нашел Олимара, получившего под свое командование флот, недалеко от Руси (Ruscia), в то время как царь гуннов ведет сухопутное войско{24}. Рассказывая королю об увиденном, Эрик говорит, что видел шесть королей, каждого со своим флотом, и каждый из этих флотов состоит из пяти тысяч кораблей, а на каждом корабле находится триста гребцов. По его совету Фротон III собрал свой флот и захватил острова, лежащие между Данией и Восточной страной. Проплыв дальше, они встретились с некоторыми кораблями флота рутенов (Rutene). Фротон III поначалу посчитал недостойным нападать на столь малые силы, однако Эрик убедил его громить врага по частям. После первой победы они встретились с основными силами противника на море: «После этого двинулись на Олимара, который из-за неповоротливости его массы предпочитал выдерживать натиск врага, а не наступать на него. Было замечено, что корабли рутенов сбились с порядка и плохо управляются из-за высокого расположения гребцов. К тому же большое количество сил не принесло им пользу. В самом деле, хотя численность рутенов была необычно велика, они отличались более числом, чем доблестью, и уступили победу крепкому меньшинству данов. Когда Фротон захотел вернуться назад в свое отечество, он пережил неслыханные препятствия на своем пути. Весь залив моря был покрыт многочисленными телами убитых не менее, чем обломками щитов и копий, разбросанных морским приливом. Из-за этого гавани были не только тесными, но и зловонными. Корабли задерживались, так как они увязали среди трупов. Невозможно было отогнать веслами или оттолкнуть копьем разлагавшиеся и плывущие вокруг тела, и вскоре после того, как одного отталкивали, другой, подкатившись, ударялся о корабль. И можно ли поверить, что развернулась война с убитыми, это была диковинная война против трупов». В результате этой битвы пали «все короли рутенов, кроме Олимара и Даго (Ruthenorum reges, Olimaro Dagoque exeptis)»{25}.

Побежденным племенам Фротон III установил законы, касающиеся погребения павших в этой войне, оплаты воинов и правил заключения брака. Наибольший интерес для нас представляют законы, касающиеся захоронения павших рутенских воинов в зависимости от их общественного положения: «После этого Фротон созвал племена, которые победил, и определил согласно закону, чтобы всякий отец семейства, который был убит в этой войне, был предан захоронению под курганом со своим конем и всем снаряжением. (…) Тела же каждого центуриона или сатрапа должно было сжечь на воздвигнутых кострах в собственных кораблях. Тела рулевых должны были предаваться пламени по десяти на корабле, но каждый павший герцог или король должен был сжигаться на своем собственном корабле. Он пожелал, чтобы совершенно точно осуществлялись погребения павших, дабы не допустить одинаковых для всех погребений без различия»{26}. Конечно, более чем сомнительно, чтобы датский конунг занимался установлением погребений побежденных племен, скорее всего, Саксон Грамматик просто описал известные ему погребальные обычаи рутенов, приписав их установление мудрой деятельности своего короля. Однако в свете того, что каждое трупосожжение в ладье на территории Восточной Европы норманисты трактуют как однозначно скандинавское, данное свидетельство скандинавского хрониста о существовании такого же ритуала у прибалтийских русов еще с гуннской эпохи представляет несомненный интерес.