Читать книгу "Кот, который знает все. О чуде исцеления души и тела, доступном каждому - Валентин Ревнов"

И как тут не будешь «выжатым лимоном» после всей суеты, всех этих разговоров и уговоров?! Какой-то хронический стресс вперемешку с хронической усталостью. Да ещё эти журналисты, которые начали нападки на врачей! Дальше, наверное, ещё хуже будет – врачи объявлены чуть ли не врагами! Все понимают больше врачей! Указывают, спорят.

А если я со своим медицинским образованием пойду туда, где работают родители, например, в бухгалтерию, – какой я им дебет с кредитом сведу?! Или портрет нарисую в мастерской художника?! Или в автомастерской машину отремонтирую?! А они меня учат, как лечить! Чуть ли не в обслуживающий персонал превратили! Кого?! Доктора! И ведь как мало родителей понимают переживания врача, ведь доктор не всесилен, хотя может очень многое. Хоть бы кто рассказал, как изменить эту беспросветную жизнь!..

Так думала Мария Петровна, не подозревая, насколько близок ответ на все её вопросы и как скоро изменится жизнь её и окружающих…

– А, впрочем, ладно! Чего это я разнылась? Хуже не будет, – со свойственным ей оптимизмом вслух произнесла Мария Петровна и пошла смотреть очередного поступившего. Но мысли сегодняшнего дня никак не давали ей покоя. Ну, что за день сурка? Ну, ведь можно же что-то изменить на работе, дома? Какой-то клубок, который никак не распутать. И до зарплаты ещё дожить нужно, а денег не густо.

Стараясь успокоить кавардак мыслей, она направилась за утешением к мужу, работавшему в другом отделении. Валентин Владимирович был как всегда на высоте положения. Он только что провёл сложную успешную процедуру больному ребёнку под аплодисменты коллег и находился в прекрасном расположении духа. Увидев смятение на лице жены, он тут же её успокоил, не вдаваясь в подробности.

– Ты же у меня умница, чудный доктор, красавица – не бери в голову этих родителей. Лечи, у тебя это прекрасно получается, – сказал он, и Мария Петровна успокоилась. Но ненадолго.

Когда они ехали домой, Мария Петровна опять разволновалась: кругом одни проблемы, денег нет, у Ваньки двойки, родители больных замучили, лекарств в больнице не хватает, дома нужен ремонт, в квартире тараканы, да ещё и медсёстры слишком громко аплодировали! Последнее перевесило всё предыдущее, и Мария Петровна обиделась на мужа. И замолчала. Валентин Владимирович разговоров с женой не заводил, так как решил на всякий случай не возражать. Помолчит, подуется – и снова заговорит, уж жену свою он знал очень хорошо. На подъезде к дому жена забыла про причину обиды, перестала дуться, и мир был восстановлен.

Однако дома Мария Петровна продолжила свой внутренний монолог: «Сколько могут продолжаться эти однообразные дни? Кругом одно и то же, так и до депрессии недалеко», – и она опять начинала перечислять про себя надуманные противные «всякости». Ну, просто всё получалось по пунктам – чего не хватает в её жизни. Вроде бы всё и хорошо: и муж любимый, и ребёнок, и кот, и квартира, и машина, и работа. Но с другой стороны всё плохо: ребёнок двоечник, муж любит пиво, машина, когда хочет – едет, когда не хочет – не едет, работа забирает все силы, в квартире нужен ремонт, да ещё эти тараканы расплодились… Заплакать что ли? А что толку плакать? Жизнь от этого менее монотонной не станет, всё равно утром на работу, на работе куча проблем, вечером домой, денег нет, Ванька опять принесет двойки, папа опять будет орать, Ванька будет плакать, Кот – мяукать! Тут по столу торжественно прошествовал таракан, и это уже было последней каплей. Ей стало так жалко себя, что она тихо заплакала. Ну что это за жизнь?

В это время раздался звонок в дверь, громкий и настойчивый.

Глава 6. Тяжёлый разговор

У большинства русских людей громкий звонок или громкий стук в дверь вызывает беспокойство, заложенное в нас памятью предков. Наверное, неожиданности боятся представители всех народов, но в России это проявляется особенно. Вряд ли эта память успела отпечататься в русских генах, но рассказы наших бабушек и дедушек забыть нельзя: когда под окнами останавливались чёрные машины, раздавался громкий топот сапог на лестнице, долгий и настойчивый звонок в дверь, а потом обитателя квартиры забирали сотрудники НКВД… После того, как дедушка Марии Петровны отбыл четырнадцатилетний срок в сталинских лагерях, бабушка после его реабилитации закрывала подушкой телефон во время семейной беседы, боялась топота на лестнице и любых звонков в дверь. В лихие девяностые Мария Петровна и Валентин Владимирович отстояли и сберегли квартиру от нашествия «новых русских», поэтому тоже не любили непрошенных гостей и длинные звонки.

Сейчас Марии Петровне бояться было нечего, но, тем не менее, к двери она подошла на трясущихся ногах. Гостей они не ждали, да и люди редко приходили без предварительного звонка.

«Кого это несёт вечером?» – подумала она и открыла дверь.

За дверью стояла заплаканная Дашка, её лучшая подруга.

– Ты что по телефону не позвонила?! – закричала на подругу Маруся. – Вечером, одна! Что-нибудь случилось? – задала она вопрос, который задают все и всем в подобной ситуации.

– Случилось, – ответила Дашка. – Пойдём быстро в комнату, я расскажу.

То, что услышала Мария Петровна, превзошло все её страхи. Сквозь рыдания Дашка поведала, что Лёшу, её сына, сегодня отвезли в реанимацию с тяжёлым приступом бронхиальной астмы.

– В реанимацию?! – похолодела Мария Петровна.

Утвердительный ответ потонул в потоке рыданий Дашки.

– Я тебе не говорила, но у Лёшки иногда было тяжёлое дыхание, особенно по ночам. Сегодня он пришёл домой из школы и пожаловался, что ему очень трудно дышать – в школе ремонт, надышался краской. До тебя дозвониться было невозможно, и мы вызвали неотложку, а та уже на себя вызвала реанимационную машину, так ему было плохо…

Дальше Дашку было невозможно успокоить ни водой, ни уговорами.

Кот, которого разбудили рыдания любимой им Дашки, слушал очень внимательно. Из всего он понял, что Лёшке грозит смертельная опасность. Лёху он любил, ведь это Ванькин лучший друг, который к тому же всегда демонстрировал уважительное отношение к коту. У Лёшки всегда было припасено ласковое слово для кота, что было важнее любых лакомств. Кот забеспокоился, и это отразилось на движениях кончика его хвоста, который стал напоминать хвост гремучей змеи. Он тихо пошёл в кладовку, залез на подоконник и, зажмурившись, ринулся вниз…

Впрочем, пока этого никто не заметил.

Все продолжали успокаивать Дашку, которая уже не рыдала, а тихо скулила, повторяя: «За что мне всё это? За что?!» Мария Петровна позвонила в реанимацию заведующему, но утешительного ничего не услышала. У мальчика был тяжёлый астматический статус, не отвечающий на мощное лечение. Приступ был настолько тяжёлый, что речь шла о переводе на искусственную вентиляцию лёгких, а это при астме является крайней мерой. Самой крайней. Дашке она, естественно, ничего не сказала.

– Господи, что же делать? Что делать? Что делать? – повторяла как попугай Маруся, ходя из угла в угол. – А если бы Ванька… Тьфу! Тьфу! Даже страшно подумать! Нужно найти самых лучших докторов! Господи, о чём я думаю, я же доктор, и самые лучшие доктора в лучшей клинике уже задействованы! Может быть, отправить мальчика в Германию? Израиль? Да при чём тут это?! Там доктора нисколько не лучше наших, у них просто больше возможностей для диагностики. А здесь диагноз ясен, яснее некуда! Что же делать?!