Читать книгу "Самоход. "Прощай, Родина!" - Юрий Корчевский"

Голова была полна новыми и не очень приятными впечатлениями. В горячке боя он не чувствовал страха, а сейчас испугался. Попади бомба ближе – и он лежал бы сейчас, как эти парни, его сверстники. Или это испытание дано ему судьбой? Выдержит ли, сможет, как они?

Размышления Виктора прервал подносчик снарядов, наверное – неуютно стало одному. Батарея разбита, бойцы погибли – куда податься? Вот и пошел Виктора искать.

Подносчик снарядов уселся рядом на бруствер и протянул Виктору пачку сухарей в бумажной обертке. Сухари армейские, ржаные, квадратные.

– Перекуси… Думаю, старшина обед не привезет. Где она, та полевая кухня?

Виктор взял сухарь и с трудом отгрыз кусок – таким только гвозди забивать можно. Полежали на складах, в запасах, а случилась война – на фронт отправили.

Все-таки сухарь он съел – сказалась армейская привычка. Есть возможность спать – спи, как говорится, солдат спит – служба идет. Вот и с едой также. Лучше съесть ее, пока есть такая возможность, потому что неизвестно, покормят ли потом. А на фронте – тем более.

– Что делать будем? – спросил подносчик.

– А что ты меня спрашиваешь? Я не командир.

– Ты младший сержант и по должности выше, наводчик. А я рядовой.

Вот незадача! Одно дело – решать за себя, и совсем другое – за подчиненного.

– Пушка цела, снаряды есть – будем стоять до приказа.

– Думаешь – мы его получим, этот приказ?

– А какой тебе нужен приказ? Отступать? Позиции оставить? Драпать надумал?

– Так германец сильнее!

– И где ты намерен остановиться? На Волге? На Урале?

Подносчик оторопел и, глядя на Виктора, молча хлопал глазами. Не хотел Виктор урок агитации преподать, само получилось.

– Чего молчишь? Крыть нечем? – продолжал Виктор. – А ты о людях, о жителях подумал? Женщинам, детям, старикам – им под немцем быть? Сам-то ты откуда?

– Куйбышевский…

– Ага, думаешь – не доедет немец? А если каждый, как ты, приказ об отступлении ждать будет, так и случится.

– Особисту донести хочешь?

– Тьфу на тебя! Дурак ты – дурак и есть. Объяснить тебе хочу…

– Так ведь резервы быть должны… Подойдут из тыла, немцев отбросят…

– Для мобилизации время нужно. Обуть-одеть новобранцев, оружие в руки дать и пользоваться им научить. А это все время. Вот мы и должны стоять, чтобы они, резервы эти, подготовлены были и сюда переброшены…

– Да я все это понимаю, только жить охота.

– А им? – Виктор показал рукой в сторону ровика, где лежал погибший расчет пушки.

– Героем стать захотел, да?

– Нет. Я солдат и долг свой перед Родиной до конца исполнить хочу. Негоже, когда немцы нашу землю топчут. Это моя земля, и твоя, и всех нас…

– Здорово тебя комсомол воспитал…

– Опять не то! Я не за партию и комсомол воюю, не за Сталина – за страну.

Подносчик огорченно махнул рукой и замолк, ничего не ответив более – у него было свое мнение. Он понял, что Виктора не переубедить. А хуже того – донесет он. К сожалению, стукачей было много и в армии, и среди обывателей. Всеобщая истерия о врагах, о предательстве охватила массы, маховик репрессий был раскручен.

Немалую лепту перед войной внесли в это сами немцы. Будущему противнику, СССР, подбрасывали очень похожие на правду документы – через дипломатов, через разведку. И Сталин купился, перед войной по армии прокатился поток репрессий: многие командиры, прошедшие Испанию и Халхин-Гол, были брошены в лагеря или расстреляны, а на командирские должности были поставлены партийцы из числа пролетариев. У них и большевистский фанатизм был, и преданность идеалам Ленина – Сталина. Вот только военных знаний не было. Молодые, закончившие краткосрочные курсы, они не обладали ни обширными военными знаниями, ни культурой. Их потолок был – рота, ну – батальон, а их поставили командовать дивизиями, армиями. Ошибку в дальнейшем исправили, заплатив за нее миллионами потерянных человеческих жизней, оккупированными землями и разрушенной промышленностью.

Конечно, слова Виктора были кощунственными. Как это – не за Сталина, не за ВКП(б)?

– А какое сегодня число? – спросил вдруг Виктор.

– Запамятовал? Или бомбежка мозги напрочь отбила? Четырнадцатое сентября сорок первого года.

Виктор присвистнул.

В этот момент из-за кустов вышел командир – на малиновых петлицах его было по два кубика.

Виктор с подносчиком вскочили и в приветствии приложили руку к пилотке.

– Вольно, бойцы! А где расчет?

– Только мы остались, – доложил Виктор.

– А батарея?

– Нет ее, мы на других позициях уже были. Одна пушка осталась, и нас двое.

– Плохо!

Лейтенант присел на ящик, вытащил портсигар и протянул его Виктору и подносчику:

– Курите…

Однако оба отказались – ни тот ни другой не курили.

– Снаряды есть?

– Несколько ящиков.

– Полагаю, немцы до вечера еще попробуют наступать. Я командир пехотной роты, что перед вами стоит, и на вас одна надежда. Немец танками силен, выбить их – ваша задача. Помощь нужна?

– Нужна. Немцы все позиции наши засекли, надо другой капонир рыть. Вдвоем не осилим.

– Людей не хватает… Вырыть не успеем, но несколько человек дам, перетащите пушку в другое место.

Лейтенант ушел.

– Ты побудь здесь, а я пройдусь, поищу выгодную позицию, – сказал Виктор.

Он прошел влево-вправо метров на сто и обнаружил небольшой бугорок. Если подрыть его немного у основания, пушка за ним отлично встанет. У нее силуэт низкий, и от огня танковых пушек она прикрыта будет. Ну а самолеты налетят – так уже ни капонир, ни ровик расчет от бомбы не уберегли.

Когда Виктор вернулся, у пушки его ждали двое пехотинцев.

Пушку выкатили из капонира, ухватились за станину и покатили дальше.

Виктор в душе ругал себя последними словами. Одно слово – наводчик, а не командир орудия. Пешком-то он легко проделал путь, а с пушкой пришлось искать, где можно проехать. То близко растущие деревья мешали, то воронка от бомбы, то русло пересохшего ручья. Казалось бы, очевидная вещь – вернуться к пушке и по дороге назад прикинуть, где ее катить проще. Нет опыта, все приходится на своем горбу тащить. Однако пушечку к бугорку они подтащили.

Сначала пехотинцы саперными лопатками копали, где Виктор указал. Когда же они умаялись и сели передохнуть, их лопаты взяли Виктор и подносчик Илья.

Но много ли накопаешь малой саперной лопаткой? Получалось небыстро и физически утомительно. Но Виктор работой своей остался доволен.