Читать книгу "Красная камелия в снегу - Владимир Матлин"

— Как вы можете, Семен Евсеевич?! Слышать такое от вас… от вас! Вы для меня были всегда воплощением ученого… если угодно — идеалом. — На глазах у Раухе выступили слезы. — Господи, вы, наверное, и не помните… Однажды на семинаре по скифам… вы еще, помню, запоздали. И вдруг заговорили не о скифах, а о науке — о ее великой истине, которая выше всякой конъюнктуры. Это ваши слова! Вы очень горячо говорили, и тогда, в тридцать седьмом году, они звучали потрясающе… Я нашел в них опору, смысл своей жизни. Посудите: в университете мне вбивали в голову, что главное — интересы пролетарской революции; дома отец шепотом объяснял историческую роль германской расы. А я знал, что на свете есть одна истина — наука! Как вы можете, Семен Евсеевич!..

Профессор тяжело вздохнул:

— Семинар по скифам? Я очень хорошо помню тот день. Это было девятнадцатого февраля, в тот день арестовали Якова, моего брата. И то, что я говорил вам, предназначалось не вам, студентам, а ему… Это были мои последние слова в нашем долгом споре. Он был младшим, я его очень любил, но мы спорили… Он был предан им, как… Он был героем Гражданской войны, командовал округом. Даже перед расстрелом — нам потом сказали — он кричал «Да здравствует Сталин!». Когда я говорил об исторической правде, он смеялся. Он повторял, что правда — это то, что в интересах партии. Я его очень любил. Меня не радовало, что в нашем споре я оказался прав. Я в самом деле был тогда убежден, что выше науки правды быть не может.

— Тогда?.. А теперь?

Профессор покачал головой:

— Не знаю, Алик, это очень сложно… — Он подумал и, показав на документ, сказал уже другим тоном: — Хорошо, я принимаю предложение. Свое заключение я отправлю по почте. Ничего, если оно будет написано от руки? У меня нет машинки.

Раухе поклонился и надел плащ. Застегивая пуговицы, он сказал:

— Если вам безразлична наука, подумайте о жене.

Когда он распахнул дверь, Семен Евсеевич окликнул:

— Постойте! Я хочу вам объяснить. Я искренне так считал — тогда. Но с тех пор я многое понял…

Раухе стоял, придерживая дверь, и вопросительно смотрел на профессора, но тот больше ничего не сказал — он опустил голову и задумался. Тяжелые седые пряди закрывали его лицо.

Раухе пожал плечами и вышел.

В основе этого рассказа лежит исторический факт: три историка-еврея по запросу германского министерства дали заключение о происхождении караимов от хазар. Имена этих историков известны — никто из них до тех пор не был приверженцем хазарской теории, скорее наоборот… Считается, что благодаря этим трем заключениям караимы были объявлены неевреями и уцелели. Все три историка погибли в гетто.

ПРО ИВАНУШКУ И ЗЛОГО ЦАРЯ

Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе!

Мф. 23:37

В некотором царстве, в некотором государстве, давным-давно правил злой царь по имени Тиран Узурпатыч. Уж такой был злой, уж такой кровожадный — жуть. И не чужих иноземных супостатов, а своих подданных, мужиков да баб, любил больше всего мучить. И четвертовал, и на кол сажал, и до смерти порол, и голову отрывал, и диким зверям скармливал — чего только царь не делал со своими людишками. А еще любил царь выселять крестьян с насиженных мест: возьмет целую деревню — и куда-нибудь на болото! Страдал народ через это неописуемо. Да и трон свой занял царь не прямым путем, а устранив хитростью да обманом законных наследников прежнего правителя. Но никто пенять ему не смел, потому как всякий человек в той стране боялся царя до смерти. И только один Иванушка — по глупости, должно быть, — не побоялся, а взял большую палку, вышел на торжище перед Красным теремом и закричал: «Эй ты, Тиран Узурпатыч! Не боюсь я тебя! Ты зло для народа, а троном завладел обманным путем. Выходи сюда из терема, коли не трус, давай честно силой меряться! Побью тебя при всем народе». Услышал царь такие речи и велел своим опричникам схватить Иванушку и казнить его лютой смертью. Но только не поспели опричники: пока добежали от терема до места, где стоял Иван, глядь — он уже недвижно лежит. Это толпившиеся на площади людишки, мужики да бабы, накинулись на него за дерзкие слова и забили до смерти.

Вот такую примерно сказочку сочинил Володя Степанов, когда учился в десятом классе. И не только сочинил, но и рассказал ее на вечеринке, где присутствовали еще восемь его сверстников, восемнадцатилетних парней и девушек. А было это в Москве в 1951 году…

Вначале следствие пыталось создать дело о контрреволюционной организации, ставившей целью насильственное свержение советской власти. Но даже при всех натяжках и допущениях молодежная вечеринка в квартире у Риммы Назарьянц по случаю дня ее рождения никак не была похожа на конспиративную встречу заговорщиков. Многие участники вечеринки видели друг друга впервые: в то время мальчики и девочки учились в разных школах. Просто Таня Лефтинина, подруга Риммы, сказала ей: «Без мальчишек как-то скучно. Хочешь, я попрошу Володьку привести к тебе на день рождения ребят из их класса? Только чтоб выбрал самых хороших…» Римме идея понравилась, и Володя Степанов, с которым Таня была знакома с детства, действительно привел с собой еще троих одноклассников. То есть хотел он привести четверых, чтоб ребят было столько же, сколько девушек, но кто-то в последнюю минуту не смог, и вот в тот злосчастный вечер в квартире у Назарьянцев оказалось пять девушек и четыре парня.

Римма Назарьянц усиленно выпроваживала родителей из дому, потому что в присутствии предков какое веселье… Мама Назарьянц сначала сопротивлялась, а потом сдалась, уступила дочери, но поставила одно условие: к одиннадцати часам все должны разойтись. Таким образом, в распоряжении девяти тинейджеров (правда, тогда еще этого слова не знали) на весь вечер оказалась двухкомнатная квартира со столом, уставленным изысканной едой (папа Назарьянц был высоким чиновником в правлении Потребительской кооперации). А водку мальчишки принесли с собой.

Следствие во всех подробностях восстановило события этого вечера, хотя особых событий и не было. Никакого веселья не получилось. Хватанув в самом начале по полстакана водки «за виновницу торжества», непривычные к алкоголю подростки тут же опьянели — правда, в разной степени. Ося Гельбергер, например, свалился в углу и провел остаток вечера в отключенном состоянии. Девушки были в лучшей форме, поскольку никто из них свои пол стакана не выпил, водку лишь слегка пригубили и с гримасами («фу, какая гадость») отставили. Мужская же честь такого не допускала, парни должны были на виду у всех в два-три глотка прикончить свою порцию. Так и получилось, что Ося «выпал в осадок», а трое хоть и держались на ногах, но покачивались и говорили запинаясь. Вот тогда-то, желая, видимо, спасти вечеринку от полного развала, Володя Степанов и рассказал свою сказочку про Иванушку и злого царя Тирана Узурпатыча.

Следователей занимал вопрос, как реагировал на клеветническое выступление Степанова каждый из участников контрреволюционного по духу сборища. Выяснилось, что пятеро из восьмерых Володиной сказки вообще не слышали: Ося лежал в углу, а Римма и еще три девушки оживленно обсуждали в соседней комнате сенсацию недели — брак учительницы географии с хромым военруком. Из тех троих, кто слышал Володю, засмеялась Таня Лефтинина и сказала что-то вроде: «Здорово, Володька». Она вообще с восторгом внимала всему, что говорил Володя. Еще один слушавший сказку, Вася Анохин, поулыбался и ничего не сказал — скорей всего, просто не понял. А Юра Котельников отвел Володю в сторонку и шепнул: