Читать книгу "Вильгельм Завоеватель - Джорджетт Хейер"

Эмма кивнула и прищёлкнула языком.

— Сон может быть вещим, — сказала она, — Многие видения, к счастью, оказывались явью.

Спустя час после полуночи Гелева родила. Увидев далёкую звезду, прокукарекал петух, и вновь воцарилось безмолвие.

Рядом с жаровней лежала солома. Эмма завернула малыша в ткань и положила его туда, а сама вернулась к роженице. Когда же она наконец снова подошла к ребёнку, чтобы забрать его, то увидела, что он выпростал ручки и сгребает ими соломинки. Дуксия, гордая тем, что мальчик родился таким крепышом, не могла не похвастать перед Эммой его силой. То ли Эмма вспомнила о пророчестве Гелевы, то ли ещё ни разу не видела столь сильного новорождённого, но она проговорила:

— Запомни мои слова, Дуксия! Этот ребёнок станет великим принцем. Взгляни, как он держит в своих ручонках весь мир! Он подчинит себе всё, что встретится на его пути, и ничто не останется в стороне от него, вот увидишь!

Гелева, которой казалось, что она провалилась в глубокую яму, настолько нереальным представлялось ей сейчас всё вокруг, услышала слова Эммы. Слабым голосом она подтвердила:

— Он станет королём!

Когда Гелева окрепла настолько, что могла снова строить планы, она послала за Вальтером и настояла на том, чтобы он съездил в Руан и сообщил графу о рождении сына. Вальтер слишком любил сестру, чтобы отказать ей в просьбе, но Фулберт, которому нужна была помощь Вальтера в выделке шкурок выдры, решил, что это всего лишь каприз, и воспротивился, однако в конце концов его уговорили.

Когда Вальтер вернулся из Руана, Гелева вновь была полна сил, и не успел он переступить порог, как она набросилась на посланника с вопросами, удивляясь, почему он так долго не возвращался.

— Встретиться с графом было не так-то просто, — терпеливо объяснял Вальтер. — В замке его окружало много разных сеньоров, и слуги не пропускали меня к нему.

— Но ты видел его? — не терпелось узнать Гелеве.

— Да, в конце концов я встретился с ним — по дороге на охоту.

— Как выглядел милорд? В каком он был настроении? И что сказал, когда узнал о рождении сына? — не унималась Гелева.

Вальтер отвечал на все вопросы, не упуская ни малейшей детали. Но когда он сказал, что граф выглядел так же, как и всегда, Гелева возмутилась его ненаблюдательностью. Тогда Вальтер вынул из кошелька пояс из золотых звеньев и протянул сестре. Милорд передал этот пояс в знак преданности и любви, обещая вскоре приехать и умоляя Вальтера позаботиться о ребёнке.

Но вернулся в Гесмес граф Роберт лишь спустя некоторое время после крещения малыша. Гелеве сообщили, что милорд в сопровождении свиты въехал в Фалейс и приближается к замку.

Поднялась суматоха. Гелева и Дуксия спешно убирали залу: ставили в вазы цветы и подметали пол, посеревший от золы, вылетавшей из камина. Гелева одела сына в рубашку, сшитую своими руками, для себя же выбрала голубое платье, украсив его поясом, подаренным милордом. Даже Фулберт сменил кожаную тунику[7]на более изящный наряд и послал Вальтера узнать, достаточно ли в погребе вина и ячменного пива для графа.

Едва закончили с приготовлениями, как громкий цокот копыт и звон колокольчиков на конской сбруе возвестили о приезде милорда. Фулберт и Вальтер выбежали ему навстречу и увидели на пороге множество слуг и кавалькаду благородных сеньоров, которых милорд, обожавший шумные компании, привёз с собой.

Граф горделиво восседал на чёрном жеребце. На его плечи была накинута пурпурная мантия, застёгнутая брошью из огромного оникса. Сбоку виднелся меч, а из-под мантии выглядывала красная туника, расшитая орнаментом. Запястья украшали золотые браслеты толщиной в палец. Не скрытые капюшоном волосы, остриженные по нормандским традициям очень коротко, были черны как смоль.

Он спрыгнул с коня, и Вальтер, опустившийся в приветствии на одно колено, вскочил, чтобы принять уздечку. Граф дружески похлопал его по плечу — так он вёл себя со всеми, кому доверял, — весело поприветствовал Фулберта и обратился к уже спешившимся лордам:

— Идемте, сеньоры! Посмотрим на моего замечательного сына, о котором мне так много рассказывали! И ты с нами, мой милый кузен. Обещаю тебе тёплый приём.

Взяв за руку молодого мужчину, к которому относились эти слова, граф вошёл в залу.

После яркого солнца на рыночной площади в комнате показалось сумрачно. Милорд остановился на пороге, привыкая к темноте, и огляделся в поисках Гелевы.

Она подбежала к графу, и, тут же отпустив руку кузена, он крепко обнял возлюбленную, оторвав её от пола. Они что-то шепнули друг другу, но никто не услышал, что именно.

— Милорд, вы должны увидеть своего сына, — сказала Гелева графу и подвела его за руку к колыбели малыша в углу залы.

Граф Роберт, которого называли Великолепным[8], казалось, создавал везде, где бы он ни был, атмосферу величия и блеска. Горделивая осанка, длинная мантия, достающая до пола, блеск огромных бриллиантов — всё олицетворяло великолепие. Всё ещё держа руку Гелевы, он стоял у колыбели и любовался сыном, своим сыном. Глаза графа горели странным огнём. Когда он наклонился над колыбелью, расстегнулась и упала на мальчика его цепочка. Малыш тут же схватил её и, будто недоумевая, откуда она взялась, поднял глаза на графа. Их взгляды встретились. Две пары глаз были похожи как две капли воды. У ребёнка на лице было то же выражение настойчивости и упрямства, каким обладали с рождения все нормандские герцоги со времён Ролло[9]Это заметил и родственник графа, юный Роберт, сын графа О, и прошептал что-то стоявшему рядом смуглому человеку. Это был Вильгельм Тальвас, лорд Белисма. Взглянув через плечо графа на ребёнка, тот пробормотал что-то похожее на ругательство, но, заметив, с каким удивлением смотрит на него Роберт, попытался обратить всё в шутку, пояснив, что во взгляде младенца ему почудилась ненависть, а это значит, что ему, Тальвасу, пришёл конец. Подумав, Роберт решил, что лорд Белисма попросту малость перебрал, дорвавшись в замке до ячменного пива, и сам не ведает, что говорит. Его отговорка казалась, по меньшей мере, нелепой: ведь этот младенец был всего лишь незаконнорождённым сыном лорда и ничего не получал в наследство, Вильгельму же принадлежали земли во Франции и Нормандии, и он имел репутацию человека, с которым лучше не связываться. Смущённый пристальным взглядом Роберта, Тальвас покраснел и отошёл в сторону, сам не понимая, в чём была причина его выпада.