Читать книгу "Проект "Конкистадор" - Сергей Самаров"

– В оперативном составе у меня пока числятся три офицера: бывший командир погранзаставы, бывший врач-психотерапевт и бывший офицер вашей службы, старший лейтенант спецназа ГРУ. И с каждым из них мне приходилось вести точно такую же беседу, и точно так же я искал возможность доходчиво – но не выдавая, разумеется, никаких секретов – объяснить им специфику будущей работы.

– Из какой бригады старший лейтенант?

Генерал назвал.

– Я там командира бригады с начальником штаба и одного комбата знаю. Полковник и два подполковника. Старших лейтенантов, даже если и встречались где-то на операциях, что вполне возможно, не помню. Фамилию назвать можете?

– Старший лейтенант Радимов. Звание капитана он получит на днях. Мы его зовем просто Костя. Офицер толковый.

– Нет. Не знаю, к сожалению. Справляется?

– Мы пока провели одну операцию – довольно успешно и с большим резонансом, хотя все наши действия оставались в тени и останутся, надеюсь, навсегда. К вам я обращаюсь не просто потому, что вы, Владимир Алексеевич, боевой офицер с прекрасным послужным списком, выпали по воле случая и недальновидности вашего руководства из системы. У меня есть настоятельная необходимость в специалисте вашего уровня, причем обязательно владеющим испанским языком. Это я вам объясняю, почему выбор пал на вас, а не на других отставников, которых сейчас появилось, к сожалению, множество.

– К сожалению… Армию умышленно лишают самых боеспособных сил.

– Бывали в России времена не менее тяжелые. Если бы она не выстояла, мы бы с вами сейчас не беседовали… Итак, что касается вашей работы. Мы планируем привлечь вас к участию в боевой операции, по сути дела, полностью отвечающей вашему профилю. Это будет операция спецназа, но одновременно и операция Департамента «Х». Это я про характер действий говорю, а не про задействованные силы: участвует только оперативный состав нашего Департамента. Операция будет считаться для вас испытательным сроком. Если все пройдет хорошо, вы автоматически получите следующую звездочку на погоны и возглавите всю оперативную группу. Должностной оклад будет значительным. Я не помню в цифрах, но чуть ли не вдвое больше вашего прежнего. В ходе первой испытательной операции вы, естественно, познакомитесь и с содержанием нашей работы, хотя саму ее к основному виду деятельности можно отнести с большой натяжкой.

– Возможно, я соглашусь, товарищ генерал, – медленно произнося слова и все еще раздумывая, сказал Владимир Алексеевич. – Скорее всего, я соглашусь. Трудно мне без службы. Воспитан я так. Сколько времени вы мне даете на размышление?

– До завтрашнего утра. В десять ноль-ноль я вам позвоню. Если будете согласны, я за вами заеду, и вместе отправимся в Москву. Документы мы сумеем оформить быстро.

Кирпичников с минуту помолчал, разглядывая незамысловатые узоры на клеенке, и решился:

– Можете, товарищ генерал, не звонить. Сразу заезжайте…

Глава первая

Владимир Алексеевич Кирпичников сразу почувствовал некоторый холодок во взгляде майора Старогорова, так и не сменившего свои погоны пограничника ни на какие другие. В принципе, просто по-человечески, подполковник понимал вчерашнего капитана, только день назад ставшего майором. В связи с повышением в звании он вполне мог рассчитывать на то, чтобы официально возглавить оперативную группу, поскольку уже руководил ею в первой и пока единственной операции Департамента «Х». Даже, наверное, уже успел свыкнуться с этой миссией. Тем более что операция была признана удачной. Да и сам подполковник Кирпичников, изучая рапорты участников, не нашел, к чему можно придраться, кроме некоторых мелочей. Но это были именно мелочи, не стоившие внимания. Их вполне можно было отнести к персональному стилю проведения операции. И ожидания Станислава Юрьевича Старогорова были, наверное, вполне обоснованными. А тут откуда-то приходит подполковник то ли в отставке, то ли возвращенный из отставки – и сразу становится во главе группы, даже еще не ознакомившись с общим положением дел. Более того, после разговора с генерал-лейтенантом Апраксиным заявляет, что для успешного проведения следующей операции ему требуется еще несколько спецназовцев. И называет имена одного подполковника и двух майоров, своих сослуживцев, тоже отправленных в отставку в процессе развала армии, названного реформой. А генерал соглашается.

Это уже существенно снижало шансы майора Старогорова когда-нибудь и при каких-нибудь обстоятельствах снова стать командиром группы. А командовать ему, кажется, понравилось. Тот факт, что Кирпичникова пригласили в Департамент «Х» с испытательным сроком, как планировали взять и перечисленных им офицеров, служил слабым утешением. Те же самые условия предложили недавно и самому Старогорову. Но Станислав Юрьевич был человеком военным и умел подчиняться, а личные амбиции предпочитал прятать.

Владимир Алексеевич заметил это и оценил, надеясь, что на их служебных отношениях такая двусмысленная ситуация не скажется. Если группа растет численно, значит, она должна расти и качественно; следовательно, для выполнения более сложных задач требуются и более опытные военные специалисты. Это младшим по званию пришлось принимать ситуацию как данность, и майор Старогоров, кажется, быстро смирился. По крайней мере, на занятиях по боевой подготовке он уже даже стал улыбаться новому командиру, который эти занятия и проводил, желая выяснить, кто чего стоит в обычном для спецназа темповом марше, стрельбе, в силовых упражнениях и в единоборствах. Конечно, в капитане Косте Радимове – тоже, кстати, новоиспеченном – подполковник Кирпичников не сомневался. Все-таки это профессиональный офицер спецназа ГРУ, точно такой же, как он сам. Владимир Алексеевич больше присматривался к бывшему начальнику погранзаставы и особенно к бывшему военному медику, тоже получившему майорские погоны, – Тамаре Васильевне Ставровой. После просмотра личного дела, где было записано, что Тамара Васильевна – обладатель второго дана по карате кёкусинкай, Кирпичников почувствовал легкую настороженность. Он уже многократно сталкивался с каратистами и считал, что они, особенно приверженцы кёкусинкай, имея высокое мнение о себе и своем овеянном легендами стиле, плохо приспособлены к простому армейскому рукопашному бою. Нанести удар ногой и даже иногда рукой могут, но встречный удар рукой в голову сразу остужает их боевой пыл. Это естественные последствия выступлений на татами, где запрещены удары руками в голову. Основатели стиля кёкусинкай хорошо понимали, что удар кулака гораздо эффективнее удара ноги: и резче, и точнее, и от него меньше шансов защититься. И потому хотели обезопасить своих спортсменов. Но в настоящей рукопашной схватке нужны другие навыки. Там допускаются любые удары. Что подполковник сразу и продемонстрировал Тамаре Васильевне. Блокировав сначала ее маваши-гери[1], потом сейкен-шито-цуки[2], подполковник маховым ударом локтя с короткой дистанции сразу отправил майора на пол. И хорошо еще, что он, сам оставаясь без защитного шлема, заставил Тамару Васильевну шлем одеть, иначе ходить бы ей потом с синей половиной лица. Но даже через шлем она почувствовала силу удара и от продолжения схватки отказалась. Типичное поведение спортсмена-каратиста.